Прошли долгие три часа, и, наконец, пожаловал сам Лун, словно цветущий от счастья, но вмиг помрачневший при виде подданного. После бегства Кристин отношения между братьями вновь приобрели нейтральный оттенок, господин сразу же выпустил давнего друга из темницы, но вновь между ними стояла эта женщина.
– Говори, зачем пришел? – угрюмо буркнул вампир, опустив взгляд на какие-то бумаги и лениво водя по ним пером: – Я вижу, тебя что-то беспокоит и это «что-то» касается меня. Ведь так? Я слушаю.
– Ты прекрасно все уже узнал, поскольку в эту минуту прочитал мои мысли, – невесело усмехнулся Маркеллин, и, поднявшись со стула, навис, словно гора, над встревоженным властелином: – Объясни мне, милорд, как это понимать? Кристин-Мария – моя девушка, моя любимая, помнится, ты отказался претендовать на нее, даже пообещал меня, что этот флирт никогда не повторится. Я знаю, в нашем мире разрешены отношения, пускай даже со всеми женщинами клана, но лишь в том случаи, если они свободны. Кристин – занята, к тому же, как же твоя клятва? Я думал, что слово главы клана острее кинжала и тверже камня. Я ошибался? – не выдержав всех этих задевающих слов, Лун грозно поднялся и с нескрываемой ненавистью взглянул в покрасневшие глаза подданного:
– Во-первых, не смей повышать на меня голос в моем же кабинете, во-вторых, эта девушка не игрушка, не бездушная вещь, и ты, дорогой друг, не имеешь права распоряжаться ее жизнью, и, наконец, в третьих – собственные амбиции полностью затуманили твой взор, ты даже не хочешь видеть, что бедняжка нуждается в нашей помощи.
Маркеллин грозно обрушил кулак на стол: – Не нужно врать, господин, поскольку ты прекрасно знаешь, что с того дня и по сегодняшний я ни на шаг не отхожу от постели Кристин, но она сама воздвигает между нами стену, ибо боится, что вновь почувствует на себе прикосновение огня. Вместо заигрываний ты бы подумал, как снять это проклятие. Нет, я знаю, что ты этого не сделаешь, никогда по собственной воле не разрушишь барьер. Но, подумай о Марии. Ты ведь не хочешь, чтобы на этот раз она окончательно сгорела? – в глазах Луна промелькнул слабый отблеск сожаления, но на теле не шевельнулась даже одна мышца.
– Я говорил не об этом. Существует некая тайна, очень опасная, странная, но рано или поздно и ты, и девушка узнаете о ней. Так получилось, что в трудную минуту именно я оказался рядом с Кристин, именно о мое плечо она оперлась. Брат, – подойдя почти вплотную к давнему товарищу, глава клана одобрительно похлопал его по руке: – Но для нее я – лишь друг, пойми это, наконец. Завтра приходи с Марией в Секретный Вестибюль, я кое-что расскажу вам. Только прошу, держи в этот миг свои эмоции при себе.
И вот все-таки наступал этот долгожданный день. Рыцарь медленно расхаживал по коридору, ожидая, пока через соседнюю комнату выйдет Кристин. Молодой человек особо остро принял просьбу возлюбленной побыть одной, но на этот раз промолчал, понимая, что девушка окончательно замкнулась и не подпускает его к себе даже на несколько шагов. Вампир лихорадочно обдумывал слова Луна, не подозревая, что такого особенного может сказать глава. Наконец раздались легкие, хрупкие шаги и на пороге появилась Мария, облаченная в белоснежный плащ с меховой отделкой, отлично подчеркивающий ее нежные, струящиеся волосы и какую-то странную бледность: – С тобой все в порядке? Мы можем идти? – Маркеллин ожидал, что молодая женщина что-то грубо буркнет, но та распылалась в улыбке и с готовностью кивнула:
– Да, все хорошо, – и с игривостью добавила: – Благодаря тебе. Идем, – не ожидая такой реакции, служитель Тьмы едва не захлопал в ладоши, как ребенок, от радости, но внезапно осекся, впервые за долгое время взглянув в глаза англичанки. Мужчина с ужасом заметил, как очи девушки приобрели очень яркий, желтый оттенок, а вокруг ресниц образовался странный ореол. Не желая огорчать радостную спутницу смутными сомнениями, мсье д’Азулье зашагал рядом.
