— Кого? — спросил тот, кто давал свои деньги совместно с еще несколькими отважными гражданами.
— Вряд вы ли знакомы, — уклончиво ответил Фосс.
— И кто же это? — настаивал торговец тканями. Тщеславие не позволяло ему и помыслить, что найдутся люди, с которыми он не знаком.
Фосс пожал плечами. Другие люди его не интересовали. В нескольких коротких экспедициях, которые он уже совершил, исследователя сопровождали молчание, скрип подпруги и вздохи лошади.
— Один из них — Робартс, — нехотя начал Фосс. — Англичанин, познакомились на корабле. Он хороший и простой парнишка.
Хотя и слишком навязчивый.
— Другой — Лемезурье. Мы с ним тоже путешествовали вместе. Фрэнк не подведет, если только не перережет себе горло раньше времени.
— Звучит многообещающе! — захохотал Эдмунд Боннер.
— Еще Пэлфримен. Его-то вы точно одобрите, мистер Боннер. Он — личность выдающаяся. Человек твердых моральных принципов. Орнитолог. И христианин вдобавок.
— Охотно верю, — с некоторым облегчением отозвался коммерсант. — Полагаю, его знает мой друг Прингл. Да, я о нем слышал.
— Еще Тернер.
— Кто такой Тернер?
— Ну-у, — протянул Фосс, — Тернер — чернорабочий. Попросился сам.
— Вы уверены, что он — человек подходящий?
— Я совершенно уверен, что смогу провести экспедицию через весь континент, — заявил Фосс.
Теперь немец держался твердо, как скала. Он грозно нависал над коммерсантом, который впервые всерьез задумался, во что именно ввязывается, хотя воодушевление исследователя передалось и ему.
Впрочем, мистер Боннер был по натуре человек осторожный.
— Сандерсон подыскал для вас еще двоих, — сообщил он.
Фосс тоже заосторожничал. Ему почудилось, что неизвестные наблюдают за ним из-за деревьев и из углов богато обставленной комнаты. Он не доверял их пустым лицам. Он подозревал всех, кроме себя, и лучше всего ему было в тишине, столь же необозримой, как лежащий перед ним путь и как ресурсы его собственной личности. Он вовсе не доверял спутникам, выбранным для спокойствия своего благодетеля, и считал слабаками всех, кроме одного, который готов был отдать свою силу из чистого альтруизма.
— Мне хотелось бы избежать разногласий, которые в большой компании неизбежны.
— Вы отправляетесь на год, на два или даже больше — в любом случае, на солидный срок. Разнообразие мнений вам только на пользу. Огромные расстояния изматывают физически. Некоторым участникам вашей экспедиции придется ее покинуть, кто-то, как ни прискорбно, может вообще уйти из жизни. Вы уважаете мое мнение? Мистер Сандерсон его вполне разделяет. Он убежден, что эти двое будут весьма полезны для экспедиции.
— И кто же они? — спросил мрачный немец.
Коммерсант принял равнодушие за покорность. Лицо его мигом прояснилось, он подался вперед и с чувством собственного превосходства пустился в объяснения.
— Один из них — молодой Ангус. Ангус вам понравится. Он владеет хорошим поместьем в окрестностях Рейн-Тауэрс. Бравый парень — назвать такого приятного молодого человека отчаянным язык не повернется — несколько лет назад побывал в Даунсе, хотел искать счастья подальше на западе, однако условия тогда выдались не особо благоприятные. А другой, — проговорил Эдмунд, разглядывая нож из слоновой кости для разрезания бумаг, подаренный супругой на день рождения, и которым он ни разу не воспользовался, — а другой — Джадд. Сам я с ним не знаком, зато мистер Сандерсон утверждает, что это человек крепкий и телом, и духом. К тому же отлично умеет приспосабливаться к любым условиям, что весьма важно в стране, где вещи первой необходимости не всегда под рукой. Насколько я понимаю, в плане живучести Джадд проявил свои лучше качества, потому что некогда прибыл сюда не по своей воле. Другими словами, он бывший каторжник. Разумеется, теперь он на свободе. Меня заверили, что обстоятельства его ссылки совершенно смехотворны.
— Как и у всех прочих, — перебил Фосс.
Коммерсант заподозрил неладное и замолчал.
— Убийства совершают многие из нас, — заметил немец, — разве не смехотворно, мистер Боннер, когда за это ссылают в Новый Южный Уэльс, да еще человека с подобным именем?
[3]
Мистеру Боннеру ничего не оставалось, как посмеяться над этой шуткой и поскорее уйти от скользкой темы. Он принялся постукивать изящным ножом по куску холста, испещренному линиями, на столе перед ним. Назвать картой этот вольный рисунок с белеющими повсюду пятнами было бы несколько опрометчиво.
— Полагаю, вы не сочтете нескромным, мистер Фосс, если я спрошу, изучали ли вы карту?
— Карту? — повторил Фосс.
Мечты, от которых его отвлекли, явно отличались размахом. Даже торговец тканями впечатлился и молча ткнул в линию побережья.
— Какую карту? — спросил немец. — Я буду первым, кто составит карту Австралии!
Порой его высокомерие распадалось на простоту и искренность, хотя людям посторонним бывало непросто отличить одно от другого.
— Хорошо, что вы о себе такого высокого мнения! — рассмеялся коммерсант.
Его честная плоть всколыхнулась, и, будучи изрядно пьян, он принялся зачитывать, почти скандируя, официальные названия первых поселений и рек. Мистер Боннер читал слова, и перед взором Фосса мелькали реки. Он следовал по их бурным водам. Он тек холодным стеклом или высыхал желтыми лужицами цветущей на солнце стоячей воды.
— Значит, вы понимаете, сколько всего следует учесть, — подхватил утраченную было нить беседы коммерсант. — И tempus fugit, tempus fugit!
[4] Ба! Да ведь пора обедать, и это прекрасная иллюстрация того, о чем я сейчас вам толковал.
После чего он хлопнул по колену своего пусть и чудаковатого, зато очень приятного протеже. Самым приятным в нем было вот что: глядя на немца, Эдмунд Боннер вспоминал себя прежнего. Когда-то и сам коммерсант был таким же тощим и голодным, как Фосс.
Каменный особняк содрогнулся от звона — Джек Проныра вошел со двора и ударил в огромный гонг. Роуз Поршен тем временем сновала туда-сюда, накрывая на стол и не обращая ни на кого ни малейшего внимания.
— Должно быть, вы проголодались, — заметил мистер Боннер.
— Прошу прощения? — переспросил Фосс, раздумывая, как бы уклониться.
— Полагаю, — многозначительно проговорил коммерсант, — вы не откажетесь от своей доли обеда.
— Я не готов, — ответил немец, снова чувствуя досаду.
— Да разве нужно готовиться к первосортной говядине и пудингу! — воскликнул его благодетель, устремляясь вперед. — Миссис Боннер! Наш друг остается обедать.
