Именно это и заставило однажды поздним вечером её крепко задуматься над своим будущим. Неужели Алёна так и останется одинокой до конца своих дней? Неужели она не оставит потомства после себя и никто не придёт поплакать на её могилу? Неужели из-за ошибки молодости (нет, не её ошибки, а матушкиной), теперь перечёркнута вся её жизнь? Неужели она не имеет права на счастье – если не дано ей испытать его с мужчиной, то пусть хотя бы материнское?
Княгиня посмотрела на себя в зеркало. Она ведь ещё в самом соку. Но радоваться этому не стоит – женская красота быстро увядает. И даже её миллионы, оставшиеся ей после мужа, не помогут – тогда ей останутся только молодые и бесстыжие ловцы богатых невест и охотники за чужими состояниями. А если им посчастливится поймать на удочку такую состоятельную суженую да ещё и повести её под венец, то они очень быстро становятся вдовцами и владельцами жёнушкиного капитала и они вновь в поиске.
Нет уж! Такого будущего княгиня Алёна Некроткова себе не желала. Надо менять своё отношение к жизни, сказала себе она. Надо присмотреть хорошего мужчину, с которым можно спокойно вить семейное гнёздышко.
* * *
В четвёртое воскресенье Великого поста поляки проводили обряд утопления Мажанны. Это было их любимой забавой. Мажанна была соломенной куклой, символизирующей уходящую зиму. Сначала её торжественно наряжали, носили по всем домам, а потом раздевали, разбрасывая одежду далеко вокруг, и затем топили в речке. Это подразумевало, что зима, унося с собой холод, уходит, уступая место теплу, солнцу, весне, а затем и лету.
Данута наблюдала из окна, как крестьяне с радостными возгласами таскали соломенную куклу по деревне. Сколько радости, счастья, веселья, смеха приносила им нехитрая народная потеха. А что может принести счастье ей? Что может вызвать у неё улыбку? У неё полным-полно золота и великолепных бриллиантов, она кушает серебряными вилками с фарфора 18 века, у неё есть платья неимоверной стоимости, каких нет ни у кого в Варшаве. Счастлива ли она от этого? А может ли быть она счастлива, когда рядом с ней мужчина, который совсем её не ценит, который ей неприятен? Может ли быть она счастлива, когда один-единственный, тот самый, что однажды и на всю жизнь, так далеко от неё и она не знает, что с ним?… И лишь маленькая Злата рядом – когда Данута обнимала её, то ей казалось, что она обнимает Филиппа.
«Для чего я родилась?» – не раз задумывалась Данута. Ведь так много людей на земле, одним больше – одним меньше… Что могло поменяться на этой планете с её появлением? Неужели её рождение кому-то было нужно? И только встретив Филиппа, она поняла, для чего пришла в этот мир – для счастья, для любви, для него, одного-единственного. А теперь, когда его нет рядом, оказалось, что всё в этом мире ей не нужно. Нет, конечно, Янек и Злата – её маленькие крошки – тоже смысл жизни, но Филипп – это главное.
– Варя, – позвала Данута, – приведи мне детей.
Как хорошо, что она вспомнила, что со вчерашнего дня не целовала своих чад. Варя принесла на руках маленькую Злату и привела Янека. Графиня поцеловала сына и дочь, спросила у Янека, что он читает. Целых полчаса она провела с отпрысками и почувствовала, что утомилась. Она отправила их. Янек пошёл к себе, а девочку Варя отнесла в её спаленку, уложила в кроватку и убаюкала. Она видела, что её госпожа не в своей тарелке, даже дети надолго не могут отвлечь её внимание.
– Варя, иди сюда, – позвала её молодая графиня. Она готова была метаться по своим покоям, но всё же старалась держать себя в руках. Только дрожание рук, когда она перебирала бусы «Ночи Каира», выдавало её состояние.
– Варя, я хочу с тобой поговорить о человеке, который нам обеим очень дорог – о Филиппе.
– Графиня, вы… Неужели… Я думала, что вы уже нашли успокоение в своей семейной жизни.
Варя и впрямь насторожилась: при тех усилиях, которые были положены, чтобы унять её прежние нервные припадки и вернуть её в нормальное состояние, такие эмоции ни к чему. Как бы не повторилось всё сначала.
– Плохо ты меня знаешь, – улыбнулась Данута. Она вовсе не собиралась биться в истериках. У неё были другие намерения. – Если я полюбила, то это навсегда. Мы с ним навек связаны – у нас Злата. Но не могу я без него. Пыталась, училась жить без него – не получается. Особенно тяжело жить и не знать, где он, что с ним. Я тебе вот что хотела сказать: ты всё-таки сестра ему. Не хочешь ли ты на правах сестры поехать в Двинск и узнать, что с ним?
Варя сразу, без колебаний, ответила:
– Я поеду. Но если…
– Если он в Сибири, я поеду в Сибирь, – твёрдо сказала Данута. – На каторге – буду с ним на каторге. Лишь бы был жив.
– Господь с вами, – пробормотала Варя. Она задумалась – ведь и впрямь надо бы съездить, проведать брата.
Видя, что Варя молчит, Данута добавила:
– Ты сомневаешься? А что мне остаётся делать, если даже старый и омерзительный мне муж оставил меня здесь, а сам шляется где-то по девкам? Почему я не имею права бороться за своё счастье? Я всего лишь хочу быть счастливой. Филипп – единственный мужчина, который любил меня, и единственный, кого я любила. С ним я буду счастлива и в Сибири, и на каторге.
Малгожата осторожно прошмыгнула чёрным ходом в графский дом. Она была не одна и потому не хотела встретиться с дворецким. Начнёт расспрашивать, как да что, ещё не пустит. И тогда приложенные ею усилия могут пропасть даром.
– Вот это – дворец твоего отца, графа Собчака, – объясняла она юной нескладной девочке-подростку. – Его самого сейчас нет здесь, пойдёшь к его жене и всё ей выскажешь, как я тебе объясняла, – что она заняла место твоей матери, которую упекли в монастырь, а тебя отняли и отдали чужим людям. Это всё твоё, – обводила она рукой вокруг, – смотри, твоё и твоей матери, а вас выкинули и место ваше заняли. И в этом виновата Данута и её дети. Ты иди и скажи ей всё это.
С помощью Казимира Полонского и сговорчивых при виде наличных монахинь Малгоша нашла Еву. Она сразу после рождения была отдана на воспитание пожилой бездетной супружеской паре. Когда Малгоша явилась туда, старики были в удручающем состоянии: больны, стары и беспомощны. На Еву свалились все хлопоты о них. Денежных средств не хватало и потому она не могла помочь приёмным родителям в их страданиях. Глядя на их муки, она и сама неимоверно страдала, что ничем не может им помочь. А те, в свою очередь, терзали себя мыслями о том, что будет с девочкой, когда она останется одна. И тут появляется Малгоша, которая сообщает, что у Евы есть родной отец, большой дом и состояние. Старики подтвердили, что она – приёмный ребёнок и теоретически она может быть дочерью богатого человека.
И вот Малгоша привела законную наследницу в её дом. Знал ли о её существовании сам граф Собчак – об этом плутовке не было известно. Но она всю дорогу наставляла Еву:
– Их тут много, родственников твоих. Кроме новой жены у твоего отца есть ещё брат и сестра, они также живут в этом доме. Ты с ними тоже будь строга: все они виноваты в том, что ты жила у чужих людей и была разлучена с родителями. Ты им обязательно всё скажи, может, они и не знают о тебе.
