На крепостных валах стояли пушки и стрелковое оружие. Система огня предусматривала сквозной прострел артиллерией из казематов.
Крепость имела ворота, выходящие на разные стороны света. Они были названы в честь основателя крепости государя-императора Александра I и его сыновей Николая, Михаила и Константина: Александровские – на северо-восток, Николаевские – на юг, Михайловские – на юго-восток, Константиновские – на запад.
Крепость строилась в виде укреплённого города с мощными сводами и целыми кварталами. На её территории находились двух- и трёх этажные здания, из известкового раствора с яичным белком: штаб, казармы, дома для офицеров и служащих, госпиталь, инженерный и артиллерийский арсеналы, двухбашенный костёл, дом коменданта, а также равелины и казематы. В центре форта располагалась плац-парадная площадь.
Французы пытались взять крепость в 1812 году, чтобы выйти на Петербург, но укреплённая цитадель не сдалась. Правда, в результате боевых действий она была повреждена, восстановление заняло годы.
В казематах этой крепости в 1827–1831 годах находился Вильгельм Кюхельбекер. Здесь же отбывали наказание участники польского восстания 1830 года.
В 1833–1841 годах были построены дамбы для защиты от наводнений. Они начинались у 7-го бастиона, огибали форштадты и упирались в возвышенность. Вторая часть шла к пригородному району города Погулянке, от 1-го бастиона и вниз по течению реки до высот за лагерными полковыми бараками.
Озябшего, дрожащего от холода мальчонку привёз в крепость штабс-капитан Иван Дерябин. Он заметил его, когда возвращался ночью на место службы.
– Ты кто таков будешь? – спросил он ночного странника.
– Филипп Прохоров я.
– А что делаешь тут? Почему домой не идёшь?
Пацанёнок вкратце рассказал свою историю и том, как они с сестрой искали работу, сестра Варя определилась, а он так и не нашёл себе места. Домой, в деревню, возвращаться пораженцем не хотел.
– А что ты умеешь делать? За лошадьми ходить можешь?
Филипп радостно закивал. Это как раз то, что он делал лучше всего! В деревне он этим занимался с большой охотой и любовью к животным.
– Ну, поедем со мной, – предложил штабс-капитан, – будешь служить при конях.
Так Филипп оказался в Двинской крепости. Он ухаживал за лошадьми, чистил конюшни, содержал в порядке конную упряжь. Однажды так стряслось, что занедужили сразу три коня. Филиппок самостоятельно выходил лошадок. За это сам генерал Прокофьев пришёл выразить ему признательность. Познакомившись с парнишкой, побеседовав с ним, он поразился его смышлёности.
– Толковый оголец-то у нас, – поделился он своим мнением с офицерами. Все согласились.
Ещё не раз потом генерал заходил в конюшню, чтобы проверить, как смотрят за лошадьми. И всякий раз он заводил с Филиппом разговоры и поражался эрудиции деревенского мальчишки.
– Откуда ты всё это знаешь? – спрашивал он.
– В книгах читал, – деловито отвечал Филипп.
– Неужто ты столько книг прочёл?
– Да, все, что были в деревне, а потом наш учитель из города привозил и нам с Варей давал читать.
Когда однажды Филипп рассказал генералу Прокофьеву всё, что он знал о сражениях русской армии, где участвовал генералиссимус Суворов, а также он сам, генерал Прокофьев, то у вояки дрогнуло сердце. Он понял, что такого паренька нельзя оставлять в конюшне. Институт денщиков, когда можно было брать обслугу из самых низших слоёв населения, был отменен в 1881 году. Зато ординарцы могли быть не только офицерами или унтер-офицерами, но и рядовыми.
– Пойдёшь ко мне ординарцем? – предложил он. – Будешь в форме ходить. Начнёшь с рядового, а потом, даст Бог, проявишь радение и выучку, станешь подниматься по званию.
Судьба Филиппа Прохорова сделала крутой поворот. Он стал военным человеком – носил форму, имел выправку и вскоре получил погоны.
* * *
Данута вернулась в тот город, откуда она выходила замуж – Двинск. А куда ей было ещё ехать, ведь у неё нигде никого не было. Здесь, по крайней мере, она знала город и было с кем словом перемолвиться. Оставаться с опостылевшим мужем у неё не было сил. Дядя и тётя, пусть и неродные, всё же были её единственной роднёй и были ей ближе, чем чужой холодный мужчина, который звался её мужем.
Они приняли её, хотя долго выясняли, расспрашивали, спорили о чём-то. Варя не прислушивалась, она была занята с Янеком, ей было не до выяснений отношений. Она мало понимала, почему вдруг Данута так резко порвала с мужем и уехала. Ведь она так долго пыталась быть счастливой, так преданно ждала мужа во время его долгих отлучек и так податливо выполняла его волю. Она всегда прислушивалась к его мнению, а теперь вот словно резанула по судьбе – и рассталась с ним.
Варя никогда не спрашивала её ни о чём, хотя и понимала, что, скорее всего, граф Собчак будет искать их. Пусть разбираются сами, справедливо рассудила она. Сама она занималась Янеком, часто гуляла с ним, любимым местом их прогулок была Погулянка – район лечебницы в пригороде Двинска. Сюда она уводила его подальше от города, от железной дороги с её шумом, сажей от паровозов и людской кутерьмой. Здесь был чистый воздух, мало прохожих, ребёнку можно было бегать, прыгать, скакать, петь и делать всё, что угодно, чего нельзя позволить себе дворянским детям в приличном обществе.
А в самом Двинске, ежели непременно надобно было совместить прогулку с неотложными хозяйственными попечениями, она старалась пройти по центральной площади, где стоял величественный собор Александра Невского. И всякий раз ёкало сердце. Да, вот если ей тут венчаться с Гришей, она была бы невестой в белоснежном подвенечном наряде, он – в чёрном облачении с белым свадебным цветочком на лацкане. И-э-эх…
Однажды во время такой прогулки она вдруг услышала за спиной:
– Варюша, ты?
Она оглянулась. Перед ней стоял статный офицер с неуловимо знакомыми чертами лица. Боже, неужели это её Филиппок?…
Они бросились друг другу на шею. Янек смотрел снизу вверх на объятия двух взрослых людей. А они без умолку расспрашивали друг друга о том, как у кого сложилась жизнь.
– Это твой? – спросил Филипп, глядя на Янека.
– Нет, это пани Дануты сынок, я нянчу его. Своих ещё нет. Жила в Польше, не нашла там свою половинку, не нравятся мне поляки…
Филипп проводил сестру до дома, где жила Данута со своими родственниками. Они рассказали друг другу всё, что произошло с ними за эти годы и обещали держать связь и больше не терять друг друга из виду.
С тех пор, как только выпадала возможность, Филипп встречался с сестрой. Они долго разговаривали, бродя по улицам Двинска, шурша осенней листвой под ногами, обсуждали последние новости и вспоминали прочитанные в детстве книги… Янек любил гулять с ними, потому что видел перед собой офицера, мужчину, которого ему так не хватало, ведь с тех пор, как его мать ушла от мужа, в его жизни не было отца.
