Потом Константин Николаевич обратил внимание учеников, что уже через несколько дней Пушкин написал новые строки:
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.
Вот так Варя запомнила эти стихотворения гения и польские события, связанные с ними.
А поляки меж тем устроили третье восстание 1863–1864 годов. Бесчинствующие толпы оскверняли православные кладбища, плевали на могилы и рвали цветы. В городах срывали русские вывески и все те, что были написаны не на польском языке. Громили дома, где жили русские семьи, посылали русским письма с угрозами расправы. Восстание для самых отъявленных мятежников окончилось Сибирью и каторгой.
Поляки вообще считались представителями одного из самых неблагонадёжных национальных меньшинств. Зачастую за деятельность, подрывающую государственные устои, их ссылали на Кавказ – его называли тёплой Сибирью.
– Послушай, мама, а может, зря мы огород городим? – обратилась Малгожата к пани Ванде. – Зачем нам искать кого-то неизвестного, если есть пан Анджей? Может, мне им заняться? Он всегда под рукой, его семейная жизнь у нас на глазах, опять же Дануту можно и…
– Даже думать забудь о пане Анждее! – воскликнула мать, едва не захлебнувшись от возмущения. – Пан Анджей – это табу! И помышлять о нём не смей!
Малгожата недоумённо пожала плечами. Она не ожидала, что мать так резко выскажется по поводу её затеи. Ведь это было бы так удобно – пан рядом, далеко бегать не надо, а благодаря разным хозяйственным заботам и присутствию её в панском доме роман можно сохранить в тайне. Почему матери это не понравилось?
Ответ пришёл неожиданно. Через несколько дней Малгожата пошла как-то искать пани Ванду. Её нигде не было, хотя она точно знала, что мать в панском доме. Те комнаты, которые были открыты и куда можно было заходить, были пусты. Она обошла много помещений и уже готова была вернуться домой, как вдруг сзади щёлкнул замок, дверь неуверенно открылась и оттуда вышла пани Ванда. Малгоша, едва услышав звук поворачивающегося в замке ключа, инстинктивно скрылась за тяжёлой портьерой и, увидев мать, уже хотела было выйти к ней с упрёками, что её так долго пришлось искать, как вдруг та обернулась назад, и Малгожата увидела крепкие мужские руки, обнявшие пани Ванду. На глазах у изумлённой Малгожаты влюблённые слились в прощальном поцелуе. И хотя лица мужчины из-за открытой двери не было видно, она узнала руку в золотых перстнях, лежащую на талии пани Ванды. Это был Анджей Собчак.
Пани Ванда смущённо поправила своё убранство и пошла далее выполнять свои обязанности по надзору за челядью дома Собчаков.
Когда дверь за паном Анджеем притворилась, Малгожата вышла из своего укрытия и долго смотрела вслед матери. «Ну, мамаша, ты, оказывается, у нас богиня любви», – саркастически подумала она. Так вот почему она запрещала Малгоше даже думать о Собчаке!
Поражённая своим открытием, она пошла домой, забыв, зачем искала мать.
Варя с тётей Дусей после трудов праведных пили чай с плюшками. Она пекла замечательную сдобу и с удовольствием потчевала ею не только панскую семью, но и дворовых. Варя вовсю нахваливала изделия тёти Дуси, она очень любила всё, что готовила кухарка.
– Сегодня я столкнулась с пани Ядвигой, – рассказывала Варя, – я так испугалась! Она совсем нечёсаная была, в руках полупустая бутылка, из которой она отпивала понемногу, из кармана торчала другая бутылка.
– Ты не забивай себе голову, – махнула рукой собеседница. – Пусть господа сами разбираются. Вот приедет пан Анджей, он быстро наведёт порядок, не будут они пьяные по дому шастать. Давай-ка я ещё подложу, – тётя Дуся взяла опустевшее блюдо из-под плюшек и двинулась к большому столу, где остывала накрытая полотенцами новая партия плюшек из печи. В это время её внимание что-то привлекло и она выглянула в коридор. И тут же с заговорщическим видом прошептала Варе:
– Ёжик сюда идёт!
Пан Ежи не раз посещал кухню, когда там находилась Варя, и случайно сталкивался с ней. Но некоторые кухонные работники уже заметили, что приходит он сюда именно в то время, когда здесь была Варя. Вот и сейчас, увидев пана Ежи, тётя Дуся сразу смекнула, что он идёт встретиться с Варей. Девушка зарделась и стушевалась. Она и сама подметила, что пан Ежи оказывает ей знаки внимания.
– Не теряйся, девка, – подзадоривала её тётя Дуся. – Он холостой, свободный, его можно любить. А вдруг да и станешь пани Собчак?
– Да вы что? – заливалась краской Варя. – Он граф, он никогда не женится на простой девушке. К тому же, он мне в отцы годится.
Вообще-то он ей нравился – большой добродушный человек. Но нравился просто по-человечески, а не как мужчина. Иногда она даже чувствовала в нём защиту, мужскую надёжность в этом враждебном мире.
Когда большой пан Ежи вошёл в помещение, оно вдруг стало маленьким и тесным. Он сразу бросил взгляд в сторону Вари и, увидев её, расплылся в добродушной улыбке.
– Ну-ка, девчата, где мой тайный запас? – он подошёл к шкапчику и достал спрятанную там бутылочку, – давайте-ка по несколько капель выпьем.
– Я, пожалуй, пойду, – поднялась из-за стола Варя, но пан Ежи остановил её, взяв за руку. – У меня там ещё дела…
– Останьтесь, – попросил он.
Когда так говорит хозяин дома, ослушаться невозможно. Вечерние кухонные посиделки с одним из графов Собчаков становились обыденными. Пан Ежи был таким домашним, добрым и всегда выпившим, что делало его за столом равным своим собеседницам.
Жизнь идёт своим чередом. Кому-то это может показаться – быстро, кому-то, наоборот, слишком долго, а только пришло время Дануте становиться матерью. Она поглаживала свой животик, разговаривая с будущим ребёнком. Каждое утро, просыпаясь, она ждала, что «это» может начаться сегодня. Только одно омрачало её ожидание – графа Собчака, как всегда, не было рядом. Хотелось, чтобы супруг был здесь, чтобы переживал за неё и ребёнка, волновался, шагал под дверями… А потом наградил её нежным поцелуем и принял их малыша на руки.
Но его так и не было в имении, когда у графини начались схватки. В суматохе Варю выгнали, оставив только повивальных бабок в комнате Дануты. Варя ушла переживать к тёте Дусе, зная, что ничем помочь не сможет. Но там кусок в горло не лез, даже вкуснейшие пирожки стряпухи не искушали Варю. Она всё время прислушивалась к звукам, стараясь расслышать что-нибудь из спальни Дануты, и вертела головой в ту сторону, где она находилась.
…Утром молодой маме, графине Собчак, возлегающей на белоснежных накрахмаленных простынях в чистой сорочке, ослабшей после перенесенных родов, дали младенца. Она приподняла голову с разметавшимися по подушкам волосами и протянула руки к ребёнку. Осторожно взяв маленького, она приложила его к груди, потом долго смотрела на спящего ангела, на его маленькое личико, вздёрнутый носик, длинные реснички.
