– Говори, – коротко приказал Эдуард, наблюдая, как Ричард извлекает из плаща свернутый лис бумаги: – Что это? – развернув письмо, король стал внимательно читать. На его внезапно побелевшем лице отразилось недоумение, удивление и гнев.
– Объясни, как это понимать? Внизу этих недостойных речей стоит подпись твоей супруги, – хрипло пролепетал король.
– Помилуйте, государь, но каждое прочитанное вами слово – чистая, хоть и ужасная, правда. Моя жена – Изабелла ле Диспенсер, уже долгое время изменяет мне с нортумберлендским священником. Это не утеха на одну ночь, их связь длится долгие годы. Мне удалось узнать, что даже до нашей женитьбы она любила этого негодяя. Когда я сражался за нашу английскую честь, истекал кровью в запыленных лагерях, просил Всевышнего даровать нам победу, она бесстыдно обнажалась перед ним. Эта дочь дьявола постоянно врала мне в глаза, клялась в любви, а на самом деле в ее гнилом сердце нет ничего, кроме лжи и грязной похоти, – со злобой выплеснув эти слова, Ричард вскочил с дивана и стал беспокойными шагами мерять королевские покои. Тяжело дыша от гнева, что не помещался в бунтующей душе, Фицалан, наконец, остановился напротив задумчивого монарха, и скрипучим, охрипшим голосом прошептал: – Я разведусь с ней, милорд. Эта мерзавка…
– Прекрати! – резко вскрикнув, Эдуард жестом приказал своему подданному вновь опуститься на диван: – Я понимаю твою злость, Ричард, но это не дает тебе право так отзываться о женщине из рода Диспенсеров. Она не обыкновенная простолюдинка, которую можно выбросить на улицу, как ненужную вещь. Изначально ваш брак заключался из политических целей, и такие узы расторгнуть может лишь Папа. Даже я, король и повелитель Англии, не могу решать такие дела, а о самостоятельном разводе даже не думай. К тому же, ты знаешь, что измена мужу для женщины – худший из грехов, и за такое почти всегда карают смертью. Изабелла за все это время родила тебе уже троих прекрасных детей, всегда была учтива и покорна, никогда не напоминала тебе о своем высоком происхождении, не называлась дамой ле Диспенсер. Разве такая может лечь в постель к другому?
– Ваше величество, я тоже не верил написанному, думал, что это письмо создали недоброжелатели Изабеллы. Я сразу не предпринимал никаких категоричных мер, попытался все подробно узнать… Увы, мои поиски ни к чему хорошему не привели. Я расспросил каждую служанку жены, и каждая рассказала острую, словно лезвие ножа, горькую и кровавую правду. В дни, когда я покидал замок, благодаря своим верным слугам Изабелла отправляла любовнику письмо, приказывая вновь явиться в приватную комнату. Там это все и происходило. Для обвинения в супружеской измене нужно иметь свидетелей, но, увы, Изабелла оказалась далеко неглупой. Она поняла, что я все знаю, и…умертвила непокорных. Тела горничных нашли в разных углах поместья, а неподалеку – взбесившуюся собаку. Мне хочется верить, что это все неправда, и моя супруга – не убийца, но еще кое-что не дает покоя моей душе. Одна из личных камеристок Изабеллы рассказала такое, отчего кровь застывает в жилах: будто все дети, рожденные женой, не мои, а того священника, – судорожно сглотнув, Фицалан внезапно быстро поднялся и направился к двери: – Милорд, не заставляйте меня углубляться в страшные подробности. Прошу, расследуйте все сами, – поклонившись, Ричард буквально вылетел из комнаты шокированного короля.
