Малгожата вышла во двор и пошла… нет, вовсе не на поиски Савелия. Менее всего её интересовала судьба беглого злодея, а тем паче, графа Собчака и даже собственной матери. Пусть их всех посадят, увезут на каторгу, четвертуют или посадят на кол. Казимир будет рад, когда она сообщит ему, что у семьи Собчаков новые неприятности. И это будет прекрасным поводом для их встречи. Полонский не откажется с ней встретиться, чтобы выслушать её рассказ о новейших и свежайших фактах из жизни графа. Это и будет её первой ступенькой к новой жизни – встретившись с ней, Казимир получит доступ к её телу. Она уже это твёрдо решила. Только так можно проложить себе путь в сытое и богатое будущее.
Именно поэтому Малгоша вместо того, чтобы выискивать Савелия, пошла рассматривать цветочки на клумбе у графского дома.
* * *
Княгиня Некроткова никому не могла признаться в том, что она бывает в святых местах и просит высшие силы лишь об одном: чтобы они помогли ей преодолеть отвращение к мужчинам. На балах и приёмах она отшивала от себя всех докучливых воздыхателей, а после бежала в храм, ставила свечи и молилась. Как она хотела однажды оказаться в крепких мужских объятиях, слиться в поцелуе с любимым, а потом остаться с ним в своём алькове под балдахином и позволить ему всё, всё, всё… К сожалению, это у неё не получалось, и она прекрасно знала, что причина этого – она сама. Как только мужская рука касалась её тела, она немедленно вырывалась и убегала. Не могла она позволить никому дотрагиваться до себя. А ведь мысленно она только этого и желала, страстно, пылко, так, как может пожелать женщина, имеющая только один шанс на своём коротком женском веку – последний.
Именно поэтому княгиня Алёна Некроткова молилась истово и яростно. Она оставляла свою карету дома, чтоб горожане не смекнули о каких-то её проблемах, уходила из дому пешком, в темное время суток, закутавшись в платок так, чтоб лица не было видно. Она стояла у икон и просила любви, чтобы и к ней, рабе Божьей, однажды она пришла и осталась с ней навсегда. Но для этого надо было растопить холод, поселившийся в её сердце. И она вновь и вновь возносила молитвы небу, чтобы Господь и все святые помогли ей справиться с собой и дали ей то, что имеют все люди. Ведь даже любая крестьянка может наслаждаться жизнью, а княгиня Некроткова почему-то лишена всех радостей жизни.
Когда она одиноко бродила по княжескому дворцу (ради которого и состоялось её первое неудачное замужество), по гулким сиротливым анфиладам комнат и широким лестничным пролётам, среди пышности и великолепия золота, античных скульптур и полотен кисти творцов эпохи Возрождения, Алёна с тоской думала о том, как было бы хорошо, если бы она сейчас ступала об руку с любимым, единственным, дорогим… Она бы рассказывала ему о фамильных реликвиях, а он бы не сводил с неё влюблённых глаз и шептал на ушко нежные слова… Как жаль, что её никто не видит, когда она дома одна, без великосветской помпезности, и становится самой собой! Никто не знает её душу, её устремления, её боли и радости…
Она и сама не знала, почему она вдруг обратила внимание на заносчивого польского шляхтича. Может быть, потому что он был полной противоположностью её покойному мужу. Гонористый поляк заинтересовал её после долгих ухаживаний. Прежде граф Собчак её раздражал своей настырностью. Уж он-то никак не мог рассчитывать на руку княгини Некротковой – слишком самовлюблён и напорист. Такие нахалы ей категорически не нравились. А потом что-то произошло внутри неё: не зря же говорят, что от ненависти до любви (и наоборот) – один шаг. Может быть, потому, что постоянно крутился рядом и был на глазах, может быть, потому, что чаще всего из своих обожателей она думала именно о нём – каков наглец, что себе позволяет в отношении самой княгини Некротковой. Вообщем, какова бы ни была причина, а только поняла Алёнушка, что попалась.
