– Что с ней? Почему она не приходит в себя? – обратилась Гертрудис к щуплому, невысокому охраннику: – Этот яд может убить человека?
– Точно не знаю, госпожа, но жидкость, после которой жертва впадает в бессознательный сон, очень опасна. Дозволительная доза – три капли. Если ваши люди дали девушке больше, может быть, она уже не проснется, – мадам Осорио грустно усмехнулась. С какой пренебрежительностью, спокойствием, хладнокровием были произнесены эти слова, словно речь шла не о человеческой жизни, а об испорченной безделушке. Этот мир меняет людей в самые короткие сроки, зажимает в суровых тисках, наполняет душу грубостью, а сердце превращает в ледяной комок. Разве могла когда-то Гертрудис подумать, что она, невинная и веселая испанская девушка, дочь небогатого пастуха, без сожаления запачкает руки кровью? Разве могла предположить, до чего жестоки законы родной земли? Страна опустошает соседнюю страну, врывается в мирные жизни людей, разрывает их, уничтожает, продает…
Гертрудис до крови закусила губы, чувствуя, как теплые, такие родные воспоминания вихрем врываются в душу. Небольшая деревня, окруженная живописными зарослями, источавшими сочный, зеленый сок, поляны, освещенные ярким, летним солнцем, смех пастушек, звуки животных, бурные дни и спокойные, умиротворенные ночи… Это был ее край, край вечного счастья, безмятежности, край, где всегда царил мир и дружба. Гертрудис не принадлежала к высшему роду, не блистала при лучших дворах Испании, не имела особой яркой красоты и выточенной фигуры. Хрупкая, с небольшими формами и хорошеньким лицом, на котором особо выделялись живые, огромные, зеленые глаза и пышные, чувственные губы цвета спелой вишни, леди Осорио не привлекала богатых сеньоров, но ей вполне хватало тихого счастья с бедным пастухом Димитрием. Мать девушки, голубоглазая француженка Евгения, имела приличное поместье от покойной бабушки, и, подготавливая его к свадьбе дочери, целыми днями ходила по длинным коридорам, давая приказы слугам. Именно в один такой день в деревню ворвалась страшная беда, изменившая судьбу юной Гертрудис.
Корсары южной Португалии, словно адские демоны, высадились на берегу близ крохотной деревушки, желая взять в кольцо крепость «Diente de oro»
[26], недавно лишившуюся своего сеньора – идальго
[27] Анцлето Угарте. Сей алчный, жадный господин еще при жизни славился огромным богатством, а после его смерти по всей стране пошли слухи и даже легенды о безмерных драгоценностях, скрытых в темных подвалах. Замок пустовал, ожидая своего нового хозяина – будущего идальго – наследника Начо. Но пираты даже предположить не могли, что небольшая группа воинов разгромит их через несколько часов и единственная открытая добыча – соседняя деревня Ленгора.
Гертрудис поежилась, вспоминая тот роковой, пасмурный день, наполненный кровью и слезами. Женщина думала, что долгие годы смоют с ее сердце эти крики, вопли, рыдания, звуки тревожного колокола, треск пожара… Увы, страшные картины оживали вновь.
На фоне нашедших, тяжелых туч мелькал расплывчатый силуэт худенькой девушки, бежавшей через пустое поле. Волосы испанки, небрежно собранные в пучок, развевались на бешеном ветру, а хрупкий стан едва удерживался от падения. Сглатывая слезы, окропившие лицо, леди Осорио уже слышала звон тревожного колокола, оповещавшего о наступлении врагов. К берегу причалили вражеские корабли, битва под «Diente de oro» окончена, корсары разгромлены, но раненный хищник – самый опасный.
Жилые дома находились под равниной, но Гертрудис боялась, что у нее просто не хватит сил добежать и предупредить людей об опасности, хотя, возможно, уже все знали страшную новость. Внезапно нога девушки подвернулась, и с криком приземлившись прямо на колени, Гертрудис почувствовала теплую кровь на юбке. Вдруг взгляд испанки устремился туда, где густое, кровяное зарево укрывало горизонт. Серые, тяжелые клубы дыма, сливаясь с дождевыми тучами, кружили над далеким, горевшим зданием. Словно потеряв голову от страха, леди Осорио вскочила на ноги и, невзирая на дикую боль в щиколотке и коленях, побежала в деревню.