Перед путниками показалась очередная пустынная галерея, но на этот раз в конце коридора виднелось некое подобие низкой двери. Кристин с сожалением поняла, что уже не боится всей этой неизвестности, тайн, темноты, сверхъявственных существ, все это – теперь ее дом, люди, протянувшие руку помощи в трудную минуту. Молодая женщина никогда не могла подумать, что в одно мгновение может смениться твоя родина, близкие, знакомые люди превратятся в монстров, а ужасные незнакомцы – в самое лучшее окружение. Подойдя ближе, девушка тихо постучала, но сначала ответом последовала глубокая тишина, лишь потом раздался неизвестный голос, доносившийся, словно из глухого подвала: – Входите, – уверенно кивнув Маркеллину, англичанка повернула ручку, и смело зашла вовнутрь, зажмурившись от бликов света. Внезапно Мария вскрикнула и отшатнулась, почувствовав, как взгляд резанул неимоверно яркий отблеск солнца, а кожа словно налилась свинцом. Кристин взглянула на свою руку и замерла от ужаса: она стала просто белой, твердой, холодной, но и покрытой огромными алыми пятнами. Молодая женщина коснулась лица, и поняла, что ожогов и шрамов, как и не было.
– Что со мной? – в панике завизжала девушка, непонимающе взглянув на Луна, державшего в руке стопку желтых бумаг с какими-то странными символами и буквами.
– Садитесь и спокойно выслушайте меня, – Кристин-Мария и служитель Тьмы опустились в запыленные кресла, требовательно уставившись на молчаливого главу. Воцарилась трепетная, хрупкая тишина, нарушаемая лишь шелестом крыльев летучих мышей и завыванием ледяного ветра. Казалось, прошла целая вечность, пока повелитель не поднял голову на присутствующих и произнес первое слово: – Понимаете…
– Только не говори, что она стала вампиром! – умоляюще перебил Маркеллин, встретившись со злобным, метающим искры, взглядом любимой.
– На самом деле все в тысячи раз хуже, – горестно кивнул владыка, продолжая перебирать обрывки старых писем, и, наконец, найдя нужный листок, поднес его к лицу Кристин: – Ты можешь прочитать это? – девушка недрогнувшей рукой взяла бумагу, и, нахмурившись, пожала плечами:
– Могу, но эти слова таки странные.
– Читай, читай громко, бесстрашно, читай так, словно от этих строк зависит твоя жизнь! – уверенно пролепетал Лун, заняв место рядом с удивленным, но молчаливым товарищем. Не понимая, что происходит, молодая женщина все же начала: «Твоя кровь – это густая, закаменевшая жидкость, кожа – тверже и холоднее мрамора, твое лицо – идеально, словно у самой Эл…Эллетры, ты сильнее Лордов Ночи, но слабее людей. Кто ты, о, редкое и уникальное существо?…».
– Что это значит?! – не сдержалась Кристин, и, вскочив, гневно собралась разорвать листок, но повелитель во время схватил ее за запястье и вырвал из рук свое драгоценное послание, после чего аккуратно положил его на шелковую ткань: – Довольно! Хватит всех этих загадок, Лун! Скажи прямо: в этих строках шла речь обо мне? Да? Кто я? Что со мной произошло? Кто я?…, – неистово кричала Мария, теребя воротник плаща владыки, но тот лишь аккуратно убрал ее дрожащие пальцы и прижал к себе, пытаясь успокоить. Маркеллин бросился к любимой, но вновь остановился, заметив предупреждающий жест господина. Увы, в этот раз молодой человек не смог сдержаться. Вампиру казалось, что каждую минуту своей жизни пропасть между ним и возлюбленной расширяется все больше и больше, еще немного, и он просто провалится в нее, а Мария будет стоять на краю и смотреть вниз, в глаза любимого и лишь хищно усмехаться. Только сейчас служитель Тьмы окончательно понял, что это проклятие медленно убьет их двоих. Мсье д’Азулье не мог удерживать в себе адский огонь страсти, ему до боли, до безумия хотелось прикоснуться к своей избраннице, ощутить тепло ее кожи, вдохнуть запах роскошных волос… Не сказав никому ни слова, рыцарь выбежал из Секретного Вестибюля в огромный двор, и, тяжело дыша, прижался к стволу дерева, подняв глаза на серое, пасмурное небо, где за тучами едва виднелись отблески мутного солнца.
