С облегчением утерев потное лицо льняным носовым платком, похожим на кухонное полотенце, миссис Боннер первым делом хотела разбудить супруга и рассказать ему, что, скорее всего, их племянница теперь оправится от своей ужасной болезни. Она даже прошлась по коридору, а потом передумала. Мистер Боннер, человек весьма сдержанный в минуты волнения, этого бы не оценил. Поэтому тем тихим утром в сером доме она эгоистично придержала радостную новость и позволила мужу спать дальше.
Четырнадцать
Три маленькие девочки, три подруги, качали аккуратно заплетенными косичками в укромном уголке посреди зарослей лавровых кустов, где всегда делились секретами и заключали пакты, подкрепляя их глазированными булочками, которые младшая мисс Линси раздавала детям в одиннадцать часов.
— Я люблю картошку, — сказала Мэри Хебден.
— М-мм? — недоверчиво протянула Мэри Кокс.
— А мне больше нравится тыква, — призналась Мэри Хейли.
— Скажешь тоже! — возмутилась Мэри Хебден. — Кто тут говорит про больше?
Все трое прыгали и скакали, слизывая с блестящих булочек крупинки сахара. У них вошло в привычку делать несколько дел одновременно, ведь свобода, к сожалению, бывает слишком коротка.
— А мне больше нравится клубника! — подпрыгнула и выпалила Мэри Хебден.
— Клубника! — взвизгнула Мэри Кокс. — И кто же тут получит клубнику?
— Я, — заявила Мэри Хебден. — Хотя мне велели никому не говорить.
— Думаешь, мы тебе поверим, — заметила Мэри Хейли, — будто мы такие дурочки!
— У простушки — конопушки! — пропела Мэри Кокс.
— По складам — белибердам! — вторила ей чистым голоском Мэри Хейли.
— Ладно-ладно, — проговорила Мэри Хебден. — Я уже начала рассказывать, но теперь не буду. Из-за вас я сдержу обещание и не проболтаюсь.
Мэри Хебден перестала прыгать. Она с таинственным видом тряхнула косичками и принялась сосать измазанные чернилами пальцы.
— Ха, чернила проглотила! — уличила ее Мэри Кокс.
— Зато вечером я буду глотать шербет, — похвасталась Мэри Хебден.
Она подняла кверху облизанный палец, и чернила ярко блеснули.
— Уж конечно, — сказала Мэри Хейли. — Между шитьем и молитвами.
— Что ж! — вскричала Мэри Хебден, не в силах этого вынести. — Я вам расскажу!
Все косички замерли.
— Я поеду на прием в Уэверли, для взрослых, домой к миссис де Курси, которая вроде как кузина моего отца!
— Прием во время учебы? — усомнилась Мэри Кокс.
— Если он для взрослых, почему туда позвали ребенка? — удивилась Мэри Хейли. — Не верю!
— А это особый случай. Говорю же, все так и есть!
— Ты много чего говоришь, — заметила Мэри Кокс.
— Но это правда! Честное-пречестное слово! Прием в честь моего дяди. Он вернулся с поисков того исследователя, который потерялся. Того немца.
— Фу-у! — воскликнула Мэри Хейли. — Немцы!
— И много ты их знаешь? — спросила Мэри Кокс.
— Ни одного! — ответила Мэри Хейли. — Не знаю и знать не хочу! Мне они точно не понравятся.
— Ну ты и глупышка, — рассудила Мэри Хебден.
— Мой отец говорит, что если не можешь быть англичанином — будь шотландцем. А вот ирландцы и прочие — просто жуть! — заявила Мэри Хейли. — Хотя голландцы — чистюли.
— Мы ведь сами не англичане, точнее, уже не англичане!
— Ну, мы — совсем другое дело, — сказала Мэри Хейли. — Нас это точно не касается!
— В любом случае, — вмешалась Мэри Хебден, — если бы тот немец не потерялся, мой дядя не отправился бы на поиски и никакого приема бы не было!
— Но ведь немца твой дядя не нашел, — напомнила недоверчивая Мэри Кокс.
— Ну и что, все равно он поступил храбро, — ответила Мэри Хебден.
— Мой отец говорит, — заметила Мэри Хейли, — что немца съели черные, и это хорошо, ведь он мог привести за собой кучу других немцев!
— Послушай, Мэри, — сказала Мэри Кокс, — ты могла бы набрать для нас всяких там пирожных или еще чего-нибудь? Если уж ты действительно едешь.
— Воровать нехорошо, — ответила Мэри Хебден.
— Взять у кузины вовсе не значит украсть, — заявила Мэри Хейли. — Всего парочку пирожных! Ведь мы кроме вареной баранины ничего тут не видим!
— Посмотрим.
— Как поедешь? — поинтересовалась Мэри Кокс.
— В наемном экипаже, с мисс Тревельян.
— О-оооххх! — простонали менее удачливые девочки.
— Везет же некоторым! — вскричала Мэри Кокс.
— Я вам тоже скажу одну вещь, — заметила Мэри Хейли.
— Какую?
— Мисс Тревельян позволила мне расчесать ей волосы!
— Ни за что не поверю! Когда?
— В ту ночь, когда меня рвало желчью, потому что я перенервничала, потому что мама уехала в Англию.
— Это было от ирисок из патоки, которые сварила Мод Синклер.
— Не важно, — продолжила Мэри Хейли, — главное, что мисс Тревельян отвела меня к себе в комнату и позволила расчесать ей волосы! Какие они красивые! Когда-то их отрезали, потом они отросли снова и стали еще лучше.
— Я слышала разговор моих теток, они рассказывали про мисс Тревельян что-то чудно́е.
— Ерунда! Так вот, я подумала: вот бы срезать у нее локон. Конечно, она сидела ко мне спиной, но я не решилась.
— Смотрите, вон она! — указала Мэри Хебден.
— Где?
Девочки завертелись в кустах лавра. Потом стряхнули крошки с будничных передников и помчались наперегонки.
— Я первая! — взвизгнула Мэри Хейли.
— Де-воч-ки! — прокричала старшая мисс Линси, растирая замерзшие руки на жаркой веранде. — Учиться владеть собой никогда не поздно.
Старшие и преуспевшие в этой науке юные леди прохаживались и беседовали, хмурясь на поднятую тремя Мэри пыль. Создания более грациозные, чем старшие девочки, непременно переломились бы — об этом уж точно позаботились бы законы природы. Их фарфоровые шеи были совершенны, их длинные прохладные ладони всегда пахли мылом. Они ловко держали в полусогнутых руках большие, чистые книги, к хрупким талиям они прижимали альбомы с нотами для фортепьяно и арфы, историю Англии, ботанику, пачки пористой бумаги для рисования. По пятницам они брали уроки хороших манер.
— Кто обуздает Мэри Хейли? — нахмурилась Лиззи Эбсворт.
— У меня создалось впечатление, — начала Нелли Хукхэм, понизив голос в связи с важностью того, что собиралась сообщить, — что эти Хейли — приверженцы римско-католической церкви.
