Она вставила ключ в прорезь и отомкнула замок. Дверь распахнулась. Савелий замер от ужаса.
– Что, за мной уже приехали? – слабеющим голосом спросил он.
– Какие вы, мужики, слабые! Уже и перепугался, – насмешливо отозвалась Малгоша. – Беги быстро отсюда, пока полиция не приехала.
Савелий заметался, он верил и не верил в происходящее. Боясь, что это какая-нибудь проверка или провокация, он не спешил выходить из помещения.
– Да беги уже! Скорее, а то поймают!
– Может, ты со мной? – нерешительно предложил он Малгоше.
Она задумалась. Может, действительно, лучше бежать с этим парнем, чем возвращаться к матери? И Казимир может догадаться, кто выпустил узника. Приедет потом разбираться, полицию впутает. И с мамашей надо как-то объясняться…
– Но мне нечего надеть, – несмело стала возражать она. – Ты же видишь, в каком я виде.
– Найдём мы тебе одежду! Снимем где-нибудь с верёвки у зазевавшейся хозяйки. Бежим вместе, вдвоём веселее!
И Малгоша, махнув на всё рукой, пошла с ним. Хотя вряд ли она тогда понимала, что отныне она для него, человека, которого ищет вся полиция и которому нечего терять – его щит, его заложница.
* * *
Когда Варя ехала в поезде из Варшавы в Двинск, то у неё было много свободного времени, чего раньше с ней не случалось. Она смотрела в окна купе и думала о своей жизни и о том, правильно ли она сделала, что ждала Гришу, с которым давно утрачена связь. Столько лет потеряно, женская судьба её не устроена. Но ведь она ему обещалась! А он уехал и ни словечка от него не было. Потом и Варя уехала, может, он её и искал, да только где – ведь он не знал, где она, а она не знала, где он. Так и потеряли они друг друга.
В глубине души Варя могла признаться самой себе: были у неё мысли о поиске нового кандидата в супруги. Присматривалась она к разным мужчинам. Только вот равного Грише так и не нашла. Она всегда всех сравнивала с ним, и они неизменно проигрывали. Второго такого, как Гриша, не было. Ведь он такой красивый, такой замечательный, такой родной… Эх, Гриша, Гриша, где ты сейчас? С кем ты? Наверное, давно женился, детишками обзавёлся. А Варя так и будет сравнивать с ним встреченных ею мужчин и вздыхать: Гриша лучше…
Варя понимала, что ей ведь недосуг было заниматься устройством личной жизни, потому что свою жизнь она посвятила Дануте. Все лучшие годы она отдала литовке, живя её заботами, горестями и радостями, а о своих собственных не было времени подумать. Варя прочитала много книг и знала, что таков удел русского человека: заботиться о благе других, утешать чужие боли, исцелять чужие недуги и обиды, поднимать из руин чужие города, защищать обиженных, помогать отверженным, восстанавливать справедливость там, где она попрана. К России припадали целые народы, ища в ней поддержки и опоры в тяжелые для себя времена. А сами-то уж как-нибудь. Ведь Россия – великая держава, а русские – великая нация, они выдюжат, выстоят, им помощь не требуется, они сами кого хочешь поддержат и спасут. Варя, будучи частью России, маленькой её молекулой, как русский человек тоже была способна жить ради других, страдать во имя обделённых, нести чужую боль как свою, облегчать страдания. Так уж устроены русские люди.
Подъезжая к Двинску по железнодорожному мосту через Двину, глядя на раскинувшийся перед ней город, она решила первым делом съездить в родную Полянку, проведать матушку и братьев-сестриц. Там она и разузнает, что слышно о Филиппе, где он ныне, не женился ли он, часом, на другой.
Встреча с матушкой была несказанною. Они очень давно не виделись, радость была неописуемой. Варю усадили за стол; гремя ухватами, мать вынула из недр печки горшочек со щами. Расспрашивая дочь о её жизни, мать замесила тесто на скорую руку и вскоре достали из печи каравай. Тут же поставили самовар.
– Давай-ка, наедайся досыта, а то оголодала небось, – приговаривала мать, суетясь у печи.
– Мама, а где все наши-то? – интересовалась Варя меж ложками щей.
– Да известно где! Все уж замуж повышли да оженились. Здесь все, в Полянке, живут. Окромя вас: тебя, Филиппка и Савушки – вы, как уехали, так и остались там, на чужбине. Домой носа не кажете. Филиппок, правда, изредка бывает наездами. Переночует на сеновале – и назад, на службу.
– Так он на службе? – Варя даже ложку отложила.
– Ясно дело, а где ж ему быть-то? Ахфицер он теперича.
– Он в Двинске?
– Ну да! Он там и был.
– Женат?
– Нет, – вздохнула мать. – Была у него какая-то из благородных, так сбежала от него в Польшу, кажется. Вот он по ней и убивается, никак забыть не может. На других девок и смотреть не хочет. Я говорю ему, что в деревне-то у нас какие красавицы девки: здоровые, румяные – кровь с молоком, работящие. Выбирай любую, женись и радуйся. Нет, вот ему ту подавай, которая сбежала.
– Да не сбежала она. Её насильно увезли.
– А ты откуда знаешь?
– Хозяйка это моя, Данута.
Варя вкратце рассказала историю Дануты и Филиппа.
– Она ещё и мужняя жена? – озадачилась мать. – Как это его угораздило в такую-то влюбиться?
– Она тоже его забыть не может. И решила вернуться к нему. Меня на разведку послала узнать, как тут обстановка. Значит, Филиппок наш по-прежнему в крепости служит?
– Да-да, именно там, – подтвердила мать.
Потом разговор зашёл о младшеньком Савушке. Варя не стала вдаваться в подробности его злоключений, сказала только, что он работает у них в имении.
– Ох, а я тебе забыла сказать самое главное! – торжественно заявила мать. – Гришка-то ведь твой объявился!
– Как? – оторопела Варя. Она часто думала о нём, вспоминала их прежние встречи, грезила о новых, но когда услышала о нём, то это застало её врасплох. Казалось, они потеряли друг друга навсегда и остались только давние воспоминания о нём, как о фантоме. Она смирилась с тем, что Гриша ушёл из её жизни. И вдруг – такое известие!
– Женат? – с замирающим сердцем спросила она.
– Нет! Тебя спрашивал. Тобой интересовался.
Варя почувствовала, как учащённо заколотилось её сердце. Приехал – и что? Ведь столько лет прошло, они тогда были подростками, а теперь она, наверное, изменилась, захочет ли он видеть её повзрослевшей? В её голове появилось так много вопросов, на которые она страшилась получить ответы. А ну как не захочет Гриша видеть её в новом образе? Ведь он помнит её девчонкой, заливающейся краской от мужских взглядов. А теперь он увидит её другой, новой, совсем ему незнакомой. Она-то, Варя, готова признать Гришу любым, лишь бы после стольких лет ожидания он оказался рядом. Или это ей только так кажется? Ведь и она помнит его совсем молоденьким, а каким он стал – ей неведомо. Вдруг и она не сможет принять его новым?…
– Так где же он? – с готовностью спросила Варя, хотя прекрасно понимала, что даже если он сейчас в деревне, то ей не положено самой искать встречи с ним, ведь первый шаг должен делать мужчина.
