Тем временем тетушка, сияя от гордости за самообладание и красоту племянницы, не удержалась и объявила:
— Лора, мистер Бэджери мечтает изучить географию Южного Уэльса. А еще у него интеллектуальный склад ума!
Подобные комплименты порой звучат на грани оскорбления.
— Я вовсе не претендую на искушенность ни в первом, ни во втором. — Корабельный врач начал выходить из терпения.
Потом он сдался. Было бы приятно, если бы молодая женщина объединилась с ним в целях общей защиты, но он понял, что в силу каких-то причин ей это неинтересно. В сущности, она молила не вовлекать ее ни в коем случае.
Немедленное уважение к ее желаниям вроде бы должно было увеличить понимание, которое столь явно возникло между ними, однако Лора смутилась. Она пристально разглядывала его довольно грубую, хотя и добрую руку, лежащую на мощном, неловком бедре. Что касается самого корабельного врача, он на свою голову запомнил некоторые из ее поз и жестов…
— Мы позабыли про пикник, миссис Боннер. — Уна Прингл вернулась к главной причине своего визита чуть ли не с отвращением.
Лоре этот мужчина вполне подошел бы, решила она с той жестокостью, на которую порой способна благовоспитанность.
— Ах да, пикник, — вспомнила миссис Боннер. — Что ж, Уна, можете передать матери, что это будет восхитительно. Для нас всех.
Казалось, она намеренно затягивала с решением, чтобы насладиться интригой. Лора промолчала, хотя все ждали ее замечания.
Помимо последних подробностей встречи обсуждать было уже особо нечего. Паузы становились все длиннее, и Уна Прингл наконец встала вместе со своими респектабельными спутниками. Впрочем, она полностью их игнорировала, из принципа, да и мысли ее занимали дела куда более важными.
— Что ж, тогда до четверга. — Таким образом Лора выразила одобрение будущего мероприятия.
— До четверга, — повторила Уна, щекой касаясь щеки подруги.
Мисс Эбби не могла не похвалить платье Лоры. Она его даже пощупала.
— Какое милое платьице! — воскликнула она. — А какие на нем чудненькие цветочки! Неужели гелиотроп?
Остальных женщин гувернантка утомляла. Бедняжка, ведь она была четвертой дочерью бристольского священника.
Лора нашла отговорку, чтобы не провожать гостей до дверей, поручив их Белле, чья любезность подводила ее редко, и тетушке Эмми, готовой принимать хоть весь белый свет.
В целом все казались довольными, мичман же вдобавок испытал большое облегчение. Снаружи это облегчение вырвалось из него смешным, неуклюжим, недавно сломавшимся голосом в замечаниях, обращенных исключительно к товарищу. Еще звучал голос корабельного врача, следовавшего по пятам за двумя леди, пока они огибали крыло дома и не зашли за угол. Лора слышала, как они разговаривают. Преобладали, разумеется, мужские голоса, в особенности доктора Бэджери. Его грубый, хриплый баритон словно не мог вырваться из колючих объятий розовых кустов, что росли вдоль дорожки.
Лоре Тревельян пришлось с виноватым видом отложить в сторону свой воображаемый пояс смирения и откинуться на самую удобную спинку, которую только могла предложить гостиная.
Подходя к главным воротам, корабельный врач задумчиво коснулся кремовой, если не сказать сливочной розы. Жар солнца беспрепятственно проникал сквозь сукно кителя, и ему было над чем поразмыслить.
— Тебе понравился этот мистер Бэджери? — поинтересовалась тетушка Эмми в среду, накануне пикника Принглов.
— Разве он может не нравиться? — спросила Лора.
— По некоторым стандартам он не вполне джентльмен, — вдохнула тетушка Эмми. Затем, видимо, о чем-то вспомнив, добавила: — Нам не следует принимать поспешных решений, по крайней мере, в отношении соответствия этим стандартам. Мужчины, как ты скоро поймешь — ведь ты девушка практичная, дорогая моя Лора, — так вот, мужчины становятся тем, что делают из них женщины.
Миссис Боннер пересчитывала столовое серебро и пребывала в прекрасном настроении.
— Тогда не должны ли мы предположить, что бедная жена доктора Бэджери еще не вполне преуспела? — спросила Лора, любившая поддразнить свою тетушку именно в те моменты, когда особенно ее любила.
— Подобное предположение весьма нелепо! — воскликнула та, рассердившись на ни в чем не повинные вилки. — Девушка, если она истинная леди, может смело считать любого джентльмена холостяком, пока те, кто в состоянии узнать правду, не уведомят ее об обратном!
Миссис Боннер, ясно выразив свою позицию, снова пришла в хорошее настроение. Однако в четверг ее надежды разбились вдребезги: Белла спустилась одна, в шляпке, придававшей ей еще более мечтательный вид.
— Где Лора? — спросила тетушка и мать, рассеянно целуя ее по привычке.
— Не знаю, — ответила Белла.
Разговаривать ей не хотелось. Она парила в облаках. Теперь она была сама по себе.
— Лора! — позвала миссис Боннер. — Вот ведь досада! Лора, лошади не могут ждать вечно, ты знаешь, чем это кончается!
— Том уже здесь? — спросила Белла, надевая старые перчатки для пикника. Щеки ее прелестно раскраснелись.
— Будто ей не приходилось испытывать на себе недовольство слуг, которых заставляют ждать! Что может быть хуже! Лора! — не унималась миссис Боннер.
— Да, тетя, — ответила племянница с необычайной кротостью. — Я не задержу вас ни на секунду.
— Ты же не одета!
— Я никуда не еду.
— Неужели вы лишите нас такого удовольствия? — спросил Том Рэдклиф, который только что прибыл и смотрел не на ершистую кузину, а на свою драгоценную собственность.
— Принглы ждут нас всех! — возмутилась миссис Боннер.
Та отправилась бы и на одной ноге, лишь бы ни на дюйм не отступать от выбранного курса.
— Моего ребенка мучают газы, и я должна остаться, ведь он так во мне нуждается, — с серьезным видом ответила Лора.
— Неужели вы и от газов избавлять научились? — спросил Том Рэдклиф.
Дальновидная миссис Боннер углядела в этом трагедию куда более значительную, чем плохое самочувствие младенца.
— Твой ребенок! — всхлипнула она. — Подайте руку, Том. Мне понадобится ваша поддержка.
Она разрыдалась, и ее увели в экипаж.
Теперь Лора была свободна. Вытерев о передник мокрые руки, которые наблюдательный доктор Бэджери счел слишком красными, она вернулась наверх. Лора всегда стирала разнообразные предметы детской одежды сама, поскольку сразу решила, что в этом заключается ее долг.
В тот день вполне здоровый ребенок лишь немного капризничал. Молодая женщина стояла и смотрела на девочку. Теперь больше никто не усомнился бы в их родстве. Объятые тайной молчаливого сговора, они нежно трогали друг друга, их покрывали тончайшие серебристые паутинки улыбок. Вдруг по лицу матери пробежала тень, сердце забилось быстрее, она подхватила ребенка на руки и принялась ходить взад-вперед.
