От неожиданности у меня пропадают всё слова. Я выстраивала целую речь в своём воображении: заходила издалека, выбирала обтекаемые слова, вуалировала правду. Но Леам ставит вопрос ребром.
– Я не буду отвечать на твой вопрос. Мне, правда, нужно к Паломе.
Оборачиваюсь в сторону главных ворот. Леам хватает меня за руку. Жгучая боль обжигает место соприкосновения. Он болезненных ощущений вскрикиваю, Леам тут же отпускает руку.
– Ты спишь с ним… – утвердительно сказал Леам.
– Мне надо идти. Сейчас не то время и не то место для таких разговоров.
Иду, а он за мной следом. Кажется, что я спиной чувствую его обжигающее дыхание.
– Теар, он тебя использует. Ты для него игрушка. Он может тебе внушить всё что угодно, даже любовь, лишь бы ты сыграла свою роль.
Слова Леама задевают за живое, и хоть я хотела поберечь его чувства. Эмоции превозмогают разум:
– Если так, тогда почему Аарон отказался от сделки?
Досада, глубокая и сильная боль – вот, что я увидела в глазах Леама, задав вопрос. Я его не люблю: он это видел, он это чувствовал, а теперь он знает это наверняка.
– Это магия, Теар, – произносит тихим спокойным голосом. – Ты не любишь его, и я это докажу.
Ворота особняка Паломы открываются, и мы проходим внутрь. Прежде – родные и близкие, теперь – абсолютно чужие. В молчании идём в гостиную.
Свет ярко освещает присутствующих. Палома сидит в кресле, напротив на небольшом диване ютятся Астрит и Лили. Роуз стоит в дальнем углу комнаты. Сперва я её даже не заметила. Наверное, если бы не гнетущая атмосфера сегодняшнего вечера, я бы сразу обратила внимание, что с Роуз что-то не так. Она бледна, как никогда. Руки сложены на груди, то и дело облизывает пересохшие губы. Словно она преступница, а через несколько секунд её разоблачат.
– Вы пришли вместе? – как ни в чём не бывало спрашивает полубогиня.
– Нет. Встретились на пороге дома, – безразлично отвечает Леам.
Кивнув в знак приветствия, я прохожу к дивану и присаживаюсь к нимфам. Леам остаётся стоять у входной двери. Он просто комок нервов, и даже Палома это замечает.
– Ты не присядешь? – спрашивает у жениха.
– Нет. Постою, – он опирается о высокое трюмо, на котором стоят идеально выстроенные фотографии Паломы.
Её встревоженный взгляд переключается на меня. На лице Паломы тут же появляется довольная улыбка.
– Я хотела сообщить вам всем эту новость, чтобы потом не было лишних вопросов.
Мы замерли в ожидании. Палома продолжала:
– Ко мне в субботу приходил Аарон Дарк. Мы с ним долго разговаривали, и я поняла, что он не такой уж самовлюблённый нахал, каким показался вначале. Правда, Теар?
– Да, – с осторожностью подтверждаю слова Паломы.
– Так вот. Он просил меня отдать ему Теар… – слышу удивлённые вскрики нимф. Палома их игнорирует, продолжая говорить: – Он сказал, что у него сильно изменилась жизненная позиция. Что Теар на него сильно повлияла, и он не хочет больше её ни с кем делить, – чувствую, как по телу побежали мурашки, от осознания того, что Леам тоже слышит слова Паломы. – Теар, скажи нам, что между вами произошло?
Во рту пересохло.
– Я… Мы просто… – огненно-красные щеки полыхали под тяжёлым взглядом Леама.
– Влюбились, Теар. Зачем скромничать. Нужно во всю кричать о своём счастье, – говорит Палома, – Аарон мне всё рассказал. И он просил, чтобы я передала тебя в полное его подчинение. И знаешь, что?
– Что?
– Я согласилась. Желаю вам счастья, Теар. Только не смей выходить замуж раньше меня, – смеётся Палома с собственной шутки.
Она единственная, кому смешно. В комнате повисла мертвецкая тишина. Собрав всю волю в кулак, говорю:
– Спасибо…
– Нет, – ледяным тоном говорит Леам, – Теар никуда не уйдёт.
Палома вопросительно смотрит на Леама. А я чувствую, как бурлящий вулкан, наконец, начал извергать душащую его лаву.
– Прости? – спрашивает ошарашенная полубогиня.
– Я сказал, что ты не отдашь Теар. Ни сейчас, никогда.
– Извини меня, Леам, но ты пока не являешься главой дома Гемеры и не можешь принимать решения за меня.
Леам опустил голову и внезапно рывком перевернул на пол комод с дорогими рамками с фотографиями. Шум удара заставляет встрепенуться на месте. Все смотрят на него.
– Я сказал, что ты не отдашь Теар!
Отойдя от первого шока, Палома берёт себя в руки, говорит, как можно сдержанней, но даже так слышны нотки гнева и обиды:
– Ты не можешь указывать, что мне делать со своими нимфами. Ты мне пока не муж.
Он подходит медленно к Паломе, опираясь руками на её кресло, нависая над ней.
– Если Теар станет нимфой Дарка, наша с тобой свадьба не состоится, – его слова полны желчи. – Решай, Палома, что для тебя важней?
Он отходит от полубогини и направляется в сторону выхода. Палома сидит, погруженная в транс. Мне становится её жаль. Леам растоптал её, сочно размазал по полу её же особняка на глазах её же слуг.
Леам вышел из комнаты. Чуть помедлив, Палома поднимается и бежит за ним. Издали доносятся громкие крики. Они ругаются, окна то и дело сотрясаются от энергетики их эмоций. Те обрывки драмы, которые до нас долетают, заставляют меня вздрагивать, будто от ударов.
Палома кричит: «Ты всегда любил эту дрянь!», «Я для тебя только прикрытие!», «Ненавижу, ненавижу тебя! Предатель!». И тут же крики превращаются в мольбу: «Леам, вернись!.. Прошу…»
Громкий хлопок двери – и наступает тишина, сквозь которую слышен приглушённый плач. Несмотря на ненависть, которую Палома вызывает, в эти секунды меня охватывает печаль. Но этот эмоциональный всплеск продлился недолго.
Очень скоро в комнату вернулась знакомая всем Палома. Вот только взгляд у неё был другой, она смотрела на нас с лютой злостью и какой-то искоркой безумия. На лице и следа не осталось от скандала с Леамом.
– Нервы. Не у всех сегодня такое хорошее настроение, как у меня… Роуз.
– Да, полубогиня, – вздрогнула нимфа от своего имени.
– Подай нам чай.
Она замялась, стоя на мете.
– Немедленно!
Роуз быстро понеслась на кухню. Палома разгладила складку на своём платье.
– Полубогиня, – обращаюсь к Паломе, – я хотела извиниться за тот инцидент в свадебном салоне. Я была неправа. Простите меня.
– Ничего. Бывает. Тем более я понимаю, что это случайность. Не переживай, я уже ничего не помню.
Роуз закатила в комнату чайный столик. На красивой резной салфетке, отделанной серебряной вышивкой, стоял кристально белый чайный сервиз. От его вида меня начало трясти… Я пила из чашки из этого сервиза, когда мое сердце остановилось.
