Лора не смогла бы точно определить причину своей грусти. Ее поглотили страстные порывы волн. Раскаленные скалы и чахлая сосна проступили на фоне неба невыносимо четко. Плечи девушки совсем опустились.
— Мне бы не хотелось… — проговорила она.
Исчезающий песок, который вздымал Фосс, завораживал.
— Чего? — резко спросила Уна.
— Мне бы не хотелось вступить в брак с камнем.
Уна заставила себя рассмеяться. Лора не знала, чего хочет. Ее преследовало самое прискорбное неудовлетворение, потому как причин для него не было.
— Вы предпочли бы песок? — спросил Фосс.
Он наклонился, поднял пригоршню песка и подбросил. Песчинки засверкали на солнце, некоторые попали всем троим в лицо.
Фосс тоже засмеялся.
— Почти, — с горечью ответила Лора, потом рассмеялась с ними вместе и обрела свободу, поскольку больше не чувствовала привязанности ни к кому.
— Вы пожалеете, — смеялся Фосс, — когда его развеет ветер.
Уна Прингл начала подозревать, что разговор от нее ускользает, поэтому очень обрадовалась, завидев на краю зарослей плотную фигуру своей матери, якобы зовущей помочь с чашками и прочим.
Фосс и Лора пошли дальше. Им было не вполне ясно, что теперь делать и как заполнить огромный пробел места и времени. Как ни странно, сейчас ни одного из них подобная перспектива уже не пугала. Слова, молчание и морской воздух влияли исподволь, пока с ними не произошла перемена.
Прогуливаясь при ярком солнечном свете, согласно опустив головы, они прислушивались друг к другу и постепенно осознали, что на пикнике они, пожалуй, двое самых схожих людей.
— Счастлива мисс Прингл, — сказал Фосс, — уверенная в своем прагматичном будущем, в своем каменном доме.
— Я не несчастлива, — ответила Лора Тревельян, — по крайней мере, не бываю несчастной долго, хотя пока совсем не ясно, каким будет мое будущее.
— Ваше будущее будет таким, каким вы пожелаете. Будущее, — заметил Фосс, — это воля.
— О, воля у меня есть, — тут же сказала Лора. — Только я еще не знаю, как ее использовать.
— Полагаю, это приходит к женщинам с возрастом, — откликнулся Фосс.
Конечно, временами он бывает совершенно невыносим, поняла Лора, но с этим можно смириться. Лучи солнца золотили их фигуры.
— Наверно, — сказала она.
На самом деле Лора Тревельян допускала, что различий между полами гораздо меньше, чем принято считать, однако, пребывая в полной изоляции от реальной жизни, она не решалась делиться своими мыслями.
Они обогнули выступ скалы, и стало совсем тихо. Деревья склонялись к ним тонкими зелеными иглами мертвой хвои. Мужчина и женщина отрешились от внешнего и погрузились в себя, не испытывая ни чувства стыда, ни необходимости в защите.
— Эта экспедиция, мистер Фосс, — внезапно проговорила Лора Тревельян, — эта ваша экспедиция — воля в чистом виде!
Она обратилась к нему с такой предельной искренностью, что при любых других обстоятельствах он бы удивился.
— Не совсем. Волю мою будут ограничивать несколько человеческих существ, не говоря о животных, провизии и прочей поклаже, которую мои покровители сочтут необходимой. — Фосс помолчал. — Лучше бы я отправился босиком и один. Я это знаю, но пытаться объяснить другим совершенно бесполезно.
Лицо его скривилось в усмешке. Тонкие губы пересохли и потрескались еще до того, как наступила засуха, сбоку не хватало одного зуба. В общем, выглядел он неубедительно.
— Вы ведь не позволите своей воле вас уничтожить! — убежденно проговорила Лора.
Теперь очень сильной была она. Ему сделалось приятно, хотя благодарить он не стал. Он увидел мысленным взором, как она берет его голову в ладони и крепко прижимает к своей груди. Однако Фосс никогда не позволял себе роскоши признавать силу в других, предпочитая иллюзию собственной силы.
— Ваш интерес очень трогателен, мисс Тревельян, — рассмеялся он. — Среди пустынь я буду вспоминать о нем с благодарностью.
Он пытался поставить ее на место, она же скрестила пальцы, отгоняя этим жестом нечистого.
— Я не верю в вашу благодарность, — сухо усмехнулась она, — как и в то, что в полной мере вас понимаю. И все же когда-нибудь я пойму.
Продолжая прогуливаться под черными ветвями, мужчина и женщина, казалось, были на равных. Когда они приблизились к тому месту, где проходила самая торжественная часть пикника, — к маленькой полянке с костром и кипятком, веселым смехом и общепринятыми мнениями, на лицах припозднившихся читалось, что их объединяет некая постыдная тайна личного свойства. Впрочем, никто и не заметил.
Мужчины, покинувшие прибрежные скалы менее кружным путем, толпились вместе. Под давлением миссис Прингл, гувернантки и двух нянь все занялись едой. Младшие мальчики держали над углями кусочки мяса, нанизав их на прутья, специально обструганные кучерами, и запах зеленой коры мешался с ароматом жертвенного жира. Девочки дули на горячий чай и мечтательно смотрели на расходящиеся круги. Леди, маясь на складных дорожных стульях, которые расставили прямо на траве, отщипывали крошки сэндвичей и поправляли сползающие с плеч шали.
Теперь стало заметно, что немец все еще стоит возле Лоры Тревельян — уже не для защиты, скорее, так сказать, для обозначения на нее своих прав. Он явно верховодил, и девушке это нравилось. Впрочем, угощенье из его рук она приняла, не поднимая взгляда. Она посмотрела на своего спутника лишь мельком — на его руки, где манжеты сдавили тонкие темные волоски.
— Как я уже говорила, небольшой домашний переполох, — делилась переживаниями миссис Боннер, с таинственным видом поправляя непокорную шаль. — Пожалуй, не такой уж небольшой. Время покажет. Причину для беспокойства дала нам Роуз Поршен.
— О боже! — простонала миссис Прингл и стала ждать объяснений.
Миссис Боннер подхватила шаль.
— Я считаю своим долгом, миссис Прингл, не вдаваться в подробности. — Разумеется, она тут же к ним и перешла.
Обе леди с удовольствием принялись обсуждать возникшее затруднение, покачиваясь на шатких стульях.
Перед мысленным взором Лоры Тревельян появилась Роуз Поршен в коричневом платье, с прижатыми к груди кулаками. Заячья губа женщины выглядела пугающе.
— Нет, благодарю, мистер Фосс. Больше не съем ни крошки, — сказала Лора и отошла, затерявшись среди перепачканных жиром детишек.
— Смотри, Лора, — похвасталась Джесси Прингл, — как я обглодала косточку.
— Как собака! — заявил Эрнест.
Дети тут же сцепились. Лора с радостью нашла себе применение: разнимать, вразумлять, утешать с присущим ей тактом и твердостью. Она говорила:
— Ну же, Джесси, плакать ни к чему. Послушай! Сполосни пальцы в этой жестянке с теплой водой и вытри носовым платком. Вот так. Все знают, что ты девочка разумная.
