Для нас охотничьи навыки морского окуня стали новостью, причем новостью удивительной. Но ведь эти рыбы, вероятно, руководили своими партнерами на протяжении нескольких миллионов лет. Гибкая кооперация между видами, подобная той, что демонстрируют морской окунь и его партнеры, встречается очень редко, и даже люди практикуют ее всего с двумя или тремя видами животных. Птицы, которых называют медоуказчиками, направляют барсуков и людей к пчелиным ульям, а сами потом пируют на разоренном улье. Люди охотятся с собаками или соколами (раньше некоторые брали на охоту гепардов), но эти животные никогда не выступают инициаторами сотрудничества, оно инициируется и контролируется людьми. А вот дельфины сами создают ситуации, в которых используют людей – а иногда даже обучают их, – чтобы они помогли им добыть пищу.
В Бразилии и Мавритании дельфины гонят косяки кефали на выстроившихся в линию рыбаков. Причем на побережье Бразилии дельфины, похоже, обучили людей, а в Мавритании, наоборот, люди обучили дельфинов. Бразильские бутылконосые дельфины шлепают по воде головой и хвостом, указывая рыбакам, где растянуть сети. Дельфины подбирают рыбу, которая потеряла ориентацию или поранилась о сети. На это способны лишь немногие из живущих в лагуне дельфинов – использовать людей они научились от матери. Рыбаки хорошо знают их и дали им имена – Каруба и Скуби. Мавританские рыбаки, заметившие кефаль, бьют палками по воде, чтобы привлечь бутылконосых и горбатых дельфинов, а те потом гонят косяк рыб на сети и получают часть добычи. Сотрудничество людей и дельфинов началось в 1847 году.
Но самая удивительная история произошла в середине XIX века в австралийском заливе Тафолд, недалеко от города Иден, где самые большие дельфины – косатки – научили людей быть их партнерами на охоте. Видимо, косатки загоняли больших китов в залив, а затем предупреждали китобоев, которые атаковали китов. Косатки понимали, что получат свою долю добычи. Они даже хватали тросы, к которым были привязаны гарпуны, чтобы замедлить движение гигантов, помочь усмирить их.
Считается, что сознательно планировать способны только люди. Но когда сойки делают запас скоропортящейся и непортящейся еды, то в первую очередь пускают в пищу скоропортящуюся. Это означает, что они категоризируют запасы, а затем действуют в соответствии с тем, как долго может храниться еда. Самец шимпанзе, живущий в шведском зоопарке Фурувик, заранее собирает камни, планируя бросать их в ничего не подозревающих посетителей (к счастью, шимпанзе не отличаются меткостью). За десять лет он собрал множество таких куч. Каждое утро перед открытием зоопарка служители осматривали вольер шимпанзе и убирали его коллекцию камней. В другом зоопарке орангутан обнаружил, что, если обмотать кусок проволоки вокруг щеколды закрытой котельной и потянуть, можно выпустить себя и других орангутанов на волю и поскакать по растущим в зоопарке деревьям. Он проделывал трюк несколько раз, прежде чем озадаченные сотрудники зоопарка поняли, как ему это удается. Тем временем обезьяна прятала свою проволоку, явно намереваясь и дальше пускать в ход инструмент, который она так искусно приспособила.
Этот орангутан был изобретательным, хитрым и умел обманывать. Обман предполагает сознательные попытки создать ложное убеждение в чужом мозгу. Вот почему обман демонстрирует, что человек – яркий представитель «теории разума». Люди – превосходные обманщики, мы ежедневно сталкиваемся с нечестностью – со стороны лживых политиков, хитрых продавцов, и нередко – собственных детей. Природа изобилует обманами, от мимикрии до изощренной лжи. Но даже в намеренном обмане люди не уникальны.
