«Какой позор для семьи… но, должен сказать, Геркус мне никогда не нравился. С самого детства. Я ему даже благодарен, что он, когда вырос и уехал, очень редко сюда наведывался. Какой позор…»
«Что могло бы убедить вас, что я – Танорен?»
Дух «пожимает плечами».
«Даже не знаю, сравнивать, знаешь ли, не с чем – я не успел поговорить с… младшим сыном Ургиса. Точнее – не успел попытаться поговорить».
«Почему?»
«Я всегда предпринимал попытку поговорить с очередным потомком по мужской линии в день его совершеннолетия».
«Понятно. Не дождался своей очереди».
«Получается, что так».
«То, что я вас вижу, вас не убеждает?»
«Знаешь что, мальчик… Ну его к демонам, этот зов крови. Я уже не уверен, что помню – как это. На самом деле уже лет двести ни с кем не разговаривал. Не поверишь, никогда прежде не задумывался, как это приятно – когда тебя слышат и понимают».
«Двести лет?»
«Двести, двести. А ведь и в самом деле… в замке бывали маги, и, похоже, довольно сильные, но никто из них не смог меня увидеть или просто почувствовать… Хм…»
Кажется, Недриан сейчас сам себя убедит, что я все-таки его потомок. Забавно. Но вот что интересно…
«Скажите, а как вы стали… тем, кем стали?»
«Не знаю. Наверное, очень не хотел умирать. Хотел увидеть, что будет дальше».
«Увидели?»
«Не совсем. Оказалось, что я привязан к замку. Выйти за стены мне не дано. Могу видеть только то, что внутри него. И то, что можно увидеть, забравшись на шпиль самой высокой из его башен. И почему-то никто из моих потомков не присоединился ко мне впоследствии…» – печальный вздох служит завершением фразы.
«Это… не очень весело».
«Да уж… Все-таки как ты оказался здесь?»
В ответ я рассказываю ему сочиненный вместе с нынешним хозяином замка опус на тему «Где Сайнел Танорен провел последние восемнадцать лет». Естественно, в несколько ином виде, чем это было представлено законникам или Ренее. Ну, и добавив то, что случилось после моего прибытия в столицу.
«М-да, это печально – забыть себя. Но ты жив, ты молод… Можно, по крайней мере, прожить другую жизнь. А знаешь… давай сойдемся все же на том, что ты – мой потомок. Так это или нет, не так уж важно. Важно, что ты достоин им быть. А кровь – всего лишь кровь, как ни трудно это признать… после стольких лет».
«Благодарю за доверие, Недриан».
«Да ладно. У меня свой интерес… Скажи, а зачем ты попросил Ургиса отвести тебя в склеп, едва вы вылезли из кареты?»
«Он сказал, что тут было очень пусто – с тех пор, как он остался один. Он очень скучает по ней».
«Понимаю. И ты решил, что ему будет легче, если он…»
«Не только».
«О, ты решил узнать, примет ли тебя она?»
«Да, но почему вы спрашиваете? Разве вас там не было?»
«Нет. Ты же увидел меня, только когда вы вышли обратно… Понимаешь, я не люблю там находиться – там все напоминает, что я давно умер. Я, конечно, люблю тишину… с некоторых пор. Но здесь хватает укромных местечек не только ниже поверхности земли».
Все-таки это странно, что первый из Таноренов не общается с потомками, что уже покинули этот мир. Но… мне ли об этом судить?
Часы бьют два. Ого, как быстро время пролетело! Поймав мой взгляд, Недриан улыбается.
«Ладно, для первого разговора достаточно. Спокойной ночи… Сайнел».
Легкое движение воздуха – и в кресле никого нет.
Что ж, ради такого стоило сюда приехать.
Утро, впрочем, началось вполне ожидаемо. Проспать мне не дали – барон позаботился, чтобы я составил ему компанию за завтраком. Затем перемещаемся в кабинет – знакомиться с отчетом Арховена, на этот раз подробным и с его же пояснениями. Барон не так давно покинул замок, большей частью ему это все известно, и я прекрасно понимаю, что делается это главным образом для того, чтобы ввести меня в курс дела. С неожиданной легкостью запоминаю всю эту гору непривычных сведений, попутно систематизируя их под себя, почти не переспрашиваю, но на это все равно уходит почти весь день, с перерывом на обед. Ничего, думаю, завтра будет веселее – отец обещал устроить мне конную прогулку по окрестностям.
А вот внутреннее устройство замка, похоже, придется изучать с помощью Недриана – не отцу же бродить со мной по коридорам и показывать, где что. А так это будет выглядеть, словно я сам хожу и вспоминаю. Никто не придерется.
Покончив с бумажными делами, отдыхаем за кофе и ленивым планированием будущей недели. Однако нас прерывают.
– Простите, ваша милость, – испросив разрешения, в кабинет входит Арховен. – Прибыла почта.
Получив распоряжения насчет меню сегодняшнего ужина, управитель испаряется. Отец переходит к столу, берет нож и вскрывает пакет. Три газеты и один неприметный конверт.
– Надо же… – Барон поднимает газету, оказавшуюся «Теронским вестником» недельной давности. – Объявлено о смерти императрицы Альтеи.
– После тяжелой и продолжительной болезни? – неожиданно для самого себя выдаю я, не успев притормозить невесть откуда вынырнувшую фразу.
Удивленные взгляды барона и видимого лишь мне Недриана. Потом отец вчитывается в текст под портретом и с еще большим изумлением говорит:
– Точно, здесь так и написано. Однако… Похоже, общение с Унаром не прошло для тебя даром…
Скорее, это для Унара не прошло даром общение со мной, думаю я, но вслух говорю:
– А о герцоге ничего?
Барон пролистывает страницы, отрицательно качает головой. И вдруг ухмыляется:
– О, зато маркизу Сенгиру уже позволили умереть. У нас новый министр двора.
– Кто? – машинально спрашиваю я.
– Граф Талемир.
Талемир, Талемир… Память услужливо выдает справку. Пятьдесят три года, жена, дети, внуки. Родовой замок в Восточной Аларии. Прямых указаний на связь с заговорщиками нет. Правда, пролопачивание всего массива сведений в справочнике выдает, что жена графа в дальнем родстве с вдовой Вальдера, но это пока ничего не значит – мало ли кто кому пятая вода на киселе. Сам граф четыре года назад пребывал в должности посла в Магрии, но прямо ли оттуда он переместится на пост министра или из другого кресла, спросить пока не у кого. Все же почему до сих пор не объявлено о смерти герцога Сентерского? Слухи ведь уже наверняка пошли. Ладно, спрошу у братца при встрече.
Пока я роюсь в памяти, отец просматривает остальные газеты – где-то хмыкая, где-то морщась, впрочем, по большей части лишь пробегая взглядом по строкам и никаких эмоций не проявляя. Наконец он берется за конверт. И меняется в лице.
– Демон меня пережуй, и почему я самое важное оставляю на потом!
