Усмехнувшись через сжатые зубы, Изабелла сделала несколько шагов к возвышению, и, проведя рукой по мраморным ступеням, тихо прошептала: – Как чист этот мрамор, так и чиста моя душа.
На несколько мгновений лицо епископа осветила улыбка, но потом она сменилась гневной, непонимающей гримасой: – Что это значит? Ты не изменяла супругу?
– Я этого не говорила, ваше преосвященство. По этому мрамору каждый день прохаживаются десятки людей, так же и мою душу топтали. Разве моя вина в том, что я просто кричала, умоляя о помощи?
– Я вас не понимаю, леди Изабелла, – вмешался Ланге, подойдя почти вплотную к обвиняемой: – Сэр Ричард Фицалан оскорблял вас, бил, причинял боль?
– Мы не любили друг друга, – просто проговорила женщина, понимая, какой сейчас поток обвинений выльется в ее адрес: – Я стала женой человека, которого даже не знала. Впервые мы встретились только во время помолвки. Все эти годы я покорно корилась своей доле, рожала детей, следила за замком, помогала Ричарду советами, утешала… Но благодарности не было. Получив наследников, Фицалан перестал даже прикасаться ко мне, спали мы в разных комнатах, а днем вели себя, словно чужие. Каждую ночь я рыдала в ледяной постели, опустошенная, разбитая, желавшая любви и страсти. Я медленно вяла с мужчиной, называвшимся моим мужем. Это был не брак, а капля воды, вечно горевшая в адском пламени, – незаметно смахнув слезы с глаз, Изабелла вслушивалась в эту неловкую тишину, с глубоким отчаянием наблюдая за бесчувственными, каменными лицами людей, которые, не узнав ее истории, вершили конец.
– Но это не давало тебе права идти по греховному пути. Выходит, ты созналась?
– Больше я ничего вам не скажу. Я – миледи из великого рода, только король имеет право наказывать меня, и только он поймет и услышит мою исповедь. Вы можете убить меня, так и не узнав правды. Теперь мои уста сомкнутся в этом замке, – устало подозвав стражников, Ланге вяло и сухо приказал, вновь занимая свое место в центре зала:
– Отведите миссис в камеру и заприте там. Завтра я допрошу и обвиняемого. Но его доля уже известна, – вздрогнув от этих слов, будто от огня, Изабелла остановилась, окинув Конрада презренным взглядом:
– Вы убьете его…
– Но вы можете спасти его. Если ваша любовь и вправду так сильна, вы расскажите нам всю правду об этих отношениях. И, возможно, тогда я не издам приказ о казне, – дама ле Диспенсер прекрасно понимала, что это лишь тщательно спланированная ловушка, и, несмотря на слезы отчаяния, что покатились по щекам, позволила охранникам отвести себя в темницу, не проронив ни слова. Тайна, которую она долгое время берегла для ушей короля, не станет пеплом и не возляжет к ногам Ланге. Пусть тело вздрагивает от ударов, перед глазами мелькают окровавленные трупы, женщина поклялась выстоять и хранить обет молчания до тех пор, пока не уединится с монархом в пустой комнате.
Отослав всех лордов и оставшись наедине с молчаливым стариком, Ланге склонился в поклоне, припав лбом к морщинистой руке того самого Фарфорового Епископа, имя которого хранилось в строжайшей тайне. Уже долгие года королевская семья искала этого негодяя, в молодости убившего десятки невинных людей. Даже покойный Эдуард II посылал личных шпионов на опасные поиски. Увы, молодость прошла, страсть и адское желание крови приутихло, но черный гнев, завладевший душой, продолжал толкать на необдуманные поступки. Эркюль де Монье, француз с испанскими корнями, скрывающийся под псевдонимом Фарфоровый Епископ, обманом завладел доверием короля, называя себя Святым Старцем. Он не только вошел в Тайное Заседание, как главный представитель Божьей воли, но и приблизился к монарху. Тот, сам не осознавая ловушки, держал возле себя врага, доверяя ему все свои тайны. Изабелла, эта темноволосая змея, единственная, кто знала правду о прошлом судьи. Но теперь птичка сама запорхнула в клетку, и епископ хотел вырвать ей крылья.
