– Тс-с, тише. Все скоро кончится.
Она взяла его дрожащую от напряжения руку в свою, и он сжал ее ладонь так, что будь она смертной, он сломал бы ей пальцы. Она снова погладила его по волосам и заметила, как на лбу Алекса от боли и напряжения выступает испарина.
Герман опустошал брата сильными большими глотками, как сосуд с водой в жаркий день. Он шел к намеченной цели без сомнений, твердо и фанатично, как делал это всегда, когда момент требовал от него решимости. Видения жизни Алекса проносились перед его внутренним взором. Он видел брата целиком, разделил с ним все его мысли и чувства, тайные и явные. Он видел в них Кристину и теперь знал все. И через него все знала и она, так, будто их с мужем сознание теперь связывала тонкая ниточка, не оставлявшая возможности иметь друг от друга секреты.
Постепенно рука Алекса, сжимавшая ладонь девушки, начала слабеть. Его веки бессильно разомкнулись, чтобы показать светло-серые глаза, теперь казавшиеся особенно неземными и холодными и готовые вот-вот закатиться. Его губы непроизвольно раскрылись, выпуская на волю слабое дыхание, едва слышное, готовое затихнуть навсегда. Этот последний миг казался нестерпимо долгим. Таким долгим, что внутри у бессмертной что-то тревожно сжалось.
Наконец Герман отстранился, тяжело дыша. С его губ сорвалась капля кровавой слюны и упала на рубашку брата. Он посмотрел на Кристину, и одного взгляда было достаточно, чтобы она поняла, что от нее требуется.
Девушка осторожно легла по другую сторону от Алекса, прокусила себе вену на запястье и занесла ранку над приоткрытыми губами младшего из Марешей. Спасительная струйка полилась ему в рот. Обессиленный, он не мог сделать глотка, пока собравшаяся кровь не показалась у самых уголков губ, готовая пролиться наружу. Тогда, в конце концов, Алекс сделал последнее усилие, на которое было способно его угасающее сознание, и заставил себя проглотить кровь. Новая жизнь потекла по его гортани вглубь, мгновенно проникая к самым истокам. В считанные секунды он будто ожил. Глоток за глотком он мерно пил, осторожно прижав запястье Кристины к своим губам. Девушка смотрела то на его лицо, исполненное блаженства, то поверх его макушки на лицо Германа.
Молодой Дракон лежал, исполненный спокойствия, и непрерывно наблюдал за происходящим. Она ощущала, что он теперь проник во все тайны их с Алексом взаимоотношений. Он видел их в самолете, видел ее голую спину за шторкой в примерочной. Она хотела что-то сказать ему, но вдруг замолкла, слыша тихий голос где-то на границе своего сознания. Герман не осуждал ее. Он не осуждал никого из них и любил их обоих.
– Он не виноват, – тихонько прошептала Кристина.
– Никто не виноват, – отозвался Герман. – Забудем об этом. Ради него, – он указал глазами на брата, – и нас. Пусть все будет, как было раньше.
Они могли не бояться, что Алекс услышит их тихий разговор. Он в этот момент был далеко, в плену видений прошлого, и не услышал бы, если бы даже они перекрикивались у самых его ушей. Но когда вены девушки по всему тело натянулись, как нити, готовые лопнуть потому, что их начала сматывать некая невидимая рука, и ее голос тихо произнес «хватит», Алекс сразу же отстранил от губ ее руку. Он лежал, глубоко дыша, не решаясь открыть глаза. Он знал, что Герман заглянул глубоко в него, но не знал, что именно он там увидел, а чего не рассмотрел. И страх неизвестности вдавливал его глубже в мягкую постель, перебивая ощущение полета и наслаждения, как вонь от сточной канавы перебивает запахи цветущих садов.
Кристина была обессилена. Она только подтянула к себе руку, ранка на которой мгновенно затянулась, и больше не хотела шевелиться. Ей казалось, что она может пролежать так до самой весны, если никто не вмешается и не расшевелит ее.
Герман дотянулся до холодильника у изголовья и достал оттуда пакетик с темно-бордовой густой жидкостью.
– Все-таки тебе тоже это понадобилось, – он прокусил пакет и протянул ей. – Пей.
Слабой рукой она взяла мешочек с кровью и мигом осушила его, вылив в себя и даже не глотая. Отброшенный пластик упал на ковер, а она уронила голову обратно на покрывало, разметав волосы по сторонам. Алекс, немного придя в себя, наконец отважился подать голос:
– Герман, прости я…
– Т-с-с, – отозвался брат, потрепал его по волосам и прижался лбом к его лбу. – Все в порядке. Все хорошо. Не нужно ничего говорить, не нужно ни за что извиняться. Просто лежи, отдыхай.
Алекс замолчал. Поверх его груди Кристина протянула руку к Герману, и молодой Дракон накрыл ее ладонь своей. Другой, свободной рукой он подтянул к себе плед, лежавший поблизости, и набросил его поверх них. В тишине предрассветного дома все трое один за другим провалились в сон.
Глава 27
Ближе к обеду возведенная бессмертная открыла глаза. Ее пробуждение было внезапным, не таким, как часто случается, когда сон, редея и истончаясь, медленно выпускает тебя из своих объятий, но на какое-то время ты еще задерживаешься где-то на границе яви, не разом вступая в нее, а постепенно, шаг за шагом, вздох за вздохом. Когда дыхание становится все более глубоким, заставляя плечи расправиться, пока под конец ты полностью не обретаешь ясность мысли.
Это пробуждение было другим. Кристина просто открыла глаза, будто от легкого толчка в спину. Она по-прежнему лежала на боку лицом к Герману. Алекса между ними не было. Молодой Дракон пристально смотрел ей в лицо, изучая его и любуясь. Увидев, как она открыла глаза и прямо уставилась на него, он смущенно проговорил:
– Прости. Я разбудил тебя. Я не хотел.
Его рука под пледом нашла ее ладонь и слегка сжала, поглаживая запястье большим пальцем. Голос Германа звучал заспанно, и легкая хрипотца предавала ему особый оттенок интимности и сокровенности.
– Как ты?
Девушка задумалась прежде, чем ответить, и прислушалась к себе. Никакого головокружения, но и никакого небывалого чувства восторга и блаженства она больше не испытывала. Все ее впечатления, казалось, за ночь улеглись в аккуратные стопки, как свежевыглаженное белье. Они заняли свои места где-то в закоулках ее новой памяти, каждое на своей отдельной полке, но все за плотными дверьми некоего шкафа, там, где они не будут мешать ей жить в настоящем.
– Я в порядке. Кажется… А ты?
– И я, кажется, – он улыбнулся так, как улыбаются старому другу в конце большого пути, хотя оба они понимали, что их путь еще только начинается.
– А где Алекс?
– Он ушел, – Герман подавил зевок и потянулся, – примерно час назад или чуть больше. Думал, я не замечу. Но я проснулся и больше не смог заснуть. Лежал и ждал тебя.
– Тогда, раз уж ты дождался, надо вставать. Там внизу после отъезда гостей, наверное, куча работы. Влад ведь всех отослал кроме охраны? Думаю, надо помочь ему привести дом в порядок. И… давай спланируем наш отъезд?
– Хочешь уехать? – с деланной непринужденностью спросил вампир.
– Да, – прямо ответила она. – Не то, чтобы сразу, но вообще этот дом…
