– Убирайся, Рочелл, уходи! Я больше не хочу видеть тебя, не хочу взирать на эту кровь, ибо теперь у меня другая жизнь и тебе в ней не место. Я поклялась самой себе, что забуду о том, что произошло на корабле. Тебе нечего бояться, поверь, никто не узнает, что ты вампир.
Усмехнувшись, женщина подошла к шкатулке и извлекла оттуда окровавленный череп, болтыхающийся на тонкой, золотой нити: – Я не боюсь тебя, ведь ты никто, обычный, жалкий человек, а я – бессмертная, и уничтожить меня может лишь такой же, как и я. Ты же… Я могла бы сейчас просто убить тебя и обеспечить себе роскошный ужин, но это слишком легкая расплата. Ты будешь страдать, мучатся, сгорать в адском огне, смерть станет твоим спасением.
Мария почувствовала, как от этих слов кровь застыла в жилах, а по спине пробежал острый холодок. Не успела девушка произнести и слова, как ожерелье, сжимавшееся в руке Рочелл, мгновенно застегнулось на ее шеи и стало неистово душить. Легкие резанул удушливый воздух, а губы разомкнулись в беззвучном крике. Вампирша подняла ладонь, и колье вмиг ослабило хватку.
Закашлявшись, Кристин бессильно опустилась в кресло и рванула украшение, но лишь вскрикнула, ощутив жар на пальцах: – Что это такое?
– Не прикасайся к черепу, иначе каждый раз он будет обжигать тебя все сильнее и сильнее, однажды это пламя просто уничтожит тебя. Не старайся понапрасну, поскольку эту драгоценность тебе не снять. Даже самый острый кинжал не сможет разрезать эту нить. Теперь опасайся таких, как я… Один из них станет твоим концом, – девушка мотнула головой и лихорадочно огляделась, но женщина Тьмы уже исчезла. Все еще тяжело дыша от пережитого ужаса, Кристин медленно подошла к высокому зеркалу и провела ладонью по лицу. Либо девушке показалось, либо, правда ее щеки приобрели какую-то неестественную бледность.
Глава 12
Эстель с дрожью во всем теле лихорадочно укуталась в меховую шаль, отдающую запахом свежих нарциссов. Несмотря на жаркое пламя в камине, девушка не могла согреться и просто не представляла, как выйдет к толпе восторженных гостей, предстанет перед женихом, выполнит свой первый «занятый танец»
[31]. Тяжело поднявшись с кресла, француженка проследовала к столику и позвонила в колокольчик. Через несколько мгновений на пороге соседней комнаты появилась Кристин: – Вы хотели меня видеть?
– Мария, – аккуратно начала кузина августейшей графини: – Я не смогу появиться сегодня в главном зале. Мне нелегко даже несколько шагов сделать, не то, чтобы танцевать ночь напролет.
Англичанка ринулась к своей госпоже и ласково усадила ее на стул: – Что с вами? Вы заболели? Я позову лекарку, – Эстель придержала горничную на запястье:
– Несколько часов назад ко мне приходила тетушка Энн. По ее словам, со мной все в порядке, просто легкая простуда. И все же, не в моих силах посетить сегодняшний праздник.
– Ее светлость об этом ведь знает?
– В том то и дело, что я ей не сказала. Кузина не поверит мне, посчитает, что я лгу, поскольку просто не хочу сватовства. Буквально через несколько минут придут камеристки и парикмахеры, начнется эта утомительная, ужасная подготовка. Я не выдержу…
– Я могу вам чем-то помочь?
– Да, можешь. Но…это слишком большая услуга. Я знаю, ты не согласишься, но все же подумай. Ты единственная, способная спасти меня от позора.
– Но, мадам, скажите, что эта за услуга? Ради вас я, верная и преданная раба, готова на все.
– Понимаешь, – Эстель ласково взяла Кристин за руку: – Ты должна сегодня посетить бал вместо меня, но в моем платье, и вести себя так, словно ты – это и есть я.
Служанка вмиг высвободила ладонь и укоризненно взглянула на молодую женщину: – Но как это возможно? Мое лицо…
– Никто не догадается, поскольку тебя будет скрывать вуаль. Кристин, я знаю, что вынуждаю тебя соврать всем тем гостям, соврать самому Маркеллину, кузине, но выхода у нас нет. Прошу тебя, – Мария устало вздохнула:
– А как же сама графиня? Она обо всем догадается, ибо не узнает в пришедшей девушке свою двоюродную сестру. Мы тогда обе очень сильно пострадаем.
– Алексис лично никогда не присутствует на важных приемах, а восседает в секретной комнатке и через крохотное окно наблюдает за происходящим. Расстояние слишком велико, и кузина не заметит подмену. Я обнаружила ее тайник несколько лет назад, как и злобу, ненависть, переполнявшую ее душу. Эта женщина медленно уничтожала дядю, теперь добралась и до меня. Если ты не согласишься, я погибну. Умоляю, – Эстель зашлась приступом надрывающего кашля, и Мария с ужасом заметила, как по лицу госпожи струятся горячие капли пота.
– У вас жар, и необходима помощь лекарки.
– Мне поможет служанка. Ты же поторопись, – девушка бессильно махнула рукой в сторону портьеры, за которой виднелся тяжелый, искусно-вырезанный сундук. Кристин, подняв юбки, поспешила в укрытие и, вставив ключ в заржавевший замо́к, с трудом открыла деревянную крышку. Мария ахнула, проведя рукой по нежному шелку роскошного платья, потом уставилась на несколько бархатных шкатулок, наполненных всевозможными украшениями: серебряные серьги, обсыпанные маленькими бриллиантами, и доходившие почти до плеч, тяжелое, массивное колье в виде декоративной паутины, тонкий, изящный браслет с изображением грациозной змеи, небольшой золотой перстень, символизирующий статус невесты. У молодой женщины перехватывало дыхание, когда она продолжала извлекать из сундука всевозможные украшения. Девушка беспокойно бросила взгляд в окно: над городом сгущались сумерки, и как только на небе взойдет первая звезда, прибудут гости. Старые гадалки считали, что бал, устроенный только таким способом, может принести будущим молодоженам семейное счастье и множество здоровых детишек.
Переступив через груду сброшенной грязной одежды, Кристин принялась затягивать гладкий, кружевной корсет и внезапно коснулась рукой черепа. На удивление, сейчас колье не жгло, просто веяло теплотой. Спрятав странное украшение под нижней рубахой, Мария попыталась отогнать беспокойные мысли и пообещала самой себе, что этот вечер станет одним из лучших в ее жизни.
Когда с подготовкой шикарного туалета было покончено, девушка с наслаждением взглянула в зеркало. Сейчас она, облаченная в нежно-розовое блио, напоминала хрупкий, еще совсем юный, цветок. Мария расправила складки вуали, отчего никто не сможет рассмотреть даже дюйм ее лица. Убрав выбившийся локон, Кристин присела в реверансе перед улыбающейся Эстель:
– Ты великолепна. Этот наряд идет тебе даже больше, чем мне. Сейчас я смотрю на тебя, и мне кажется, что аристократичность, грациозность – это твое. Возможно, в той забытой жизни ты не была рабыней…
Густо покраснев, англичанка попыталась перевести тему разговора в другое, щепетильное русло: – Неважно, как я выгляжу, важно лишь то, что это огромная ложь, такое чувство, словно я вру всему миру, даже самому Господу.
