Привлеченные собственными нуждами, к собранию в дальнем конце залы присоединилось и несколько джентльменов. Старик Сандерсон, добравшийся до самого финиша своей простой жизни, все еще занимался поисками истинного величия души. Полковник Хебден, после случая на открытии памятника не осмеливавшийся показываться директрисе на глаза, тоже подошел, все так же алкая правды, и заявил:
— Я не отступлюсь, так и знайте!
— Я и не жду от вас этого, — проговорила мисс Тревельян, пожимая ему руку, поскольку они сошлись на том, что алмазы, которыми их огранили, не уступают друг другу ни по остроте, ни по стоимости.
— У вашей кузины, оказывается, столько почитателей, — заметила миссис де Курси, утешаясь клубничным мороженым.
— Почитателей?! Скорее, учеников! — со смехом воскликнула Белла Боннер. Зная, что она никогда не будет принадлежать к этому кругу, Белла считала, будто имеет право на толику презрения.
Уступив уговорам, миссис Рэдклиф нарушила данное обещание и привела к директрисе мистера Ладлоу. Хотя тот изрядно перебрал пунша с бренди, он так и остался англичанином и, как шептались леди в платьях из заграничного poult-de-soie
[47], младшим братом баронета.
Мистер Ладлоу сказал:
— Прошу прощения за навязчивость, мадам, но я столько о вас наслышан, что желаю познакомиться лично и составить собственное мнение.
Приезжий рассмеялся над собственным остроумием, однако мисс Тревельян опечалилась.
— Я путешествую по вашей стране, чтобы составить мнение обо всем великом и малом, — признался мистер Ладлоу, — и с прискорбием замечаю, что преобладают именно досадные мелочи.
— Что поделаешь, — вздохнула мисс Тревельян, — однако мы непременно попытаемся вырасти в ваших глазах, если вы останетесь среди нас подольше.
— Подольше? Я не смогу тут оставаться! — заспорил мистер Ладлоу.
— Для тех, кто стремится к совершенству — глядя на вас, я понимаю, что на меньшее вы не согласны, — вечность — срок не слишком долгий.
— О-о-о, боже! — прыснул мистер Ладлоу. — Местная кухня меня доконает! Представляете, в одной хижине меня едва не накормили тушеной вороной!
— А печеного ирландца вам не предлагали?
— Ирландца?! О-о-о боже!
— Как видите, у нас тут предусмотрено буквально все, будь то Божьи милости или дары природы, соответственно, мы должны выжить.
— Ну да, у этой страны все впереди. Только когда же будущее станет настоящим? Вот в чем вопрос!
— Прямо сейчас.
— Что значит — прямо сейчас? — не понял мистер Ладлоу.
— В каждый миг, когда мы живем и дышим, и любим, и страдаем, и умираем.
— Кстати, я хотел спросить у вас про этого — как бы его получше назвать? — про этого духа-покровителя, чье имя у всех на устах, про немца, который умер.
— Фосс не умер, — ответила мисс Тревельян. — Говорят, он все еще здесь, в этой стране, и останется здесь навсегда. Когда-нибудь его легенду напишут те, кому она не дает покоя.
— Да будет вам! Если мы не уверены в фактах, откуда же взяться ответам?
— Из воздуха, — сказала мисс Тревельян.
К тому времени она совершенно охрипла и поинтересовалась вслух, захватила ли с собой пастилки от кашля.
