– Вот он.
Зоркость у Лори почти сверхъестественная, чего не скажешь о ее умении объяснять.
– У большого дерева слева от того валуна, – говорит она, но это ничего не дает, потому что вся гора поросла большими деревьями и усеяна валунами. Проще просто посмотреть в ее зрительную трубу. Я подхожу и приникаю к окуляру.
Камень в пятне света под веткой сосны. И клубок серебристого меха. Из этой картины внезапно материализуется Семь-Пятьдесят пять, как будто моим глазам требовалась секунда, чтобы нарисовать его там, – он лежит на камне, свернувшись калачиком и положив морду на передние лапы, словно щенок на крыльце. Ждет… Мысли? Решения? Кого-то из своих?
– Как, черт возьми, ты его вообще заметила?
– Не знаю… просто увидела мех.
Семь-Пятьдесят пять устроился на большом валуне. Он сидит там в пятне солнечного света, словно лохматая собака, и смотрит в долину, в сторону воющей стаи Джанкшен.
Он родился черным, но теперь, в преддверии старости, его мех начинает серебриться, и волк стал двухцветным с обеих сторон, с характерной двухцветной мордой. Темный лоб, темные уши, темный нос и резко контрастирующий светло-серый мех нижней челюсти и широких щек; у него черная спина и черный хвост, но серые бока. Этого волка ни с кем не спутаешь. Он задирает голову. Через одну или две секунды доносится его вой. Значит, нас разделяет приблизительно метров пятьсот.
Он смотрит прямо в мою зрительную трубу. Мне говорили, что волк смотрит сквозь тебя. Но знаете, что я понял? Так кажется, потому что волку вы неинтересны. Людям всегда трудно признать, что мы – не самое важное из того, что видят другие. Для волка я недостаточно важен, чтобы всматриваться. Он смотрит мимо. Его желтые глаза просто отмечают: «человек». Так рыболов выбрасывает несъедобную рыбу.
Самка из стаи Джанкшен, Уголек, спускается на поросшую полынью равнину. Не переставая выть, выходит на крутой берег речки и исчезает в ивняке. Вчера этим путем шел волк Семь-Пятьдесят пять.
Теперь вся стая Джанкшен, ведомая своими вожаками, самцом Пушком и самкой Лохматый Хвост, спускается в долину и исчезает в ивняке, откуда время от времени доносятся голоса волков.
Семь-Пятьдесят пять прислушивается к вою волков из стаи Джанкшен, слегка поворачивая голову, чтобы следить за их перемещением по долине.
Потом он снова склоняет голову и опять смотрит в мою зрительную трубу. Я гляжу на него долго – на эти глаза, эту морду, – пока мои собственные глаза не начинают слезиться от ветра. Я отвожу взгляд, а когда снова приникаю к окуляру, камень уже пуст. Семь-Пятьдесят пять исчез.
Внезапно он появляется на том же самом низком гребне, где стоим мы, метрах в двухстах от нас. Я поворачиваюсь, ловлю его в свой телеобъектив и делаю несколько снимков – боковой свет падает на устремленный вперед двухцветный силуэт. Такой расцветки я никогда раньше не видел. Длинные ноги несут его сквозь заросли полыни прямо к ивняку, где скрывается Уголек. С нашего холма мы видим его, ее и стаю Джанкшен. Но для него они скрыты за крутым берегом реки.
Пушок настораживается, потом походка его становится крадущейся. У него дурацкая кличка, но он очень стойкий и, как говорит Лори, «дерзкий для своих размеров». Внезапно Пушок бросается в заросли полыни и переходит на бег. Семь-Пятьдесят пять выскакивает на открытое пространство. Но Пушок, похоже, преследует свою дочь, Уголек, как будто ругает ее. Потом останавливается.
Годовалые волки собираются вместе, машут хвостами, тыкаются друг в друга носами, трутся боками. Может, маневры взрослых встревожили их?
Меня тоже охватывает тревога.
Семь-Пятьдесят пять бежит прямо к ним. Похоже, он решительно настроен на контакт. Потом он углубляется в заросли полыни. Стая Джанкшен озирается, словно волки не знают, где он.
Пушистый хвост самки по имени Лохматый Хвост внезапно выпрямляется. Она видит Семь-Пятьдесят пять.
А он неожиданно тормозит. Он сильно рискует. А может, понимает, какие у него шансы. Скорее всего, он знаком со стаей Джанкшен. Пушок заработал репутацию волка, который избегает драк (возможно, именно поэтому он все еще жив). Тем не менее у Семь-Пятьдесят пять есть основания опасаться. Но он, похоже, настроен на сватовство. Ему нужна пара, и он пришел за самкой. И он знает, за какой именно. По всей видимости, в нем борются противоположные чувства, влечение и страх. Логично. Даже если Пушок не очень агрессивен, у Семь-Пятьдесят пять нет никаких гарантий. Он в меньшинстве, и он уязвим.
– Самец с высоким уровнем социального интеллекта способен завоевать расположение стаи, демонстрируя готовность подчиниться, – замечает Рик. – Случается, такой уводит взрослую самку. Так что между поведением волков и тем, что вы уже знаете о поведении людей, есть много общего.
Много лет назад, когда Друиды и стая Болота были злейшими врагами, самец Друидов подружился со всеми щенками стаи Болота. Затем он подружился со всеми взрослыми самками.
– На это ушло время, – рассказывает Рик. – Однако он держался подальше от вожака. Когда вожак подходил к нему, он поджимал хвост и уходил, показывая, что не представляет угрозы и уступает. Позже он уже не уходил, а опрокидывался на спину и лизал морду вожака. И это сработало. Веди он себя иначе, его могли бы убить.
Рик согласен, что у волка не может быть долговременной социальной стратегии.
– Но когда вы наблюдаете за ними, день за днем, год за годом, то невольно приходите к выводу, что у них может быть и иногда бывает долговременная стратегия и что результат зависит от того, как отдельные особи, если можно так выразиться, играют свои роли. Никогда не знаешь, что от них ждать.
Семь-Пятьдесят пять внезапно оказывается нос к носу с матриархом, самкой по имени Лохматый Хвост, на обрывистом берегу реки. Их встречу можно охарактеризовать как дружелюбную, но прохладную. Никакой агрессии. Но почему не нападает Пушок? Он должен понимать, что Семь-Пятьдесят пять подошел к его самке.
Трудно отделаться от впечатления, что Семь-Пятьдесят пять приветствует альфа-самку, как взволнованный жених приветствует хозяйку дома перед встречей с ее дочерью. Он и Уголек, похоже, симпатизируют друг другу, но соблюдают дистанцию. Мне кажется, они уже встречались. Лори называет ее «мисс Индивидуальность», но ей меньше двух лет, и она находится на низшей ступени иерархической лестницы самок стаи Джанкшен.
Поэтому перед Угольком стоит сложный выбор. Либо она покидает родителей, братьев и сестер и пытается завести потомство с одиноким самцом, без стаи и территории, или остается, сохраняет низкий статус и живет для того, чтобы помогать родителям. Ключевое слово здесь – «живет».
К моему удивлению, Семь-Пятьдесят пять и Уголек мгновенно начинают общаться. Их контакт очень короткий – тут же подбегают два вожака, и их появление равносильно указанию Семь-Пятьдесят пять на дверь. Похоже, Пушок и Лохматый Хвост хотят сохранить подобие контроля над стаей. И не желают терять члена стаи.
