Протоирей Андрей Ткачев
Разменять себя на мелочи — древнейший соблазн всех и каждого.
В сознании современника молитва занимает малое место. Мы, en masse, поглощены добычей благ мира сего и решением сиюминутных задач, редко обращаемся к Нему. Поднимаем глаза, когда в жизни происходят неприятности, беды, несчастья, драмы. Тогда мы неосознанно обращаемся к Нему, молитва перестает быть абстрактным понятием, а становится необходимостью. Это возможный способ связаться с Ним, получить помощь, поддержку, утешение. В. В. Розанов писал: «… именно в грусти человек — естественный христианин, а в счастье он естественный язычник».
Прежде чем приступать к молитве, стоит вспомнить, что Он ближе, чем самые близкие люди, воздух, вода, земля. Нет скорби, беды, проблемы, которые не являлись бы предметом Его попечения. В этом смысле молитва Богу так же естественна, как обращение ребенка к матери или отцу: родители любят свое чадо, не бросят в беде, откликнутся и помогут, чем смогут.
Порой Он делает это не так, как мы хотим, а так, как Он полагает более полезным. Мы видим лучший для себя выход в одном, Он — в ином.
Несовпадение — всегда к благу, хотя это сложно понять и принять. Молитва может выглядеть как бурный поток жалоб и слез. Это могут быть просьбы, укоры, мольбы, призывы. Надо помнить, что это диалог с Тем, Кто способен помочь. Чем четче и трезвее изложена ситуация и просьба, тем лучше для нас. Иначе как порой бывает: он молится, но о чем? К молитве тоже надо подготовиться, как к разговору с царем, обдумав просьбу. Иначе есть риск быть непонятым.
Сначала тот, кто хочет помощи, молится своими словами. Впервые молиться нас заставляет ситуация, хворь, нужда, сложности, беды. Мы самостоятельно ищем и находим слова, напоминая ребенка, который учится говорить. Даже не слова, а жесты и знаки, отражающие наши потребности. Часто человек, молящийся впервые, понятен лишь Ему — не себе.
Молитвослов попадает к нам в руки, когда мы начинаем осознанно жить церковной жизнью. Тут и возникают трудности. Одно дело — молиться по конкретной нужде своими словами, иное — о том и так, как молились святые. Зачем повторять слова чужой молитвы? Ответ прост: мы молимся о сиюминутных трудностях, а святые молились о глобальной потребности — о спасении. У нас ведь как: закончились трудности — и не знаем, как и о чем молиться. Святые знали, о чем просить Бога, потому что их наставлял Дух Святой. Они молились не только о спасении как об итоге земного бытия, но просили пусть о частных, но важных вещах: качествах, добродетелях, совершенстве, силе духа, терпении и кротости, в том числе о даре молитвы145].
Молитва, высказанная словами, которые уже произнесли святые, постепенно образовывает душу человека. Практика показала, что те, кто поначалу воспринимал слова молитв из молитвослова как чужие, спустя какое-то время воспринимают их как свои. В них много непонятного. Не будешь же как попугай повторять слова, смысл которых скрыт? Но сначала происходит именно так. Потом, уже при внимательном чтении, из контекста многое становится ясно. Если перевести молитвы с церковнославянского, из них уходит тепло и поэзия, язык становится сухим, канцелярским, не образным. Часто встречался с таким феноменом, когда светский человек во время молитвы начинал «изобретать» особый язык, более возвышенный, чем обычно. Мы объясняемся в любви не так, как говорим обычно. Влюбленный старается использовать высокий стиль, рассказывая о чувствах.
В календарях приводятся рекомендации, какому святому или иконе следует молиться в разных жизненных ситуациях. Понятно, но опасно. Такое восприятие святых посредников ведет к потребительскому отношению и к ним, и к молитве, и к Нему. Реанимирует взгляды язычников, в чьем пантеоне каждое божество отвечало за свою отрасль жизнедеятельности.
Молитва — не средство достижения цели, а способ общения с Богом при посредничестве святых. Активное создание состояния, в котором мы можем вести с Ним разговор. Даже просить не нужно. Молящийся знает, что Господь каждый миг заботится о нем. Доверие — это то, что присутствует ДО веры, что не требует ни доказательства, ни удостоверения в ней, в ее нужности, правильности, необходимости. Идет «до/перед» ней. То, что принимается в буквальном смысле «на веру», как признание чего-то истинным, вне зависимости от фактического/логического обоснования, в силу характера отношения субъекта к предмету веры, а не а по способу получения и обоснования этого знания.
В молитве святым мы узнаем братьев больших. Тех, кто, живя земной жизнью, как Он, любили людей. Теперь святые откликаются на наши молитвы. Мы же, молясь им, узнаем их как друзей и близких, внутренне меняемся, стремимся подражать. Когда человек всерьез молится, он меняется: становится более мягким, добрым, гуманным. В молитве в нас проявляется Его образ, появляется шанс уподобиться Ему.
Есть традиция молиться святым о тех нуждах, в которых они помогали окружающим при земной жизни. Святой Пантелеимон был врачом, и естественно ему молиться в болезни. Важно, чтобы святой не превратился в «кнопку»: «Нажми на кнопку — получишь результат». Если молитва святому, то есть общение с ним носит личный характер, тогда она естественна и оправданна. То же касается молитвослова: если он стал «инструкцией по применению святых», ничего хорошего не выйдет.
Наша душа похожа на дитя. Если ей не заниматься, не разговаривать, не ходить гулять, не читать книги, не играть, она начнет дичать. Станет наглым и грубым, хамом, на которого все будут жаловаться, и, вероятно, начнутся нелады с законом. Душа в нас живая, ей необходима забота, она скорбит и возмущается чем-то, требует объяснений. Очень важно, чтобы наш ум, который в большей степени, чем душа, умеет отличать плохое от хорошего, свет от тьмы, с ней беседовал и объяснял бы, как себя вести, от чего отказаться, что потерпеть, к чему склониться.
Когда такая воспитательная работа с душой имеет место, мы молимся не из-под палки. Тогда молитва является основой для работы над собой и ее логическим завершением. Процесс, идущий по спирали: без работы над собой не будет молитвы, а без молитвы — работы над собой.
Почему молитва необходима душе и ее равновесию? Источник бытия — Он. Всему живому нужна питательная среда, душе — тоже. Молитва — это способ находиться в потоке дарованной нам жизни. Лампочка не может светить, когда выключен ток. И человек не может жить, если не пребывает в благодати. В этом случае душа постепенно начинает тосковать и умирать, жизнь тлеет и ищет выход там, где «светло, а не там, где лежит». Молитва оживляет душу. Простое размышление о Нем — аналог молитвы, ведь мы не можем молиться постоянно, а мысль поддержит душу.
Молитва раздвигает стены темницы, в которую нас загоняет жизнь, и выводит на простор, где мы обретаем помощь. Если в нас нет мужества молиться, нам не знакомо ощущение простора жизни. Если оно и посещает нас иногда, лишь чудом и ненадолго. Молитва — один из самых эффективных способов, доступное и простое средство всех времен и народов. Рекомендую использовать «Отче наш». Как? А вот так.
