Таковая вскоре подвернулась, однако без унижения не обошлось. Ничего удивительного, сказала потом себе Лора, особенно для того, кто был достаточно глуп, чтобы подвергнуть себя сцене столь унизительной, что недавно произошла в саду. Теперь вот еще один неприятный инцидент, пусть и не такой мучительный.
Изящный хлыстик, который Лора Тревельян держала в руках, упал по чистой случайности прямо к ногам мистера Пэлфримена, хотя любому стороннему наблюдателю могло показаться, что она сделала это нарочно. Разумеется, орнитолог тут же нагнулся, подхватил безделушку и со всей вежливостью вручил хозяйке.
— Насколько я понимаю, рукоятка выполнена в восточном духе, — заметил Пэлфримен.
Он очень быстро перевел разговор в область научных интересов.
— Да. Индия. В детстве мне подарил его знакомый капитан моего дядюшки, чей корабль иногда заходил в Сидней.
Молодая женщина пристально разглядывала предмет своего позора и сосредоточиться на беседе не могла. Ее сжавшееся горло пронзили горячие, нестерпимые спазмы. Более того, она уже не помнила причин, побудивших ее к личному разговору с этим человеком.
— Прелестная вещица, — заметил Пэлфримен, — было бы жаль ее испортить. Мне кажется, она отлично смотрелась бы в застекленном шкафчике.
Почувствовав, что молодая женщина расстроилась, он отнесся к хлыстику с преувеличенным вниманием, и она опечалилась еще сильнее, а англичанин задумался о тайне, которую она скрывает. У него не было причин полагать, что со времени званого обеда ее отношение к нему хоть сколько-нибудь переменилось. Он ни в коем случае не думал, что она преследует неизвестную ему цель. Пэлфримен обладал определенной долей интуиции, однако женский пол не понимал, несмотря на все свое уважение.
«Ничего путного у меня не выйдет», — подумала Лора, продолжая разглядывать свой хлыстик. Зато ее бледность прошла, щеки и губы налились краской — видимо, от жалости к себе.
— Пользы от него немного, — заметила она, — красоты тоже. Он мне не особенно нужен, знаете ли. Так, беру с собой по привычке. Сначала хлыстик мне нравился — экзотика, подарок из другой страны. Я мечтала о путешествиях в Индию, в Маврикию, на Занзибар. Названия звучали как заклинания, мистер Пэлфримен. И я надеялась, что если буду произносить их достаточно часто, то мечта станет реальностью.
Все это время ее вороная лошадь поднимала копытом пыль, отвлеченно отметила Лора, и та оседала на подол.
— Ничего не вышло. Вероятно, побывать в других краях мне не суждено. О, разумеется, меня все устраивает! Наша жизнь полна простых радостей. Только я завидую людям, которые наслаждаются свободой путешествий.
— Даже таких, как наше? С пылью, мухами и умирающими лошадьми?
Молодая женщина то ли заслонила лицо от солнца, то ли попыталась убрать соринку из глаза и медленно проговорила:
— Разумеется, я все понимаю. Не настолько уж я романтична. — Она рассмеялась деланым смехом. — Вас ждут опасности, не так ли?
Девушка посмотрела на него пристально, словно подозревала, что он прячет нож. Нож для нее самой.
— В любых подобных экспедициях бывает опасно, — сухо ответил Пэлфримен.
— Да, — кивнула она.
Ее губы пересохли и стали тонкими, теперь их наполняли совсем другие чувства.
— О, опасностям я была бы рада! Страданий не избежит никто. И шансы равны для всех нас, вы не находите?
— Да, — ответил он, удивившись ее замечанию.
— Тогда, — через силу рассмеялась она, — разницы нет никакой.
Пэлфримена ее слова не убедили.
— Лично мне нет дела до лошадей, — призналась она, похлопывая свою кобылу по шее. — У мужчин все иначе. Даже у тех, кто лишен или почти лишен религиозной веры. Таковые создают свою собственную религию.
Девушка говорила с такой убежденностью, одновременно исполненной презрения и нежности, что рука, поглаживающая шею лошади, дрожала. Пэлфримен смотрел на шов на ее перчатке.
— И, стало быть, заслуживают сострадания в меньшей степени, — полувопросительно заключила она.
Тогда, в саду, Лора испытала блаженство то ли в результате озарения, то ли после ухода мучившего ее демона, и сухие губы любого умирающего человека теперь вызывали у нее ужас.
Пэлфримен с удивлением отметил, что губы девушки, несмотря на юный возраст, пересохли и потрескались.
Мир света вновь вступил в свои права, легкий бриз постепенно крепчал, поднимая пыль, и берег начал распадаться на песчинки и слюду. Из города тем временем катили экипажи, блистая металлом и свежей краской, везя сторонников или скептиков с женами в одеждах, возвещавших о богатстве и, следовательно, значимости.
На их фоне Пэлфримен и мисс Тревельян превратились в небольшой темный вихрь в потоке стандартных приветствий и беззаботного смеха, вскоре окутавшего их со всех сторон. Они озирались, глядя вокруг себя запавшими глазами, пока Пэлфримен не смог приспособиться. Ему это удалось первым, потому что он гораздо менее увяз в беседе. Он подозревал, что не станет связываться ни с одним человеческим существом, зато будет хранить чужие откровения до тех пор, пока окончательный крах не развеет все тайны в пыль. Пэлфримен посмотрел на волосы молодой женщины, гладко зачесанные назад и чуть выбившиеся на висках, и погрустнел.
— Вот и ваши друзья, — сказал он и улыбнулся, теребя повод лошади. — Оставляю вас с ними. Есть пара вещей, которые требуют моего внимания.
— Друзья? — повторила Лора Тревельян, возвращаясь из своей темной грезы. — Я никого из них особо не знаю. Ведь у нас так много знакомств…
Она оглядывалась с таким видом, будто только что пробудилась ото сна. Наконец девушка заметила печальный взгляд щуплого орнитолога, который передал кому-то поводья дядюшкиной лошади и с нетерпением переминался с ноги на ногу.
— Я вам исключительно благодарна, — сказала она, — за нашу беседу. Я ее запомню.
— Неужели вы из нее что-нибудь почерпнули? — беззаботно спросил Пэлфримен.
Теперь, когда он собрался уходить, все стало легко.
— Не напрямую.
Она слишком одеревенела, чтобы и дальше пытаться выразить свои мысли и чувства словами. Она, прежде так гордо восседавшая на вороной лошади, сгорбилась и выглядела смиренной и покорной.
— Лора! — окликнула Белла со спины старого, кроткого мерина. — Здесь Уэйдсы, и Кирби, и Нелли и Полли Макморрен! Бедняжка Нелли растянула лодыжку и не хочет выходить из кареты.
Белла Боннер смотрела во все глаза и упивалась видом нарядной толпы, как всегда, горя желанием встретиться с людьми, с которыми была едва знакома.
— Вот и сам мистер Фосс, — объявил лейтенант Рэдклиф. — Похоже, ради такого события он таки вытряс моль из своей бороды!
Лора обернулась столь внезапно, что напугала лошадь, и та отпрыгнула в сторону. Впрочем, справилась девушка прекрасно, как с облегчением отметил Пэлфримен, ведь помимо железной воли у нее была и твердая рука. Лейтенант услышал, как она негодующе шикнула, и понял все по-своему.
