Вместо того чтобы написать ей сообщение и спросить, где она, я решил вернуться к себе и переодеться.
Когда раздался стук в дверь, я едва успел снять брюки. Бандит принялся лаять как сумасшедший. Я прекрасно знал, что единственным человеком, кому позволялось беспрепятственно миновать швейцара, была Бьянка.
Мое сердце бешено забилось.
Когда я открыл дверь, у меня перехватило дыхание. Бьянка выглядела невероятно красивой в простых джинсах и облегающей кожаной куртке. Волосы ее были влажными, все в мелких капельках дождя. Она смотрела на меня очень пристально, словно искала что-то очень важное и наконец нашла. А затем практически рухнула на меня. Я крепко сжал ее в объятиях, и мы очень долго стояли, не двигаясь, прислушиваясь к стуку наших бьющихся рядом сердец. Это было лучшим подтверждением того, что ее чувства ко мне остались неизменными.
– Я был у тебя дома, – прошептал я ей прямо в макушку. – Но не застал тебя.
– Я была с Алекс. Брайан остался дома с девочками, чтобы мы могли поужинать вдвоем и поболтать.
Я немного отстранился и заглянул ей в глаза.
– И после ты сразу же приехала сюда?
– Да. Моя сестра поняла, что все мои мысли заняты только тобой. И она просто велела мне пойти к тебе.
– Забавно. Джелани тоже сказал, чтобы я пошел прямо к тебе. Думаю, мы с тобой оба как открытая книга, да?
Взгляд Бьянки внезапно прояснился и скользнул по моему телу вверх, вниз и снова вверх. Именно тогда я понял, что стою практически раздетый, в одном нижнем белье. Желание вспыхнуло в ее глазах, пока она разглядывала мое полуобнаженное тело. Прекрасно зная, о чем она думает, я невольно напряг мышцы пресса и почувствовал, как нарастает мое возбуждение. Мой голос мгновенно охрип, когда я ободряюще прошептал ей на ухо:
– Это нормально, что ты меня хочешь, – и, коснувшись рукой ее волос, я добавил: – Видит бог, как сильно я хочу тебя.
– Я начинаю понимать, каково это, когда действительно не можешь бороться со своими естественными желаниями. И это меня безумно тревожит, потому что, если результат окажется не в нашу пользу, а я так и не смогу от них избавиться… Что же тогда нам делать?
– Тогда мы переедем в Европу, – без колебаний сказал я.
– Что?
Я провел рукой по ее щеке.
– Я всего лишь шучу.
А может, и нет.
– Послушай, – продолжал я. – Люди могут говорить нам, как следует поступать, но не могут сказать, как нужно чувствовать. Ничто и никогда не доказывало мне этого яснее, чем вся эта ситуация. Ты хочешь меня сейчас так же сильно, как и я тебя, и это… меня убивает.
И, как обычно, мое тело переставало мне подчиняться, когда Бьянка была рядом. Моя реакция становилась все более очевидной с каждой секундой, пока затуманенный взгляд Бьянки блуждал по моему телу. Я не отвечал за себя, я даже не был уверен, что смог бы остановиться, если бы Бьянка вдруг сказала мне, что ее не волнуют последствия и что она хочет, чтобы я прямо сейчас занялся с ней любовью. Я совсем не знал, как бы поступил; вот до какой степени отчаяния дошел.
Я взял ее за руку и подвел к дивану. Когда я сел, откинувшись на спинку, она присела рядом и нерешительно положила руку на мой пресс. Несмотря на то что ее движения казались неуверенными, я ясно видел, что она умирала от желания сделать это.
– Все в порядке. Дотронься до меня. Дальше мы не пойдем. Просто коснись меня.
Она провела пальчиками по каждому дюйму моей кожи, а я просто закрыл глаза и наслаждался ее прикосновениями. Затем она приникла ко мне и положила голову мне на тяжело вздымающуюся грудь. Я был уверен, что она чувствует, как мое сердце бьется прямо в ее ухо.
– Я не хочу с тобой расставаться, – тихо прошептала она.
Запустив пальцы в ее густые темные волосы, я спросил:
– Хочешь открою один секрет?
Ее голос звучал еле слышно:
– Да.
– Я должен сказать это сейчас, потому что так это вижу… А потому, что мы пока еще не знаем правды, все, что я скажу сейчас, – это нормально…
Она оторвала голову от моей груди и выпрямилась, чтобы посмотреть мне в лицо. И хорошо сделала: сейчас мне было действительно важно завладеть ее вниманием.
Я пристально посмотрел ей в глаза.
– Я никогда не перестану любить тебя. Даже если окажется, что мы кровные родственники, я все равно буду тебя любить. Возможно, я больше не смогу говорить об этом вот так и не смогу выразить свои чувства физически, но не перестану любить тебя. Мне очень нужно, чтобы ты это знала. В конце концов, ты пойдешь по жизни дальше. Возможно, ты встретишь кого-то еще, но я все равно никогда не перестану любить тебя. Я тоже могу встретить кого-нибудь и даже, в конце концов, жениться, но когда она пойдет со мной к алтарю, можешь не сомневаться, я буду представлять на ее месте тебя и желать, чтобы все было по-другому. Потому что я никогда не перестану тебя любить. И кем бы ты ни была, моей любимой или сестрой… ты все равно останешься самой удивительной женщиной, которую я когда-либо встречал в своей жизни. Что бы ни случилось, ты, Бьянка, – любовь всей моей жизни. Никто и никогда не заменит мне тебя.
Она слушала меня, ее лицо заливали слезы.
– Я так сильно люблю тебя, Декс!
Мне невыносимо хотелось прижаться к ее губам, ощутить ее нежность в эту минуту.
– Мне очень нужно поцеловать тебя сейчас.
– Так поцелуй меня. Пожалуйста… Поцелуй меня, – выдохнула она.
Я не заставил себя долго упрашивать. С той же ненасытной жаждой, с какой она просила о поцелуе, я впился в ее губы, и в этом поцелуе было больше страсти, чем когда-либо прежде. Если это и было неправильно, черт с ним! Я и не хотел ничего правильного. Как сказал Джелани, да будет благословенна неизвестность. Я был готов к компромиссу, ведь я не собирался с ней спать, и кто может помешать мне целовать ее! Возможно, это можно было бы считать недопустимым, если бы мы не целовались раньше бесчисленное количество раз. Ведь это так естественно для нас обоих, так знакомо. Как дышать. И если я попаду в ад за то, что продолжаю делать то, что для нас двоих естественно, так тому и быть.
Я целиком отдался своим чувствам.
Мысль о том, что Бьянка должна уйти, приводила меня в отчаяние.
* * *
На следующий день она вылетела в Вирджинию по заданию редакции. Я легкомысленно предложил ей перенести интервью, но Бьянка сказала, что ей необходимо работать, чтобы пережить это время, иначе она сойдет с ума. Я хорошо ее понимал, но ненавидел саму мысль о том, что она будет сидеть одна в гостиничном номере за сотни миль отсюда и в течение двух ночей думать о том, что делать, если случится самое худшее. Не говоря уже о том, что две ночи вдали от нее казались мне вечностью. И во время наших ежеутренних и ежевечерних разговоров по телефону я все отчетливее чувствовал, как она снова ускользает от меня. Мы были так далеко друг от друга, и это заставляло ее слишком много думать.
