Никакого ответа.
Полная изоляция. Никакой информации. Даже из вестибюля. Они понятия не имели, что происходит. Отрезаны от всего мира. И ничего в новостях. Ничего на сайтах со слухами. Никаких необычных сообщений. Никаких пресс-секретарей, выступающих по телевидению.
Они снова попробовали позвонить по всем номерам.
Тишина.
Потом послышался шум поднимавшегося лифта. Центральная шахта.
Шипение воздуха, лифт остановился.
Двери открылись плавно, с легким свистом.
На задней стене кто-то спреем написал на украинском: «Вы проиграли». А под свежей надписью на кириллице сидел один из их парней из вестибюля, в черном костюме и галстуке, раскидав в сторону руки и ноги. Он получил пулю в грудь.
Ему отрезали голову.
И положили между ног.
Двери закрылись, плавно, с легким свистом.
Заработал двигатель.
Лифт пошел вниз.
Полная изоляция. Никаких контактов. Все, кто не был занят в этот момент, собрались возле лифтов. Снаружи от клетки. Возле проволочных стен. Они смотрели на двери, расположившись так, словно делали ставки. Некоторые напротив центральной шахты лифта. Другие у первого лифта и третьего. Часть наблюдала за дверьми, выходившими на пожарные лестницы. Появились самые разные теории.
Они ждали.
Ничего не происходило.
Люди поменялись местами у входа в клетку. Словно ожидание слегка изменило ставки. Словно один сценарий становился более вероятным, чем другой. Или менее невероятным.
Они ждали.
Сделали еще три попытки, набирая разные номера. Сначала Грегори, потом Данило, затем начальника охраны внизу. Без особой надежды.
Никакого ответа.
Они ждали. Менялись местами.
Слушали.
Зашумел лифт. На этот раз левая шахта.
Двери открылись плавно, с легким свистом.
На полу еще один охранник из вестибюля. Черный костюм и галстук. Он лежал на боку. Надежно упакованный – запястья и лодыжки крепко связаны за спиной стяжками. Во рту кляп, вокруг головы обмотана черная тряпка. Он безумно извивался и дергался, умоляюще смотрел на них, хотел что-то сказать сквозь кляп, словно кричал: «Пожалуйста, спасите меня, пожалуйста, спасите»; отчаянно кивал, будто манил их к себе, собирался сказать: «Да, да, это безопасно, пожалуйста, заберите меня»; изо всех сил пытался подползти к порогу, точно мечтал только об одном – выбраться из лифта.
А потом двери закрылись, плавно, с легким свистом.
Лифт снова пошел вниз.
Сначала все молчали.
– Нам следовало его спасти, – наконец сказал кто-то.
– Но как? – спросил кто-то другой.
– Следовало действовать без промедления. Он каким-то образом сумел от них сбежать. Мы должны были ему помочь.
– Мы не успели бы.
Парень, который заговорил первым, огляделся. Сначала прикинул расстояние до ворот, затем до панели управления лифтами, снова оценил расстояние до левого лифта и время. Двери открываются. Двери закрываются. Нет. Не успеть. В особенности если учесть шок, который овладел всеми.
Просто невозможно.
– Жаль, – сказал он. – Он вырвался, а мы отослали его обратно.
– Но как он вырвался? – спросил кто-то.
– Может быть, они его связали, чтобы отрубить голову, а он каким-то образом докатился до лифта и поднялся сюда в надежде, что мы его спасем. Он находился всего в шести футах от нас, – сказал тот, кто заговорил первым.
Все молчали.
– Послушайте, – сказал он.
Шум поднимающегося лифта.
Снова левая шахта.
Лифт возвращался.
– Откройте ворота, – сказал все тот же парень.
– Это запрещено, – возразил кто-то.
– Мы успеем, – продолжал убеждать всех первый парень.
– Это запрещено, – снова сказали ему.
– Мы успеем. Откройте ворота.
Все молчали.
Лифт приближался.
– Да откройте же проклятые ворота, – сказал кто-то другой. – Мы не можем отправить несчастного ублюдка обратно.
Полная изоляция. Никаких приказов, отсутствие лидера.
– Откройте ворота, – раздался третий голос.
Стоявший у ворот мужчина набрал код. После небольшой программной задержки ворота открылись. Панель скользнула в сторону, и в клетку вошли четверо охранников. С пистолетами в руках, на цыпочках. Остальные столпились снаружи, у проволочной сетки.
Лифт поднимался.
Послышалось шипение воздуха.
Дверь плавно отошла в сторону.
Тот же охранник на полу. Черный костюм и галстук. Так же связан, с таким же кляпом, отчаянно извивающийся и не сводящий с них умоляющего взгляда.
Четверо парней с пистолетами бросились вперед, на помощь своему товарищу.
Но оказалось, что это вовсе не охранник. На полу лежал Вантреска. Среднего роста. Костюм ему подошел. На самом деле он не был связан. Просто держал руки за спиной, пряча два «Глока 17», которые тут же поднял и выстрелил четыре раза, быстро, прицельно и четко.
В этот момент открылась дверь правого лифта и из него вышли Ричер с Хоганом, Бартон и Эбби. Четыре пистолета. Хоган выстрелил первым.
«Главными целями являются любые противники, способные контролировать ворота», – сказал Ричер.
Три пули сделали свое дело. Между тем Ричер очищал заграждение, стреляя в спины и в тех, кто стоял боком и зачарованно смотрел, как Вантреска убивает их товарищей, лежа на полу лифта. Бартон прикрывал один конец вестибюля, Эбби – другой.
Все закончилось быстро. Иначе и быть не могло. Как упражнение – ничего сложного. Атакующие в полной мере сумели использовать элемент неожиданности, а затем обеспечили высокую плотность огня из угла прямоугольника. Вантреска единственный из их команды мог пострадать от дружественного огня, но он находился за пуленепробиваемыми стенами лифта, откуда вел эффективный продольный обстрел. Так что победа была обеспечена. Ворота достались им в качестве приза. Они так и остались открытыми. Слишком сложный замок, который никто не успел активировать. Возможно, электронный. Снаружи имелась панель управления.
Ричер вышел из ворот в секретное пространство, за ним последовали Хоган и Эбби, Вантреска в чужом костюме прикрывал всех с тыла и сейчас на ходу отряхивал пыль, собранную с пола лифта.
Глава 49
Задняя часть мозга Ричера погрузилась в сложные расчеты, состоявшие в делении площади девятнадцатого этажа на общее число погибших в клетке и рядом с ней, что позволило ему – в результате реалистичной оценки необходимых условий для удобного размещения квалифицированных компьютерщиков и скромных клетушек рядовых работников – понять, что стадо сильно поредело. Иначе быть не могло. Едва ли здесь осталось много противников. Если только они не спали по трое в одной постели или не лежали штабелями на полу. Простая математика.
