Девушка заглянула в ящики, Герман был прав.
– Ну и открытый шкаф. Он собирал необходимое из одежды. Наверняка, в ванной нет зубной пасты и щетки, пены для бритья и всего того, что стоило бы захватить с собой в дорогу.
Кристина поняла, что ее спутник не ошибается.
– Но куда он собрался и почему вдруг?
– Это и мне интересно.
– Думаешь, он сбежал, потому что боялся, что я или ты придем за ним?
– Не знаю. Может, да, а может, у него были причины и пострашнее. В любом случае, я пока не стал бы снимать с него подозрений. Позвоню отцу, спрошу разрешения подключить наш, скажем так, питерский филиал. Надо прочесать вокзалы и аэропорт.
– А если он уехал на машине?
– Тогда нужно просмотреть записи с камер на выездах. У нас есть, кому этим заняться. Не переживай.
– Да я и не переживаю. Ты только… когда найдете его… не делай ничего, пока не будешь уверен, что это он, ладно?
Кристина подняла на него свои большие глаза в ожидании ответа, и Герман не смог сдержать мягкой улыбки, глядя в них.
– Конечно, моя радость. Я же не зверь.
Глава 19
Так же тихо, как и вошли, двое бессмертных покинули квартиру. На дворе уже наступила ночь. Для визита к родителям Кристины время было неподходящее. Герман предложил было поехать домой, но вспомнил, что там, на полу в кабинете, до сих пор разлита маленькая лужица кошачьей крови, а внизу в холле натянута красно-белая лента.
– Прогуляемся?
Она кивнула, но потом встревожено добавила:
– Герман, я чувствую голод.
– Не переживай. В машине на этот случай кое-что есть. Жди здесь, – он оставил ее на тротуаре, а сам двинулся к автомобилю.
Она понимала, почему он пошел один, и была благодарна ему за это. В багажнике, в плотной картонной коробке, укутанный ее шарфом, лежал трупик кошки, бывшей для нее чем-то большим, чем просто домашнее животное. Кристина любила свою питомицу и теперь изнывала от тоски и душевной боли, хотя и не подавала виду.
Вскоре Герман вернулся, в руках он нес непрозрачную спортивную бутыль, какие используют для воды спортсмены и люди на диете.
– До утра пролежит. В багажнике холодно, почти как на улице. А утром мы доедем до твоих и сделаем все, как нужно, – не дожидаясь вопроса, сходу ответил бессмертный, затем протянул бутыль ей. – Вот, держи. Пей.
Девушка чувствовала, что голод уже зашевелился где-то вдалеке, как на горизонте ворочается темная грозовая туча, но до настоящей бури время еще было, поэтому она сказала:
– Пошли?
– Пошли.
Он предложил ей свой локоть, и вдвоем они двинулись по улицам, на глазах пустеющим и замирающим. Машин почти не было. В это время по дворам сновали в основном только такси. Парковки были забиты, то и дело где-то раздавалась сигнализация, потревоженная то ли котами, то ли местной шпаной. Изредка Кристина отпивала из бутылки, и тогда мир вокруг нее точно расцветал, как бывает во время молнии в грозу. Цвета становились яркими, предметы обретали невиданный до того объем, и все наполнялось смыслом. Будто кто-то выбивал ее душу из тела и подбрасывал, как отец малыша, высоко над этим бренным миром. На мгновение ее колени слабели, но уже через секунду она выдыхала и спокойно шла рядом с Германом, как ни в чем не бывало.
Вдруг у ее спутника зазвонил мобильный. Герман взял трубку.
– Да, отец. Да, звонил. В Питере. В мою квартиру кто-то вломился, хочу знать, кто. Нет, нас там не было, мы не пострадали. Только кошка. Да, кошка Кристины, – он зажал ладонью микрофон и обратился к жене. – Подожди, я быстро.
Затем отошел и продолжил:
– Хочу найти кое-кого, кто может быть причастен к этому. Да, есть один на примете. Смертный. Он сбежал и, возможно, захочет покинуть город, если уже этого не сделал. Прошу разрешения открыть охоту. Да.
Герман смолк, выслушивая ответ на том конце. Его молчание продлилось секунд десять, после чего он ответил:
– Я помню. Мы вылетим завтра, вернее, уже сегодня днем. До встречи.
Он положил трубку.
– Влад звонил?
– Да, – отозвался Герман и натянуто улыбнулся, – он хотел напомнить, что ждет нас. Свадьба Алекса и Ники приближается, тебе нужно выбрать платье, – он осекся, – снова. На этот раз не белое, а другого цвета. Ты же у нас теперь подружка невесты.
Кристина выдохнула:
– Да, конечно. А он знает? – бессмертная указала глазами на обручальное кольцо, с недавнего времени украшающее ее правую руку.
– Он знает, что что-то произошло, но не думаю, что обладает точной информацией о том, что именно. Отец всегда называл меня непредсказуемым.
Она кивнула в знак понимания, снова взяла Германа за локоть, и они отправились дальше бродить по улицам спящего города. До утра было еще далеко.
В этой части Питера смотреть было особо не на что. Многоэтажки перемежались скудными пожухлыми газонами с растущими на них деревьями, которые тянули свои голые ветви к бледному свету фонарей. Притихшие тротуары никуда не вели, и пейзаж вокруг практически не менялся, позволяя отречься от созерцания и полностью уйти в свои мысли.
Ближе к рассвету на город опустился туман, а девушка позвонила матери. Несмотря на все сумасшедшие события, произошедшие в ее жизни в последнее время, в доме ее родителей все шло по-старому. Мама рано вставала даже в те дни, когда не работала.
Голос женщины на том конце стал взволнованным, когда она услышала о цели приезда дочери.
– А ты сама как? В порядке?
– Да, ничего. Я смогу через это пройти, не волнуйся, – ответила Кристина.
– Тогда приезжай, мы тебя ждем. То есть я: отца нет, Мишка гостит у приятеля. Одна я дома.
– Зато я буду не одна, с… другом. Можно?
– Можно, конечно, приезжайте вдвоем.
Спустя пару часов из ставшего похожим на молоко воздуха выплыла машина Германа и остановилась у двухэтажного кирпичного дома в пригороде. Тюль на одном из окон первого этажа дрогнул, после чего почти сразу открылась входная дверь, и на пороге возникла женщина со светлыми, хорошо прокрашенными волосами, небрежно собранными в утренний пучок. Несмотря на ранний, час она была одета не в привычный домашний халат, а в простую блузку, шерстяные брюки и вязаный кардиган. При виде машины, на которой подъехали молодые люди, ее тонко выщипанные брови приподнялись, а глаза чуть округлились.
– Здравствуй, мама! – Кристина улыбнулась, старательно не показывая зубов, и пошла вперед по дорожке к крыльцу.
– Здравствуй, моя маленькая! Я так давно тебя не видела, ничего от тебя не слышала. Ты изменилась, такая стала…
– Какая? – юная бессмертная скрыла волнение в голосе, но ловила каждое слово.