Обезумевшие люди с криками носились меж домов, скрипели калитки, раздавался детский плач и надрывные рыдания взрослых. Все знали, что корсары в считанные минуты разгромят крохотную Ленгору, от этих красивых, аккуратных сооружений не останется и следа, а о судьбе жителей не хотелось даже задумываться.
Прижимая к груди младшую сестру Олдонзу, маленькую девочку с задумчивыми, серьезными глазами, наполненными страхом и паникой, Гертрудис сидела в погребе своего дома, вслушиваясь в крики на улице. Запах дыма проникал сквозь щели, наполнял собой большие комнаты, и девушка едва удерживала себя от надрывного кашля. Дом стоял на окраине деревни, тонущий в раскидистых ветвях, и Гертрудис молилась, чтобы корсары не увидели его. Два огромных замка́ тщательно держали дверь, но что стоило беспощадным, сильным мужчинам разбить окна?
– Сестра, у меня болит горло, мне тяжело дышать, здесь так душно. Сколько мы будем так сидеть? – послышался лепет девочки. Гертрудис лишь продолжала дрожащими руками гладить шелковистые волосы Олдонзы. Что она могла сказать шестилетней малышке, как объяснить их положение? – Где папа и мама? Почему они не с нами?
– Не знаю, Олдонза, но я уверена, с ними все хорошо. Мы должны молиться и терпеливо ждать. Больше всего пострадала центральная часть деревни, наполненная лавками. Здесь же этим варварам брать нечего, к тому же их корабли с другой стороны окраины. Мы спасемся, спасемся…, – усыпленная жарким воздухом, Гертрудис задремала, а проснулась лишь тогда, когда дом окутала настораживающая, страшная тишина.
– Возможно, они уже ушли, – с надеждой прошептала Олдонза, отряхивая со своего платья куски грязи: – Давай выйдем отсюда и поищем родителей, – колени в запекшейся кровью ужасно болели, но, несмотря на это, леди Осорио вылезла из погреба, крепко сжимая крохотную ладонь сестры. Стоило испанкам подойти к дверям, как им в носы ударил зловонный запах. Гертрудис дрожащими руками повернула замо́к, легонько открыв дверь.
Душераздирающий крик вырвался из уст несчастной, и, взяв сестру на руки, девушка постаралась закрыть рукой глаза малышки, чтобы она не видела окровавленных трупов, застилающих собой алую траву. Многие еще подавали признаки жизни, но остальных беспощадно пожирали черви.
Тяжело дыша и схватившись за живот, Гертрудис почувствовав противную тошноту, комком, ставшую в горле. Выплеснув содержимое своего желудка, девушка бессильно осела на землю. Руки повисли вдоль тела, лицо приобрело белый оттенок, тело не двигалось, и девушка с грустью поняла, что и сама сейчас напоминает бездыханного мертвеца. Пораженная Олдонза издала несколько надрывных криков и со слезами на глазах уселась рядом с неподвижной сестрой, взгляд которой бесцельно блуждал по опустошенной, сгоревшей деревни. Шатаясь, молодая женщина с трудом поднялась, схватившись дрожащей рукой за ствол ближайшего дерева: – Мы должны идти… Должны отыскать родителей, пускай даже их сердца уже не бьются. Мы должны похоронить их, – обезумевшая от горя, Гертрудис не думала, что говорит, и очнулась лишь тогда, когда девочка с криком повалилась на землю. Сначала леди Осорио думала, что малышка просто потеряла сознание от испуга, но у нее на спине была кровь… Девушка подняла пустые, стеклянные глаза и немой ужас замер на бескровных устах. Над испанками возвышалось несколько корсаров, чьи руки, залитые кровью, уже тянулись к ним. Очередной крик вырвался из уст несчастной, тело содрогнулось, почувствовав на себе похотливые прикосновения могучего, высокого пирата, искавшего ее губы.
