Стефан Каста. Зеленый круг.
Также см. Страх апокалипсиса.
Страх перед математикой
См. Непереносимость школы.
Страх смерти
Амели Фрид, иллюстрации Джеки Гляйх. А дедушка в костюме?
Натали Бэббит. Вечный Тук
Дженни Даунхэм. Пока я жива
Рей Брэдбери. Вино из одуванчиков
Одни дети постигают идею смерти постепенно. Других ужасное осознание того, что все мы однажды умрем, настигает внезапно. Взрослые нередко избегают обсуждения этой «неудобной» темы, но чем подробнее вы ответите на возникающие у детей вопросы – куда попадаешь после смерти? кто умрет раньше, вы или они? умирают только старые люди? – тем выше вероятность, что ребенок сумеет безболезненно примириться с неизбежностью смерти и прожить жизнь, не омраченную постоянным страхом перед ней.
Первая потеря малыша обычно связана со старшим поколением – бабушкой или дедушкой. И часто взрослые, погруженные в собственное горе, оставляют ребенка наедине с его переживаниями. В такой ситуации мы прописываем книжную психотерапию от Амели Фрид. Маленький Бруно очень любил своего дедушку – и продолжает любить, даже когда того в костюме и черных туфлях уносят на кладбище. Старший брат Бруно, Ксавер, утверждает, что дедушка теперь в могиле, а папа говорит – на небесах. Кому из них верить? Ксавер постоянно врет, а родители лишь повторяют: «Этого ты пока не поймешь…»
[186]
«А дедушка в костюме?» подробно отображает все стадии проживания горя – от неверия, отрицания и даже гнева на умершего («Как ты смел меня оставить?!») до полного принятия случившегося. Поначалу, что бы Бруно ни делал, он чувствует глухую боль в груди – как будто под свитером у него маленькая дырка. Но постепенно она затягивается. Каждый вечер перед тем, как лечь спать, Бруно смотрит на дедушкину фотографию и разговаривает с ним. «Я тебя не забуду», – обещает он дедушке, и кажется, что тот улыбается ему издалека. В финале книги, через год после похорон, у тети Мицци рождается ребенок, и мама Бруно, глядя на него, задумчиво говорит: «Может, это дедушка к нам вернулся». И хотя, по мнению Бруно, младенец ничуть не похож на дедушку (у него нет ни костюма, ни черных ботинок!), эта мысль неожиданно приносит мальчику утешение и надежду – не столько на возвращение дедушки, сколько на непрерывность круговорота жизни, которая всегда находит, чем уравновесить потерю.
Одна из лучших книг Рея Брэдбери – «Вино из одуванчиков» – начинается с того, что двенадцатилетний Дуглас ощущает себя пронзительно живым, а заканчивается его осознанием собственной смертности. Оно приходит к мальчику не сразу: сперва умирает старый полковник Фрилей – живая машина времени и хранитель целой эпохи; затем – прабабушка, на которой держался весь дом и которая просто не могла, не имела права умереть. Через несколько дней Дуглас, набрав полную грудь воздуха и стиснув зубы, крупными буквами записывает в своем пятицентовом блокноте: «ЕСЛИ ЛЮДЕЙ МОГУТ УБИТЬ И ЕСЛИ ТАКИЕ ЛЮДИ, КАК ПРАБАБУШКА, КОТОРЫЕ ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ВЕЧНО, ТОЖЕ МОГУТ УМЕРЕТЬ… ЕСЛИ ВСЕ ЭТО ПРАВДА… ЗНАЧИТ, Я, ДУГЛАС СПОЛДИНГ, КОГДА-НИБУДЬ… ДОЛЖЕН…»
[187] Дуглас медлит, не в силах написать последнее слово – пока пойманные в банку светлячки, при свете которых он заполнял блокнот, вдруг не гаснут, словно придавленные его мрачными мыслями.
Непрожитая травма выливается в болезнь: целые сутки Дуглас горит, как печная заслонка. Ледяные компрессы не помогают, жар усиливается, а доктор лишь растерянно разводит руками. В итоге мальчика излечивает старьевщик Джонас, который приносит ему две бутылки с запечатанным в них «чистейшим северным воздухом», а затем объясняет мечущемуся в бреду Дугласу, что «некоторые люди слишком рано начинают печалиться… Кажется, и причины никакой нет, да они, видно, отроду такие». Наутро Дуглас просыпается здоровым: смирившись со смертью, он лишает ее власти отравлять сегодняшнюю радость. Дайте эту книгу своему ребенку, когда настанет его время осознать конечность любой жизни, потому что никто не обязан проходить такое испытание в одиночку.
Глубокая повесть Натали Бэббит «Вечный Тук» откроет детям другой, добрый лик смерти. Встретив в лесу прекрасного юношу по имени Джесс Тук, десятилетняя Винни первым делом интересуется, сколько ему лет. «Сто четыре года», – отвечает он. Разумеется, Винни не принимает его слова всерьез – как и предостережение, что, если она выпьет из текущего под деревом родника, с ней случится «что-то ужасное». Лишь когда старший брат Джесса, Майлз, и их мать Мэй отталкивают девочку от воды, перекидывают через спину лошади и увозят к себе домой, Винни начинает им верить. Оказывается, родник в лесу – волшебный: выпив из него, все семейство Тук обрело бессмертие, навеки застыв в одном возрасте. Зная, как сложно ей будет теперь удержаться от искушения, Туки пытаются уговорить Винни не пить чудесную воду – хотя времени у них на это только до утра. Лишь Джесс, мечтающий о подруге, которая смогла бы разделить с ним его вечную жизнь, не согласен с родителями.
Аргументы против бессмертия, которые приводит старший Тук, последовательны и понятны даже ребенку: жизнь невозможна без смерти, говорит он; смерть – это тоже часть колеса, за которой следует рождение, а то, что выпало им, – просто существование, толку от которого не больше, чем от придорожного камня. Именно отчаянное восклицание Тука «Если бы я только знал, как опять взобраться на колесо, я бы тут же сделал это не раздумывая!»
[188] заставляет девочку повременить с решением. С этого момента заинтригованный читатель просто не в силах отложить книгу. Что лучше – прожить яркую, но краткую жизнь или вечно длить потерявшее смысл существование? Выпьет Винни из родника в семнадцать лет и станет бессмертной подругой Джесса – или же состарится и умрет, как все прочие? Обещаем, вы никогда не забудете ее выбор.
Юность – время несокрушимых надежд, и многие молодые люди предпочли бы вовсе не задумываться о смерти. Увы, иногда обстоятельства принуждают их к этому силой. Тесса, шестнадцатилетняя героиня романа Дженни Даунхэм, умирает от рака – а ей столько хочется успеть! Поэтому она составляет список всех своих желаний и берется за дело. Не все в этом списке так невинно, как у ее сверстников, – но лишь потому, что и сама Тесса во многом на них не похожа. А еще потому, что ее время на исходе. «Пока я жива, я хочу жить, – записывает она в дневнике. – Остальное не имеет смысла».
[189]