Когда птица под названием траурный вильчатохвостый дронго видит млекопитающих, таких как сурикат, или птиц, например кустарницу, и они несут добычу, она имитирует их сигналы тревоги, заставляя их бежать или прятаться, а сама крадет еду. Морские птицы ржанки с помощью трюка «сломанное крыло» уводят хищников от своих гнезд на песке и птенцов. Притворяются покалеченными, и их главная цель – сбить хищника со следа, создав у него ложное впечатление. Они меняют интенсивность и направление своих действий в зависимости от того, как легко хищник поддается обману. Я наблюдал такое поведение не однажды и не раз становился его объектом. Птицы отлично знают свое дело.
Жизнь в социальных группах всегда дает поводы для лжи и обеспечивает объектами для обмана. Зеленые мартышки иногда подают сигнал «леопард», если проигрывают сражение другой стае. Ложная тревога заставляет всех взбираться на деревья, и битва заканчивается. Известен случай, когда одна зеленая мартышка кричала: «Орел!», чтобы отогнать конкурентов от дерева с фруктами. Другие обезьяны разбегались, а обманщица быстро набивала живот. Точно так же обезьяны, зная, что в коробке спрятано угощение, «игнорировали» эту коробку в присутствии других обезьян, чтобы те не увидели, как коробка открывается.
Исследователи, изучавшие шимпанзе в знаменитом Национальном парке Гомбе-Стрим, открывали запертый ящик с едой с помощью пульта дистанционного управления. Одна из обезьян случайно оказалась рядом, когда они открыли ящик. Но, увидев приближающегося доминантного самца, она закрыла ящик и ушла. А вот когда самец удалился, обезьяна снова открыла ящик и набрала себе бананов. Но хитрость не удалась: доминантный самец не ушел, а просто спрятался, он выскочил из засады и схватил фрукты.
Вспомним еще эксперименты с макаками-резусами. У обезьян была возможность украсть виноград у одного из двух людей, и они выбирали того, кто не мог видеть, что делает обезьяна. То есть макаки считали, что человек вмешается и что им нужно действовать скрытно. Точно так же обезьяны предпочитали брать еду из контейнеров, которые открывались бесшумно. Тайное воровство показывает, что они понимают: лучше не привлекать внимания к своим проделкам. Собаки с меньшей вероятностью будут таскать запрещенную еду, когда человек смотрит, – они предпочитают стянуть кусок, когда человек отвернулся или когда его вовсе нет рядом. Они понимают, что мы понимаем и что наши цели могут быть разными.
Чтобы обманывать друзей, не обязательно быть млекопитающим. Хохлатая сойка замечает, что ее соплеменница видит, куда она прячет пищу. И перемещает запасы в другое место после того, как вторая птица улетает, но это только в том случае, если она сама крала еду у других. Видимо, понятие воровства формируется у них на основе собственного опыта и они сознают: «Эта птица такая же, как я, значит, она может украсть мою еду». Иногда они только делали вид, что перепрятывают еду. Сойки, которые никогда не занимались воровством, обнаружив наблюдателя, не перепрятывали свою еду. Такое поведение требует проекции собственных недостойных намерений на возможные решения другой птицы. Сойка должна представить точку зрения другой сойки. Ученые называют это «ментальной атрибуцией» «видения перспективы» и придают этому огромное значение. А для сойки это обычное дело, именно так нужно поступать в мире, где «людям», в том числе таким же сойкам, верить нельзя. Они знают: другая птица может знать. И еще они знают, что можно получить по заслугам и что жизнь бывает несправедливой.
Чувство справедливости определяет другой элитный клуб животных. Исследователь предлагает обезьяне капуцину ломтик огурца. Обезьяна очень любит огурцы. Сидящей рядом обезьяне исследователь дает виноградину. Первая обезьяна смотрит, как вторая с удовольствием ест виноград. Когда ей предлагают еще один ломтик огурца, она берет его, но потом бросает в исследователя. Нечестно! Огурцы – это прекрасно, но ведь соседу дали что-то повкуснее. Вороны и собаки тоже за справедливость, когда речь идет об «оплате» за выполнение одинакового задания. Разумеется, и люди понимают, что такое справедливость, – если хотят. Почему люди не считают несправедливостью то, что женщинам платят меньше за тот же труд? Возможно, еще одно качество, которое «делает нас людьми», – это способность создавать двойные стандарты.
