И она бросила взгляд из-за плеча.
— О боже, конечно же нет! — воскликнула Мод Синклер, девушка простая и добрая. — Моя тетя с ними знакома. Хейли — люди порядочные.
— Этой Мэри, разумеется, потворствует мисс Тревельян, — заявила Нелли Хукхэм.
— Да, — кивнула Лиззи. — Вот и она сама.
Три девушки стояли, красиво выгнув шеи.
— Бедняжка, — вздохнула Мод Синклер.
— Почему?
— Ну, вы же знаете, — проговорила Нелли Хукхэм.
— В самом деле? — усомнилась Лиззи Эбсворт.
— Ей пришлось нелегко, — сказала Мод Синклер.
— Она гадкая! — заявила Лиззи. — Она язвит на математике!
— В самом деле, она довольно своеобразна, — вздохнула Нелли.
— Она — просто прелесть! — воскликнула Мод.
— Ни за что не стала бы обсуждать с ней ничего важного, — сказала Нелли. — Честно говоря, я пришла бы в ужас, заговори она со мной вне урока.
— Конечно, иногда мисс Тревельян бывает сурова, — признала Мод. — Бедняжка, ведь она испытала такое разочарование!
Лиззи Эбсворт смутилась и хихикнула.
— Сколько же ей лет, как вы думаете?
— Двадцать шесть.
— Не меньше.
Наступило молчание.
— Знаете, — сказала Лиззи, — я получила письмо от старшего брата Мэри Хебден, с которым познакомилась у Принглов прошлой зимой.
— Лиззи, и ты нам не рассказала!
— Какого он цвета?
Лиззи аккуратно переломила веточку.
— Не думаю, что можно сказать наверняка, — ответила она, поразмыслив.
— Мне нравятся рыжие мужчины, — поспешно призналась Нелли Хукхэм и покраснела.
— О нет!
— Ну, то есть не рыжие, — поправилась она, — скорее шатены.
И она покраснела еще сильнее.
— Я знаю, что имеет в виду Нелли, — задумчиво проговорила Мод. — Мне приходит на ум несколько таких. К примеру, бедняга Ральф Ангус.
— Он был моим кузеном, — сказала Нелли, перекладывая книги.
Подруги ее сочувственно охнули.
— Такая трагедия! — вздохнула Лиззи, имевшая обыкновение сопровождать свою мать во время утренних визитов. — И такое крупное поместье.
— Мой отец придерживается мнения, что в глубине континента они обнаружили райские земли и не хотят возвращаться. Но это всего лишь теория, конечно, — заметила Мод.
— Не думаю, что Ральфу настолько чужды человеческие инстинкты! — выпалила Нелли.
— Не забывайте про немца.
Листья лавров заколыхались. Кусты разошлись, и оттуда вылезла маленькая девочка, одетая в практичное платье цвета листвы. Довольно странный выбор для ребенка.
— Это же Мерси! — воскликнули девочки.
Мод положила книги на землю и сделала вид, что собирается ее съесть. Мерси взвизгнула.
— Где мои поцелуйчики? — спросила Мод.
— Нету! — завизжала Мерси.
— Тогда что ты мне дашь?
— Ничего! — засмеялась Мерси.
— Если ты такая злюка, я возьму вот это, — поддразнила Мод, дотронувшись до шарика в руках девочки, тоже зеленого.
— Нет!
Мерси готова была защищать то, чем владеет.
— Ну, тогда хотя бы поговори с нами вежливо, — принялась уговаривать Нелли.
— Кто твоя мама? — спросила Лиззи.
Большие девочки ждали. Это была их любимая игра.
— Лора.
— Лора? Кто такая Лора?
— Мисс Тревельян.
— Мисс?! — удивилась Лиззи.
— Ах, Лиззи! — воскликнула Мод.
Мерси засмеялась.
— А кто твой отец? — спросила Нелли.
— У меня нет отца, — сказала Мерси.
— О боже!
Большие девочки захихикали. От удовольствия и стыда их белые шеи пошли клубничными пятнами.
— Что это у тебя? — спросила Мод.
— Шарик, который дала бабуля.
На самом деле это был шарик от настольной игры миссис Боннер.
— Значит, у тебя есть бабуля, — сказала Мод.
— Видите, у нее почти полный комплект! — хихикнула Лиззи.
Это была полная умора. Иное дело, если бы они не любили малышку. Впрочем, дальнейшие изъявления любви пресекла мисс Тревельян, которая стала звонить в колокольчик, созывая на урок.
Старшие девочки собрали свои безупречно чистые книги, поправили гладкие блестящие волосы, оглядели безукоризненные платья и устремились обратно в школу, продолжать репетицию жизни. Сколько важности было в их бедрах, в длинных шеях и бледных запястьях! Мисс Тревельян поставила колокольчик на место.
В принадлежавшей двум мисс Линси Академии юных леди, где она учительствовала и проживала уже почти два года, мисс Тревельян пользовалась всеобщим уважением. Если она и была слишком застенчива, чтобы обильно расточать свою привязанность, главным образом среди особ холодных и надменных, теплые чувства у нее все же имелись и постоянно изливались на особ невинных и простодушных. В определенных кругах ее обожали. Если же ее не любили, то почти всегда лишь те, кому справедливость казалась несправедливой, или те, кто боялся и ненавидел все, чего не понимал.
Меньше всех Лору понимала миссис Боннер, и решение племянницы стать школьной учительницей, принятое после чудесного выздоровления от непонятного недуга, могло бы вызвать у тетушки массу волнений и даже горькую обиду, если бы она как следует задумалась, однако миссис Боннер имела счастливую способность выкидывать из головы почти все мысли.
Надо признать, когда Лора впервые объявила о своем решении, та испытала настоящий шок.
— Люди станут над нами смеяться! — вскричала тетушка.
Для знатных особ нет перспективы ужаснее, но, разузнав подробности о предприятии двух мисс Линси и обнаружив, что его цель — предоставить нескольким избранным девочкам из лучших землевладельческих семей прекрасное воспитание в академических условиях, миссис Боннер капитулировала, а если еще и продолжала ворчать, то скорее из принципа.
— Подобный шаг способна предпринять лишь бедствующая леди, — сочла нужным сказать она, — или бедная девушка-иммигрантка без связей в колонии.
— Меня весьма удивляет, — проговорил торговец, сразу взяв высокую ноту, потому что иногда в беседах с племянницей ему не хватало дыхания, — что ты никогда не задумывалась о браке, Лора. В нашей стране сколько угодно молодых людей, которые с радостью ухватятся за шанс заключить союз со столь уважаемой конторой.
— Ничуть не сомневаюсь, — ответила Лора, — однако не хотелось бы стать причиной брака с магазином.