Она пригласила его к себе на воскресный обед. Где-то она читала, что влюблённые теряют рассудок и глупеют. Кажется, именно это с ней и происходило. Ожидая гостя, княгиня решила, что негоже показать ему, что она ждала именно его одного и готовилась к встрече собственно с ним. Она приказала сервировать стол на семь персон. Пусть не думает, что она одинока и у неё нет друзей. Пусть знает, что кроме него у неё есть ещё те, кто заглядывает к ней на огонёк. А польский граф – это всего лишь её новый знакомый, один из многих её друзей. Пусть не думает ничего раньше времени и не строит планов относительно неё.
Посмотрев на шикарно сервированный стол, княгиня представила, как она встретит гостя, скажет, что ждёт ещё приглашённых на обед. Они сядут вдвоём за сервированный на семь персон стол и Собчак увидит, что никто, кроме него, к ней не пришёл. Он подумает, что ею пренебрегли, и перестанет её уважать! От такой мысли её бросило в жар. Обмахиваясь веером, она приказала убрать лишние пять приборов. Как только их унесли, она с бьющимся сердцем поняла, что стол при сервировке на двоих выглядит сиротливо. Княгиня приказала нести их назад. Но тут дворецкий сообщил, что граф Собчак прибыл. Алёна почувствовала, что у неё подрагивают руки. Как давно к ней в гости не захаживал мужчина! Она уже и забыла, как разговаривать с ними, мужчинами, как строить глазки (и что это вообще такое?). Ей очень хотелось показать себя в выгодном свете перед мужчиной, но при этом она боялась переборщить – чтоб не открыть перед ним душу больше, чем положено при первом свидании тет-а-тет; чтоб не показаться ему глупой или вульгарной; чтобы он потом мог вспомнить о ней только в наилучших радужных тонах. Конечно же, дворянское воспитание давало ей основы поведения в самых различных ситуациях, в том числе и во взаимоотношениях с мужчинами, но она убеждалась в мудрости прочитанного ею однажды, что от любви теряют разум. Да, теперь, когда граф Собчак стоял на пороге, княгиня Некроткова поняла, что рассудок окончательно покидает её. Ей хотелось броситься ему навстречу, и она едва сумела сдержать этот порыв. Когда Анджей вошёл, Алёна лишь сдержанно кивнула ему.
– Я рада приветствовать вас в моём доме, – сказала она как можно холоднее.
Похоже, гость тоже был не в своей тарелке. Он переминался с ноги на ногу, не знал, куда деть руки, что говорить. Он знал многих женщин – и тех, что сами шли в его объятия, и тех, которых надо было завоёвывать, а теперь он чувствовал себя мальчишкой, который впервые увидел женщину. При этом его никогда не отягощали мысли о прежних жёнах и о нынешней супруге он тоже не вспоминал.
– Граф, вы уже ознакомились с достопримечательностями нашего города? – осведомилась княгиня за столом. – Побывали ли вы на Замковой горе? Видели ли Взгорский замок и Нижний замок? А остатки Верхнего замка?
– Ах, княгиня, если вы рекомендуете, то непременно осмотрю их, – ответил Собчак.
Наверное, молитвы, вознесённые в храмах княгиней Некротковой, подействовали. Да, она влюбилась. Впервые и по-настоящему. Она готова была открыть графу душу, тело и кошелёк. Ей было очень весело в тот вечер, когда они непринуждённо беседовали. Анджей рассказывал ей интересные истории из жизни, она смеялась, пожалуй, даже громче, чем положено великосветской даме. А почему бы и нет: ведь она у себя дома, с милым её сердцу человеком, за которого она вполне могла и замуж выйти. Да, она готова была к этому. Так Алёна думала ровно до того момента, когда он коснулся её руки. Вмиг пелена сошла с её глаз, она вырвала руку и строго сказала:
