Старик разжёг пучок травы и, шепча заговор, окуривал дымом тело женщины и всё жилище. Эстель металась по подушке, бредила и звала не то мужа, не то сына, не то их обоих, бесконечно произнося имя: «Тэо! Тэо!». Капитан, целуя её руки, шептал: «Я здесь! Я с тобой!» – и мучаясь от собственного бессилия, надеялся лишь на чудо и мастерство шамана. Неожиданно Эстель открыла глаза, но она явно не видела мужа. В широко раскрытых, ставших тёмно-фиолетовыми зрачках плясали демонические искры, отразившиеся от пламени очага. Женщина уставилась в одну точку, похоже, она находилась в другом, пугающем её месте. Неожиданно закричав: «Уходи! Оставь меня!», бедняжка, будто желая убежать от жуткого видения, попыталась подняться.
Вичаша вместе с капитаном удержали женщину, и она, обессилено упав на подушку, замерла. На мгновение Тэо показалось, что Эстель умерла, и его сердце пронзил панический ужас. У мужчины перехватило дыхание, он смотрел на супругу не в силах пошевелиться, но она снова хрипло вздохнула, и сердца капитана облегчённо забилось.
Когда начало светать, жар постепенно отступил, и раненая, наконец успокоившись, ровно задышала. Тэо понял: супруга просто спит.
– Пэмуя победила, – удовлетворённо проговорил старик и, чуть улыбнувшись, добавил: – Теперь она должна поправиться.
Корбо с благодарностью посмотрел на целителя и тоже отправился отдыхать.
Прошло несколько дней. Рана Эстель затягивалась, но она так и не приходила в сознание. Вичаша, как мог, поддерживал больную отварами, но бедняжка таяла на глазах. Каталина, ухаживая за сеньорой, с жалостью смотрела на свою похудевшую госпожу и только вздыхала, а иногда и утирала слезу.
При виде капитана индейцы настороженно перешёптывались, с сожалением посматривая то на него, то на хижину шамана. Сам Корбо ходил угрюмый и бросал встревоженные взгляды на чародея.
Приближалось полнолуние. Присев на землю неподалёку от хижины старика, Тэо наблюдал за торжественным восходом Луны. Она казалась огромной. Округлые бока небесной красавицы отливали золотом и, поднимаясь всё выше, ночное светило горделиво отражалось в водах озера. Отдыхая от забот и жары дня, жители деревни расположились на берегу и, беззаботно переговариваясь, любовались красотой Мах.
Влюбленные жались друг к другу и, надеясь, что никто под покровом ночи их не заметит, обменивались поцелуями, но предательский свет ночной красавицы выдавал наивные парочки. Среди них капитан разглядел и Санчеса, страстно обнимающего Каталину. Отметив, что девушка, прижавшись к плечу корсара, вовсе не противится его объятиям, Корбо порадовался за друга, но, тут же вспомнив о супруге, тяжело вздохнул. Как ему хотелось бы вот так же сидеть рядом с Эстель под луной и до головокружения с ней целоваться.
Тут из хижины вышел шаман и опустился рядом с капитаном на землю.
– Вичаша, ты обещал, что когда Луна станет полной, моя жена выздоровеет, – с укором произнёс Корбо.
– С ней всё в порядке, – пожал плечами старик. – Но она почему-то не желает возвращаться из страны духов. И это плохо. Она может остаться там навсегда… – задумчиво произнёс шаман и тяжело вздохнул. – Мне кажется, Пэмуя боится…
– Брится? Чего боится? – нахмурился Тэо.
– Тебя, Ворон, – проговорил Вичаша. – Боится, что ты не любишь её как прежде. Что она не так приятна тебе, как была до того, как оказалась в лапах Койота, – предположил старик и, взглянув на Луну, спросил: – Видишь эти пятна на её лике? – и, заметив непонимающий взгляд собеседника, грустно улыбнулся. – Есть и другая легенда, Канди, – проговорил шаман и начал рассказ:
Однажды, когда Мах только проснулась и не торопясь поднималась из-за горы, она не заметила поджидающего её притаившегося Койота. Истека высоко подпрыгнул, поймал возлюбленную Анти и поволок добычу на землю. Но Луна смогла вырваться и ускользнуть от Койота, а когда она поднялась на небо высоко-высоко, где он уже не мог её достать, Мах взглянула на своё отражение и заметила следы от зубов и когтей злодея на своём лице. Красавица очень расстроилась. Она стыдилась своих шрамов и, опасаясь, что теперь станет неприятна возлюбленному, стала прятать своё лицо под чёрным покрывалом, пока полностью не скрылась под ним. Но Анти, желая любоваться девушкой в полной красе, сорвал покрывало с и смотрел на красавицу влюблёнными глазами, не замечая её шрамов. Луна же всё равно продолжала смущаться и до сих пор время от времени прикрывает свой прекрасный лик. Но Солнце не обращает внимания на изъяны супруги, поскольку когда любишь, смотришь на человека другими глазами, и возлюбленная для тебя всегда прекрасна, какая бы беда с ней не приключилась, – поведал легенду индеец.
Выслушав старика, Корбо задумался. Да, он видел, насколько настороженно смотрела на него Эстель. Он чувствовал её скованность, она явно стыдилась его прикосновений. Да, ревнуя жену, Тэо досадовал на то, что она принадлежала другому мужчине. Но, похоже, его сдержанность в дороге Эстель расценила по-своему, вдруг догадался капитан. Она ничего не говорила, но Тэо ощущал: бедняжку что-то гложет. Он даже замечал, как на её глаза набегали слёзы, но лелея в душе мелочные сомнения, не пытался выяснить причину её терзаний.
Тут Корбо неожиданно вспомнил, как будучи пленницей на его корабле, Эстель после близости с ним кинулась в море. Тогда, считая свою честь запятнанной, она страшно страдала и боялась, что жених не простит ей невольную измену. «Неужели Эстель решила, что теперь я меньше люблю её? – внезапно понял капитан. – И так же, как тогда, просто сочла себя недостойной?»
Только сейчас Тэо осознал, что мучило супругу. «А был ли я достаточно нежен с ней? Смог ли убедить, что она по-прежнему мне дорога?» – размышлял капитан и остро почувствовал, что из-за своей собственной глупости он может потерять любимую. От сделанного открытия его сердце виновато сжалось.
– Она слишком долго не принимала пищу, и силы покидают её, – нарушил молчание Вичаша. – Я не могу бесконечно поддерживать в ней жизнь. Если Луна на небе начнёт уменьшаться, а Пэмуя так и не очнётся, она уже не сможет вернуться из страны духов, – печально проговорил шаман.
Похолодев, Тэо напряжённо посмотрел на целителя:
– И что делать?!
– Не знаю…, – пожав плечами, признался Вичаша. – Её душа сейчас там, – сухим пальцем указал старик на дрожащую в воде лунную дорожку. – Видишь, сколько душ там плещется? Они сверкают и играют друг с другом. Похоже, ей там нравится, – грустно улыбнувшись, вздохнул шаман.
Нахмурившись, Тэо посмотрел в сторону, куда показывал шаман.
На фоне черного бархата неба Луна разгоралась всё ярче и становилась всё прекрасней. От дивной владычицы ночи невозможно было оторвать глаз – настолько притягательной и потрясающе роскошной казалась её красота. Величественно поднимаясь над горой, чарующее светило, не стесняясь, любовалось собой в бронзовом зеркале воды, а отразившись, Царственная Мах лениво плескалась в озере и, растекаясь яркой золотистой дорожкой, тянулась кружевным шлейфом прямо до того места, где сидели мужчины.
