— Значит, вы довольны? — спросил он, отведя ее немного в сторону.
— О да, довольна — вздохнула она, поправляя пару шелковых желудей, свисавших с ручки зонтика от солнца. — Хотя лучше бы вы меня об этом не спрашивали.
— Наши отношения навсегда испорчены вопросами! — рассмеялся полковник, любуясь своей велеречивостью.
Оба вспомнили разговор в беседке миссис де Курси.
— Много лет назад меня впечатлило ваше преклонение перед правдивостью, — не удержался полковник, хотя и подбирал слова весьма осторожно.
— Если теперь я стала менее правдива, виной тому мой возраст и положение! — воскликнула она с неожиданным цинизмом, осклабившись в широкой улыбке. — Нет. — Она взяла себя в руки. — Надеюсь, я вовсе не кривлю душой, если не считать того, что я человек.
Неужели он заставил ее дрожать?
Чтобы скрыть эту вероятность, она поспешно заговорила ровным, приветливым голосом, имея в виду не столько данный случай, сколько ситуацию в целом.
— Давайте не будет выносить суда.
— Разве что человек, вернувшийся из могилы, имеет право судить. Вы еще с ним не разговаривали? — Поняв по ее виду, что мисс Тревельян ничего не знает, полковник добавил: — Похоже, он разделяет мнение, которым вы поделились при нашей первой встрече: Фосс действительно был самим чертом.
Мисс Тревельян так и не встретилась с выжившим участником экспедиции, хотя старик Сандерсон, преисполнившись смутного благодушия с тех пор, как время представило это несчастливое предприятие в более мягком свете, обещал их познакомить. Сидя на помосте и слушая официальные речи, она даже видела впереди затылок того человека, однако вовсе не спешила отстаивать свое право.
— Я не хочу с ним встречаться, — сказала она и поправила шаль, чтобы защититься от ветра.
— Нет, вы должны! — вскричал Хебден, крепко беря ее за локоть.
Он возвышался над ней грозной статуей, спутанные седые волосы метались на ветру, взгляд горел жгучим стремлением к правде. Во рту у нее пересохло. Значит, вот он, ангел мщения? По-видимому, да. Женщина пыталась вырваться, и сцена наверняка вышла безобразная, ведь он был гораздо сильнее.
— Пустите! — процедила она побелевшими губами. — Прошу вас, полковник Хебден!
И тут из толпы, окружавшей памятник, вышел старик Сандерсон, обидеть которого ни у кого рука бы не поднялась, и с ним какой-то человек.
— Мисс Тревельян, — объявил скотовод, улыбаясь с неподдельным удовольствием, — мне кажется, я так и не представил вас друг другу, а ведь вы здесь самая главная!
Все-таки это должно было случиться.
Мистер Сандерсон улыбнулся и продолжил:
— Познакомьтесь с моим другом Джаддом!
Листья на деревьях зааплодировали.
Перед ней стоял пожилой или рано постаревший мужчина, некогда мощного телосложения, в одежде, в которую его нарядили уже здесь — вещи были хорошие, даже модные, но совершенно для него непривычные. Крупные руки, утратившие прежнюю силу, двигались почти непрестанно в поисках предмета или положения, которое придало бы им уверенности; лицо его тоже постоянно меняло выражение, словно вода или песок, губы изгибались в улыбке, пытались ее удержать и не справлялись.
— Значит, вы и есть Джадд-каторжник, — проговорила мисс Тревельян, не столь резко, как если бы констатировала факт, ведь ей следовало предстать перед судом с ним вместе.
Джадд кивнул.
— Я заслужил свое досрочное освобождение за два, нет, за четыре года до начала экспедиции.
Старые раны затянулись. Теперь он мог об этом говорить. Он мог говорить о чем угодно.
Полковник Хебден жадно смотрел, приоткрыв рот. Старик Сандерсон купался в золотистом свечении лет. Он не испытывал подобного со времен своей любимой жены.
— Да-да, — подтвердил он. — В сороковых Джадд был моим соседом. Он присоединился к экспедиции, когда она проходила через Рейн-Тауэрс. По правде говоря, это я ему предложил.
Мисс Тревельян, чье внимание было занято наконечником зонтика, поняла, что от нее ждут каких-то слов. Джадд стоял, опустив не знающие покоя руки. После возвращения он привык к расспросам леди.
— Удалось ли вам вернуть свою собственность? — сдавленно спросила мисс Тревельян.
Кое-чего ей хотелось избежать. Во что бы то ни стало. Поэтому она степенно рассматривала наконечник зонта и продолжала задавать вопросы человеку, который много выстрадал.
— Вернуть? — спросить Джадд, с трудом ворочая языком, круглым, как у попугая. — Нет. Я все потерял. Меня ведь сочли мертвым, знаете ли.
— А как же ваша семья? — спросила добрая женщина.
— Все умерли. Сначала жена. Мне сказали, сердце. Старший мальчик умер от укуса змеи. Младший заболел, чем не помню. — Он покачал головой, лысой и скромной над бахромой седых волос. — В общем, он тоже умер.
Спутники уцелевшего выразили надлежащее сочувствие. Однако Джадд давно пережил свое горе. Его скорее потрясла неимоверная обыденность произошедшего.
Потом вмешался полковник Хебден, словно все еще держал леди за локоть. Он сказал:
— Знаете, Джадд, мисс Тревельян была дружна с мистером Фоссом.
— А, — улыбнулся постаревший, беззубый человек. — Фосс.
Он посмотрел в землю и наконец заговорил:
— Фосс оставил свой след в этой стране.
— Каким образом? — сдержанно поинтересовалась мисс Тревельян.
— На деревьях, конечно. Он вырезал на них свои инициалы. Он был странным человеком, этот Фосс. Черные говорят о нем и по сей день. Он все еще там — многие черные в это верят, — он все еще там и останется там навсегда.
— Каким образом? — повторила мисс Тревельян.
Голос ее звучал отнюдь не по-женски. Она бросала вызов всем.
Джадд водил руками, словно пробирался ощупью.
— Понимаете, если живешь на одном месте и страдаешь достаточно долго, то уже не покинешь его никогда. Твой дух там и останется.
— По сути, то же самое и с Богом, — заметил полковник Хебден и скептично засмеялся.
Джадд поднял взгляд, и в глазах его была неизмеримая даль.
— Фосс? Нет. Он не был Богом, хотя ему и нравилось считать себя таковым. Иногда, забываясь, он становился человеком.
Он замешкался, подыскивая слова.
— Фосс был больше, чем человеком, — продолжил Джадд с воодушевлением того, кто нашел нечто, что так долго искал. — Насколько я понимаю, он был истинным христианином!
Мисс Тревельян держала у губ платок, будто изо рта у нее могла хлынуть кровь.
— Вряд ли это слово применимо к Фоссу, — безжалостно перебил полковник, — я слышал о нем совсем другое!
— Бедняга, — вздохнул старик Сандерсон, снова опечалившись. — Фосс был немного чокнутый. Но ведь он давно умер…
