Официантка вернулась до того, как Ричер закончил есть, и принесла чек в черном виниловом бумажнике. Она заканчивала работу. Джек округлил счет, добавил десятку на чай и расплатился наличными. Она ушла. Ричер закончил есть, но задержался за столиком, наблюдая за парнем у двери. Потом встал и направился прямо к нему. Другого способа покинуть бар не существовало. Войти в дверь – и выйти так же через нее.
Ричер остановился на одном уровне со стулом.
– У меня срочное сообщение для Максима Труленко, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты выяснил, как я могу с ним связаться. Я приду завтра в это же время.
И вышел на улицу. В двадцати футах справа от него из двери для персонала появилась официантка. В тот же самый момент. Чего он не ожидал.
Она остановилась на тротуаре. Миниатюрная, похожая на мальчика, закончившая работу.
– Привет, – сказала она.
– Еще раз спасибо, что присмотрели за мной; я надеюсь, вы приятно проведете оставшуюся часть вечера, – ответил Ричер, мысленно считая минуты.
– И вы. Спасибо за щедрые чаевые.
Она стояла в семи футах, немного напряженно, слегка приподнявшись на цыпочки. Работали все элементы языка тела.
– Я попытался решить, какие чаевые хотел бы получить, если б работал официанткой, – сказал Ричер.
– Этот образ мне никогда не выкинуть из головы.
Джек мысленно считал время, потому что ждал двух вещей. Должно было произойти либо что-то, либо ничего. Ничего, если имя Максима Труленко для них пустой звук. Или, наоборот, значило много, поскольку стояло в самом верху списка самых важных клиентов.
Время покажет.
– И кто же вы, если не полицейский? – спросила официантка.
– Сейчас я между двумя работами, – ответил Ричер.
Если имя Труленко есть в их списке, то стандартный протокол для типа у двери – немедленный телефонный звонок или текстовое сообщение. Потом – либо в соответствии с инструкциями, либо из-за того, что это в любом случае является частью протокола – он выйдет из бара и попытается остановить и задержать Ричера или сфотографировать его. А лучше всего – дождаться, когда появится группа поддержки. Можно не сомневаться, что у них полно машин. А патрулировать нужно не такую уж большую территорию – половину города в форме груши.
– Я вам сочувствую, – сказала официантка. – Надеюсь, вы что-нибудь скоро найдете.
– Благодарю вас, – ответил Ричер.
Парню в баре потребуется сорок секунд, чтобы сделать звонок или обменяться сообщениями, собраться с духом и выйти из бара. В таком случае он должен появиться прямо сейчас.
Если имя Труленко что-то для него значит.
Но, может быть, и ничего.
– А какую работу вы ищете? – спросила официантка.
Из дверей бара вышел охранник.
Ричер шагнул к краю тротуара и повернулся. В результате образовался тупоугольный треугольник: официантка оказалась слева от него, парень из бара – справа, за спиной – пустое пространство.
Охранник не сводил глаз с Ричера, но обратился к официантке.
– Беги по своим делам, малышка, – сказал он.
Джек посмотрел на нее. Она что-то произнесла одними губами, обращаясь к нему. Быть может: Посмотри, куда я пойду. И побежала по своим делам. Не в буквальном смысле. Повернулась и поспешно перешла улицу, а Ричер дважды оглянулся через плечо, очень быстро. Получилось как два кадра из фильма: в первый раз она находилась на расстоянии в половину квартала, направляясь на север по противоположному тротуару; во второй он увидел, что она исчезла. Очевидно, вошла в какую-то дверь. Ближе к концу квартала.
– Я должен узнать твое имя, прежде чем смогу связаться с Максом Труленко. Возможно, нам с тобой стоит сначала поговорить, выяснить, откуда ты его знаешь, – просто чтобы он не волновался.
– И когда мы можем это сделать? – спросил Ричер.
– Можно прямо сейчас, – ответил охранник. – Заходи, я угощу тебя кофе.
«Остановить и задержать, – подумал Джек. – Пока не появится группа захвата». Он посмотрел налево и направо вдоль улицы. И не заметил приближавшегося света фар. Ничего. Пока ничего.
– Благодарю, но я только что поужинал. И больше ничего не хочу. Я вернусь завтра в это же время.
Парень вытащил телефон.
– Я могу отправить ему твое фото, – предложил он. – В качестве первого шага. Так будет быстрее.
– Нет, спасибо, – сказал Ричер.
– Мне нужно, чтобы ты ответил, откуда знаешь Макса.
– Все знают Макса. Одно время он был здесь настоящей знаменитостью.
– Ты можешь передать сообщение для Макса через меня.
– Оно предназначено только для его ушей.
Парень ничего не ответил. Ричер проверил оба конца улицы. Ничего. Пока ничего.
– Нам не следует начинать с разногласий. Любой друг Макса станет и моим другом. Но, если знаком с Максом, ты должен понимать, что мы обязаны тебя проверить. Ты ведь и сам не хотел бы для него меньшего.
Ричер окинул взглядом улицу и увидел, что вдалеке появилась пара метавшихся фар, которые приближались со стороны юго-западного угла квартала со скоростью, являющейся предельной для системы подвески. Лучи фар дергались, поднимались и опускались, заднюю часть машины заносило, потом лучи выравнивались.
Они мчались в их сторону.
– Мы еще встретимся, – сказал Ричер. – Я надеюсь.
Он повернулся, перешел улицу и зашагал на север, в противоположную сторону от приближавшейся машины. И увидел другой автомобиль, который вывернул из-за северо-западного угла квартала. Такие же мечущиеся лучи фар. Только с другого направления. Машина шла на высокой скорости. Прямо на него. Вероятно, в каждой находились по два человека. Достаточное количество, и очень быстрая реакция. Дефкон-2
[4]. Значит, Труленко важен и правила будут такими, какими пожелают украинцы.
В данный момент Ричер был мясом в ярком световом сэндвиче.
Посмотри, куда я пойду.
Дверной проем ближе к концу квартала.
Он повернулся, приподнял плечи, стараясь защититься от света, и увидел несколько дверных проемов, расположенных один за другим и выделявшихся в пляшущих тенях. Бо́льшая часть дверей принадлежала небольшим магазинам; за окнами царила серая пыльная мгла, словно бизнес давно умер. Некоторые двери, попроще, из дерева, очевидно, вели в жилые квартиры, но ни одна не была приоткрыта на пару дюймов и нигде он не увидел света в щелях.
Ричер шагал на север, потому что официантка ушла на север, а из теней одна за другой выступали новые двери, но все они были серыми и плотно закрытыми.
