Девушка пыталась не думать о нем, но не могла. Кристин упрекала себя за недостойные мысли, но ей до боли хотелось незаметно выскользнуть из обители и прокрасться к маленькому домику, тонущему в белоснежных хлопьях вечернего снега. Томас даже не посмотрела на нее, даже не спросил, все ли в порядке… Безответная любовь убивает сильнее любого оружия, рана от нее не заживает. Внезапно взгляд девушки упал на скромный перстень, украшающий ее тонкий палец. Кристин всегда верила, что это украшение – ее связь с прошлым, с родителями, с домом, но, видимо, она ошибалась. За четырнадцать лет англичанка даже мельком не увидела лица родных, и предсмертные слова Джинет, скорее всего, простая, утешительная ложь. К какому благородному роду может принадлежать простая нищенка?… Сорвав кольцо, Мария бросила его на стол, и, умостившись на кровати, погрузилась в неглубокий сон, готовая проснуться от любого шороха.
Глава 7
Темные, причудливые тени заскользили по грубым стенам, освещенные отблесками одинокой, едва тлевшей свечи. Тяжело дыша от страха, Эмили аккуратно открыла дверь, просовывая голову в крохотную щель. Кристин мирно спала на своем убогом ложе, сгорбившись под одеялом и что-то невнятно бормоча во сне. Послушница всегда отличалась частой бессонницей, но сегодня переживания и опасения окончательно ее утомили. Убедившись, что коридор пуст, шпионка прокралась в центр кельи, сдавленной со всех сторон стенами и потолком. Эмили не знала, как снимет кольцо с пальца девушки, но ее руки были…без украшений. Возможно, послушница просто потеряла перстень, а может, специально спрятала. Лихорадочные мысли не позволяли служанке Гертрудис здраво мыслить, но похитительницу внезапно привлек маленький столик, заваленный бумагами. Неяркий свет свечи освещал лишь груду пожелтевших листков, в которых тонуло невзрачное, но очень дорогое кольцо. Эмили не могла поверить в свою удачу, но это и вправду было оно: украшение, благодаря которому Фарфоровый Епископ и мадам Осорио уничтожат Джоанну, а значит, разорвут династию Плантагенетов.
Сжав в ледяной руке драгоценность, девушка не заметила, как острая оправа впилась в ладонь, а тоненькие струи крови покрыли запястье. Не обращая внимания на щемящую боль, Эмили быстро выскользнула из кельи, побежав по коридору. Девушка была единственной в обители, кто знал тайный проход, ведущий во двор. Там, купаясь в лунных отблесках, стояла грациозная, серьезная дама, встретившая Эмили непринужденным, холодным взглядом: – Ты выполнила мой приказ? – голос, не принимавший возражений и отказа, заставил послушницы вздрогнуть. Она была лишь пешкой в игре, и никто даже не отрицал этого.
– Да, госпожа. Вот, – Эмили поднесла к лицу Гертрудис залитую кровью ладонь, где лежало такое же алое кольцо. Отшатнувшись, словно от дьявола, испанка панически взглянула на луну, внезапно скрывшуюся за тучами: – Чья это кровь?…
– Моя, госпожа, простите… Я не заметила, как оправа кольца впилась мне в руку.
– Кровь на этом перстне в полнолуние – плохой знак. Все мы почувствуем острый привкус боли и страданий… Немедленно смой эти следы, до утра на твоей руке не должно остаться даже шрама! Слушай меня внимательно, девушка, – подойдя вплотную к испуганной Эмили, и коснувшись холодными пальцами ее подбородка, мадам Осорио тихо прошептала: – С этого момента для тебя начинается совершено новая, яркая, сияющая, но опасная жизнь. Это не просто безделушка, а твоя дверь в мир роскоши и богатства. Я приехала специально для того, чтобы передать решение великого Епископа! Ты наденешь кольцо на палец, скажешь, что оно с детства принадлежит лишь тебе, а перед смертью Джинет хотела доверить тебе какую-то тайну, но, увы, не успела. Леди Джоанна обязана посчитать тебя своей родной сестрой, только тогда ты станешь Эмили Вудсток из династии Плантагенетов. В этом письме все подробно написано. После прочтения, сожги бумагу. Можешь идти, но будь аккуратна, ибо за одну ошибку великолепные покои и дорогие наряды сменяться на гроб и саван!
Сглатывая жгучие слезы, послушница едва проговорила сухими, бескровными губами: – Выходит, Кристин…
– Молчи! – грубо прервала Гертрудис: – Не смей произносить это имя! Забудь, что слышала из моих уст и стань единым целым с рассказанной историей! Ты – Эмили Вудсток, дочь покойного графа Эдмунда и его супруги Маргарет, баронессы Уэйк! Если ты примешь это, то все тоже станут так думать. Теперь иди, – хватая губами холодный воздух, послушница собралась уходить, но внезапно остановилась, с вызовом взглянув в глаза своей госпоже:
– Мадам, в самом начале этого дела вы говорили, что я получу все, о чем мечтаю, но я не знала, что мне придется навсегда покинуть обитель. Я запуталась в собственных желаниях… Да я и не обычная послушница, через сорок дней пост настоятельницы перейдет ко мне.
– Даже не мечтай об этом. Ты еще слишком молода и неопытна, чтобы управлять монастырем, поэтому должность ты передашь другой, а сама навсегда покинешь Никрионское аббатство
[25], – предательски сверкнув взглядом, Эмили сжала руки в кулаки, пытаясь справиться с нахлынувшим гневом и, покорно улыбаясь, вскоре скрылась в густых зарослях.
Девушка тяжело шла по мраморным плитам, не позволяя слезам окропить лицо. Да, она мечтала об этом, да, хотела богатства, роскоши, но это слишком высокая цена. Наместница понимала, что обязана отомстить за это рабство, и, рано или поздно, она это сделает…
* * *
Кристин устало поднялась с постели, кое-как собрав волосы пучок и набросив на плечи теплый, шерстяной халат. После заутренней молитвы, девушка, сославшись на плохое самочувствие, вновь удалилась в свою келью, не желая идти на столь ожидаемое событие: первый урок в новой монастырской школе. Поежившись возле потухшего камина, послушница бросила взгляд на столик, заваленный бумагами. Вздрогнув, Мария сразу поняла, ее кольцо исчезло… Кристин знала, в монастыре у нее нет врагов, и, возможно, исчезновение перстня – знак свыше. Пытаясь угомонить душевные порывы, девушка решила, что все-таки посвятит себя Господу и через полтора года примет постриг, а пока будет чопорной, молчаливой послушницей. Двери в прошлое навсегда закрылись…
Кутаясь в плащ, англичанка вышла по двор, решающим шагов направляясь в сторону часовни. Кристин не заметила, как чей-то силуэт скользнул за спиной, и лишь когда холодная рука сжала плечо, с криком обернулась. Сначала серые глаза девушки застелила блеклая пелена, но, мотнув головой, Кристин-Мария поняла, что это не мираж. Перед ней стоял Жак Флоренс, одетый в простую тунику и такие же панталоны. Никаких мехов, золота, серебра… Но даже в этом образе девушка видела в преследователе только холодного воина, бессердечного и скучного.
– Что вы здесь делаете? – гневно бросила послушница, с опаской оглядываясь по сторонам. Мужчинам запрещался вход на территорию женского монастыря, и если кто-то, не дай Бог, увидит послушницу, беседующую с незнакомцем, будут огромные проблемы у обеих сторон: – Вам нельзя даже смотреть на меня, не то, чтобы разговаривать. Это огромный грех. И, вообще, вы следите за мной?
