Дать возможность побежденному, но по-прежнему представляющему потенциальную смертельную угрозу сопернику уйти – значит взвинтить свои ставки до небес. Это демонстрация такой бесконечной уверенности в себе, что статус поднимается на недосягаемую высоту. Настолько уверенная в себе особь может быть и волком, и супергероем.
– Давайте подумаем, почему Бэтмен пощадил Джокера?
На свой риторический вопрос Рик Макинтайр находит ответ сам:
– Восхищаясь героем, который способен сдержать себя, мы еще больше осознаем его силу. Поэтому истории, где положительный герой воздает злом за зло, не так интересны, как истории, где герой стоит перед моральным выбором. Хамфри Богарт сыграл свою лучшую роль в лучшем фильме всех времен и народов. Под конец его герой снова обретает долгожданную любовь, но все-таки жену у мужа не отбивает и поступает так, что никто не остается обиженным. Именно за это зритель и восхищается героями «Касабланки». Сочетание силы и выдержки покоряет, притягивает и чрезвычайно поднимает ее статус в глазах окружающих.
Судя по развернутости ответа, Рик – кстати, тезка героя «Касабланки», сыгранного Богартом, – думал над ним не день и не два.
Кроме всего прочего, Рик Блейн из «Касабланки» был связан этическими нормами. Но разве у волков существуют представления о морали и этике?
Рик хмыкает:
– Я понимаю, что с точки зрения науки было бы ересью сказать, что существуют, но тем не менее…
Оказывается, одновременно с Двадцать-Первым жил на свете еще один известный волк, эдакий бродяга Казанова, от которого никому прохода не было. Невероятный красавец, яркая индивидуальность, он постоянно что-нибудь себе позволял.
– Все укладывается в одно простое слово: харизма, – говорит Рик. – Ее у Казановы было хоть отбавляй. Волчицы с удовольствием с ним спаривались. Туристы были от него без ума, особенно женщины. Им достаточно было просто посмотреть на него, и потом против него уже нельзя было и слова сказать, ни про его измены, ни про его предательства, – никто слушать не хотел.
Однажды Двадцать-Первый застукал Казанову возле своих дочерей. Он подскочил, вцепился в него, начал кусать, пригибать к земле. Другие члены стаи тоже подоспели.
– А Казанова хоть и здоровый был, – рассказывает Рик, – но драться не умел. Так что стая буквально рвала его на части. Все, думаю, конец ему. И тут внезапно Двадцать-Первый делает шаг назад. Стая замирает, все смотрят на Двадцать-Первого, словно спрашивают друг друга: «Почему папа вдруг остановился?» А Казанова под шумок вскочил на ноги – и деру. Правильно, чего ждать-то?
Но он продолжал чинить Двадцать-Первому препятствия. Спрашивается, если ты у нас такой Бэтмен, что ж ты Джокера не убил, ведь самому спокойнее было бы! Бессмысленный, казалось бы, поступок. И только через много лет я понял, что смысл в нем все-таки был.
Промотаем события вперед. Сразу после смерти Двадцать-Первого Казанова быстро становится вожаком Друидов. Но вожак из него получается никудышный.
– Лидерских качеств ноль, поэтому он просто не представлял себе, что делать, – рассказывает Рик.
И тут происходит удивительная вещь: обычно так не бывает, чтобы младший брат свергал старшего, но именно это и происходит. У брата Казановы, хоть он и был годом помладше, была настоящая хватка вожака.
Низложенный Казанова не возражал, поскольку опять мог бродить где вздумается и крутить с разными волчицами.
В конце концов Казанова и несколько годовиков Друидов набрели на каких-то волчиц и сбились в стаю, которую стали называть Чернохвостые.
– И вот с ними-то наш беспутный волчара вдруг превратился в образцового, ответственного вожака и заботливого отца семейства, – смеется Рик.
А Друиды меж тем хирели. Их очень ослабила зудневая чесотка и выкосили распри с другими стаями. Последнего Друида подстрелили в 2010 году в окрестностях города Бьютт, штат Монтана. А Казанова хоть и питал неприязнь к дракам, пал в бою с вражеской стаей, но ни один из Блэктейлов при этом не пострадал, включая внуков и правнуков Двадцать-Первого.
Ни волку, ни человеку промыслить будущее и его хитросплетения не по силам. А вот эволюции подобный промысел «на дальние дистанции» по силам вполне. Пощадив Казанову, Двадцать-Первый, по сути, обеспечил выживание для большего числа своих отпрысков. А в разрезе эволюции потомство, то есть носители родительских генов, – это единственный ценный актив, который, как выясняется, можно забрать с собой на тот свет. И все, что помогает этим носителям выжить, навечно закладывается в генетическую сокровищницу, поскольку способствует эволюционному закреплению положительной динамики в поведенческом инструментарии вида.
Итак, если посмотреть строго с позиции выживания, должен ли волк отпускать недобитого соперника? Можно ли признать сдержанность эффективной стратегией для накопления будущих бонусов? Другими словами, окупается ли она? Я бы ответил, что скорее окупается, потому что сегодняшний враг может обернуться средством передачи генетического наследия помиловавшего его победителя. Так что, если победитель способен на милость, пусть милует. События, которые довелось наблюдать Рику Макинтайру в Йеллоустоне на протяжении многих лет, возможно, объясняют, в чем корень великодушия волков и истинная причина милосердия человека.
Когда Двадцать-Первый был годовиком и все еще жил в семье матери и приемного отца-волка, у этой пары родился волчонок, который вел себя не так, как все. Остальные щенки его побаивались, играть с ним никто не хотел. Однажды Двадцать-Первый вернулся с охоты с едой для прибылых малышей
[51] и, накормив их, не спешил отойти от логова, словно ожидая чего-то, а потом вдруг начал поводить хвостом.
– Он явно дожидался этого убогого волчонка и, заметив его, решил какое-то время побыть с малышом.
Рик на минуту замолкает. Он словно заглядывает в собственную душу, пытаясь найти слова, чтобы точнее выразить переполняющие его чувства, а потом поднимает глаза и просто говорит:
– Знаете, из всех историй про Двадцать-Первого это моя самая любимая.
Сила, конечно, покоряет любого. Но в память врезается доброта.
Большинство волков умирает насильственной смертью. В жизни Двадцать-Первого было много насилия, она была бурной даже по волчьим меркам, но идеальный волк до последнего вздоха оставался безупречным: его черный мех с годами посеребрила седина и умер он своей смертью, от старости – редчайший в Йеллоустоне случай.
Июньским днем, когда Двадцать-Первому было девять лет, стая отдыхала перед ночной охотой, и тут показался олень. Волки повскакали с мест, приготовившись гнать добычу. Двадцать-Первый тоже поднялся было, но с места не тронулся, только посмотрел, что происходит, и снова лег. Позже, когда волки повернули к логову, Двадцать-Первый пошел через долину в противоположном направлении. Он явно решил отправиться куда-то один. Некоторое время спустя турист, который, гуляя по горам, забрел в глухие дебри, сообщил о необычной находке: он обнаружил мертвого волка. Рик оседлал коня и поехал разбираться.
