Эбби остановилась рядом с ним.
– Могу я помочь? – спросила она.
– А ты хочешь? – сказал Ричер.
– Да.
– Тогда зайди в бар со стороны главного входа, как обычный посетитель. Сделай секундную паузу. В дальнем правом углу будет сидеть ростовщик; ты иди к дальней стене.
– Зачем?
– Я хочу, чтобы он отвлекся. Он будет все время за тобой наблюдать. Частично из-за того, что ты можешь оказаться новым клиентом, но, главным образом, ты самая красивая картинка, которую он увидит за целый день. Возможно, за всю свою жизнь. И не обращай внимания на бармена и то, что он скажет. Он настоящий ублюдок.
– Я поняла.
– Хочешь пистолет?
– А мне он нужен?
– Не помешает.
– Давай. – Эбби кивнула.
Он отдал ей «Хеклер и Кох» вышибалы из зала, где выступал оркестр Бартона. В его руке пистолет выглядел изящным, а в ее – громадным. Эбби взвесила его на ладони, засунула в карман и зашагала вдоль переулка к входу в бар. Ричер нашел заднюю дверь. Обычная стальная панель, потускневшая, старая, поцарапанная и покрытая вмятинами, оставшимися после ударов тележек, бочек и ящиков. Он нажал на ручку. Не заперто. Наверняка один из городских законов. Это еще и пожарный выход.
Ричер проскользнул внутрь и оказался в дальнем конце короткого коридора. Слева и справа находились туалеты. Дальше – дверь помещения для персонала. Потом – офис или кладовая. Или и то и другое. Ричер подошел к концу коридора, откуда можно было заглянуть в зал. С того места, где он стоял, прямоугольник бара находился в ближайшем правом углу, центральный проход между столиками на четверых уходил к входной двери. Ничего не изменилось. Такое же тусклое освещение, пахнет пролитым пивом и дезинфектантом.
На этот раз в баре были пятеро посетителей, как и прежде сидевших за отдельными столиками и с несчастным видом защищавших свою выпивку. За стойкой стоял все тот же тип, только щетина у него на лице стала шестидневной, однако через плечо он перебросил свежее полотенце.
Бледный парень сидел за задним столиком слева от Ричера. Тот же самый, со светящейся в полумраке кожей, блестящими волосами, толстыми белыми запястьями, большими белыми руками и черной бухгалтерской книгой. И с той же татуировкой.
Эбби вошла через уличную дверь и немного постояла после того, как та закрылась у нее за спиной. Настоящий перформанс. Все глаза устремились в ее сторону. Сзади ее освещал тусклый неоновый свет. Миниатюрная и похожая на мальчика, аккуратная и стройная, одетая в черное. Короткие темные волосы, живые карие глаза. Смущенная, но заразительная улыбка. Незнакомка, впервые попавшая сюда, ждущая достойной встречи.
Однако она так ее и не дождалась. Все пятеро посетителей отвернулись. Но только не бармен. И не белокожий парень за дальним столиком. Эбби пошла вперед; оба не сводили с нее глаз.
Ричер сделал шаг. Он находился в шести футах позади и шести футах сбоку от ростовщика. Тот вполне мог краем глаза заметить приближение Ричера, и ему оставалось надеяться, что Эбби полностью завладела его вниманием. Она продолжала идти вперед, а Джек сделал еще один шаг.
– Эй, – позвал бармен.
Ричер знал, что он также находится в поле зрения бармена. В шести футах позади и шести сбоку. Далее произошли одновременно несколько вещей. Как в сложном балете. Или в бейсболе, когда сразу три игрока оказываются в ауте во время одного иннинга. Бледный парень оглянулся, начал вставать, а Ричер шагнул к стойке, схватил двумя руками большую голову бармена, подпрыгнул и впечатал ее лбом в красное дерево, как если бы поймал высокий бейсбольный мяч. При приземлении он использовал инерцию, чтобы повернуться к ростовщику; один шаг, второй – и мощнейший удар прямой правой, в который Ричер вложил всю массу своего тела, в центр лица, когда тот поднимался со стула. Ростовщика отбросило назад, словно в него выстрелили из пушки; он распростерся на полу и остался лежать на спине. Изо рта и носа тут же полилась кровь.
Все пятеро посетителей вскочили и выбежали на улицу. Должно быть, стандартная местная реакция в подобных ситуациях. Ричер мог только поаплодировать им. Свидетелей больше не было. На стойке бара остались зубы и кровь, а сам бармен свалился за нее и исчез из виду.
– Пожалуй, он не все время смотрел на меня, – заметила Эбби.
– Я же тебе говорил, – ответил Ричер. – Он настоящий ублюдок.
Они опустились на корточки возле бледного ростовщика и забрали его пистолет, телефон и ключи от машины, а также что-то около восьми тысяч долларов из карманов. У него был сильно разбит нос, и он дышал ртом. На губах пузырилась кровь. Ричер вспомнил, как тот постукивал по своей блестящей голове белым, точно кость, пальцем. Что-то вроде скрытой угрозы.
– Да или нет? – спросил Ричер.
Эбби помедлила несколько секунд.
– Да, – сказала она.
Ричер прижал ладонь ко рту бледного типа; ему было трудно ее там удерживать, потому что лицо стало скользким от крови. Однако он справился. Ростовщик потратил некоторое время, пытаясь достать из кармана пистолет, которого там уже не было, а в оставшиеся мгновения своей жизни стучал каблуками по полу и пытался оттолкнуть руку Ричера. В конце концов он прекратил сопротивление и замер.
* * *
Они взяли «Линкольн» украинца, потому что у него был пустой багажник и он держал дорогу гораздо лучше, вернулись в центр и припарковались возле гидранта, напротив отеля Шевиков. Эбби проверила телефон украинца. Однако там не оказалось новых сообщений. Ничего, если не считать теории заговора Грегори.
– Последнее сообщение пришло с номера Грегори? – спросил Ричер.
Эбби сравнила его с предыдущими текстами.
– Думаю, да, – ответила она. – Это не новый номер.
– Нужно позвонить ему еще разок. Чтобы держать его в курсе.
Эбби нажала кнопку быстрого набора и включила громкую связь. Они услышали гудок. Трубку сняли. Грегори произнес слово, короткое и резкое, скорее всего, не «алло». Наверное, «да» или «что?».
– Говори по-английски, – сказал Ричер.
– Ты, – ответил Грегори.
– Ты только что лишился еще двоих людей. Я иду за тобой, Грегори.
– Кто ты?
– Я не из Киева.
– Тогда откуда?
– Сто десятое подразделение ВП.
– И что это такое?
– Скоро узнаешь.
– Чего ты от меня хочешь?
– Ты совершил ошибку.
– Какую?
– Пересек черту. Так что готовься. Настало время расплаты.
– Ты американец.
– Как яблочный пирог.
Грегори довольно долго молчал. Очевидно, думал. Скорее всего, размышлял о многочисленных взятках, которые дал, о столь же многочисленных одолжениях и специальных ранних системах оповещения. Все они давно должны были сработать. Но он не получил никаких предупреждений. Никто ничего ему не доложил. Ни единая душа.