Эдуард еще долго молчаливо сидел, всматриваясь в пространство. Мысль, что пришла ему в голову, безусловно, была спонтанной и необдуманной, но довольно неплохой. Ричард – уважаемый аристократ, владелец огромных земель, смиренный и умный раб Короны. Если Изабелла и вправду изменяет мистеру Фицалану, а дети не его, то выход один – аннулирование брака. Король задумчиво взглянул на портрет кузины, украшающий колону. О красоте этой юной, цветущей девушки ходили легенды, все, даже сами принцы соседних государств мечтали повести Джоанну под венец. Эдуард внезапно понял все злость и негодование народа. Его родственница – уже не ребенок, а вполне зрелая и здоровая женщина. Монарх знал и понимал, что Джоанна будет противиться браку, но, если дела с Ричардом пойдут так и дальше, вскоре он сможет одеть на тонкий палец девушки обручальное кольцо, и тогда два великих рода навеки укрепят союз между собой.
Глава 5
Изабелла, все еще ощущая на своих плечах грубый натиск охранников, опустилась на колени перед возвышением, покорно сложив руки на груди. В этом ледяном зале, наполненном сквозняками, весь воздух был пропитан ненавистью и злобой. Она – член рода Диспенсеров, а ее судят, как простую девку.
Услышав устрашающие шаги за своей спиной, женщина почувствовала, как чьи-то руки коснулись ее волос, потом скользнули ниже. Все это казалось лишь кошмаром, каким-то отдаленным миражом. Потеряв над собой контроль от страха, Изабелла резко дернула головой и обернулась, встретившись со злобным взглядом сэра Конрата Ланге, немецким аристократом и близким другом монарха. Он – верховный судья Тайного Заседания, и все, вплоть до английских епископов, его подданные. Эдуард, не осознавая опасности, сам создал тень своей власти и наделил обыкновенного аристократа огромной силой. Сам же немец не щадил осужденных, и за целые шесть лет лишь нескольким удалось сохранить жизнь после пребывания в этом зловещем здании.
Теперь же дама ле Диспенсер знала, что подлый Ланге, питавший к ней лишь ненависть, издаст приказ о казне. Женщина, изменившая мужу, приравнивалась до нечистой ведьмы, и сразу становилось изгоем в обществе. Любой, даже самый нищий крестьянин, мог плюнуть под ноги королевы, если та совершила страшный грех прелюбодеяния.
Сглотнув от страха, женщина почувствовала, как дрожь берет все тело в плен, а сердце, словно забитая в угол птичка, пытается вырваться на свободу. Ловя на себе презренные взгляды присутствующих, Изабелла с трудом поднялась: – Я не ваша служанка, чтобы стоять на коленях, – со злобой выплеснув эти слова, англичанка рывком направилась к выходу, но путь ей загородили высокие, мускулистые стражники.
– Успокойтесь, миссис, и не смейте повышать голос в здании, где говорим лишь мы, – тихо, но угрожающе прошептал Ланге, наблюдая, как глаза Изабеллы наливаются алым гневом.
– Мы? Вы стали говорить о себе во множественном числе? Полно, мистер, не утруждайте себя приказами, ибо им женщина из великого рода никогда не подчинится. Вспомните, кто я, и кто вы? Где родились вы, кем были ваши родители?
– Прекратите! – Конрад угрожающе поднял руку, готовясь окрасить бледную щеку женщины цветом пощечины: – Вы пожалеете о своих словах! Кем вы бы не были за стенами этого здания, здесь вы лишь обвиненная, судьбу, которой вершу я и мои товарищи! – покраснев от злости, Ланге, стуча сапогами по мраморным плитам, опустился в кресло на возвышении, обратившись к хмурому мужчине лет шестидесяти. Старик, нервно перебирая четки в своих дрожащих, морщинистых руках, недобро поглядывал из-под полуопущенного капюшона, скрывающего почти все лицо.
– Ваше преосвященство, прошу задать вопросы леди, – епископ, настоящего имени которого не знал даже монарх, грудным, скрипучим голосом начал свою речь:
– Во имя Господа нашего Иисуса Христа, Бога и Защитника, – перекрестившись, старик продолжал: – Клянешься ли ты, Изабелла, дочь Хью ле Диспенсера, отвечать правдой на мои вопросы? – в зале воцарилось хрупкое молчание, которой вновь нарушил так называемый Святой Старец: – Это правда, что в отсутствие своего мужа ты занималась прелюбодейством с нортумберлендским священником Цецилием?