– Конрад, эта девчонка знает слишком много. Мы не можем допустить, чтобы она встретилась с королем, иначе полетят наши головы.
– Но, господин, вы же сами слышали, что она не намерена ничего нам рассказывать. А монарх…
– Мне наплевать на ее измену. Я веду расследование лишь ради того, дабы еще больше втереться в доверие этому никчемному Эдуарду. Если Изабелла решила молчать, даже пытками мы не вырвем из нее правду. Но ложь может превратиться в эту самую правду, – хищно улыбнувшись, старик жестом приказал Ланге приблизиться, и прошептал ему на ухо: – Ты скажешь королю, что женщина созналась в своих греховных отношениях, и совет вынес ей приговор. Но, не желая позорить себя, дама сама свершила правосудие. Сегодня ночью ее сердце остановится навсегда. Мои люди задушат ее, не оставляя на теле никаких следов, а потом перережут вены и вложат в руку окровавленный кинжал. Все будут считать, что Изабелла покончила с собой, а мы избавимся от лишнего свидетеля.
Судорожно сглотнув, Конрад отошел на несколько шагов, непонимающе поглядывая на своего повелителя: – Я…все понимаю, но, ваше преосвященство, убивать невинного человека – огромный грех. Я верно и преданно служил вам, но никогда не покрывал руки кровью.
– Послушай меня, щенок! – взревел Фарфоровый Епископ, и капюшон, скрывающий его уродливое лицо, откинулся назад. Нахмурившись при виде страшных рубцов, Ланге опустил глаза, понимая, что больше не может служить двум господам. Убить Изабеллу, значит, предать короля, не покорится воле старику, значит, подписать себе смертный приговор. Оказавшись меж двух огней, Конрад не знал, на чью дорогу ступать, и решил продолжать вести двойную игру:
– Хорошо, я покорюсь вашей великой воле. Если женщине суждено умереть, так и будет. Но чем я могу вам помочь?
– В этом деле не нужно твое участие. Просто сообщи Эдуарду, что подозрения оказались правдой. Пусть и он, и Ричард, отвернутся от Изабеллы. Также пошли весточку в замок Арундел. Я хочу, чтобы ублюдки этой змеи отправились в Виндзор, будто на суд матери, но на самом деле мои люди схватят их и привезут в мое поместье, как заложников. Благодаря щенкам я смогу шантажировать не только Фицалана, но и короля. Жизни этих никчемных ценятся очень высоко.
* * *
Конрад, словно безумный, мчался по пустынным коридорам, и, с силой открыв двери, влетел в крохотную комнатку, где на кровати испуганно сидела Сюзет, его помощница и верная подруга. Вскочив с лежанки и набросив на обнаженные плечи шаль, девушка присела в реверансе. Она, всегда смелая и отважная, дочь опытного охотника, дама, что упражнялась на мечах и стреляла с лука не хуже любого опытного мужчины, порой дрожала перед этим светловолосым лордом. Сюзет знала, что у хозяина постоянно меняется настроение, и сейчас он пребывал в далеко не роскошном расположении духа.
– Что случилось, милорд? – прямо спросила молодая женщина, и, опустившись в кресло, задумчиво наблюдала за мистером Ланге, который, присев на корточки, взял ее руки в свои:
– Мне нужна твоя помощь. Только ты, преданная и верная мне, сможешь выполнить это непростое задание.
– Говорите, я ради вас в ад пойду, – смело улыбнувшись, девушка резко поднялась, и шаль, скрывающая ее обнаженные плечи, устелила собой ковер. Вдохнув аромат немного едких духов, Конрад почувствовал, как кровь беспокойно забурлила в жилах. Мужчину всегда бросало в жар при виде этой красавицы, и ее натренированное, мускулистое, загорелое тело так и манило к себе. И этой картины не портила слишком маленькая грудь и узковатые бедра. Ланге несколько раз сглотнул, пытаясь прогнать наваждение, и, с трудом отведя глаза от Сюзет, монотонно проговорил:
