Зачесав ледяной рукой непокорные волосы, мужчина опустился на мраморные ступени, но, расслышав шаги за спиной, собрался гордо встать, как истинный, непоколебимый рыцарь Тьмы.
– Сиди, – Агафоклия проследовала к другу, и, присев рядом с Маркеллином, положила руку ему на плечо: – Побудь хоть немного слабым, настоящим. Хоть и говорят, что у нас нет ни души, ни сердца, все же внутри что-то болит, жалобно стонет. Ты страдаешь молча, никому не открываешь свои чувства, но…самое ужасное – это остаться наедине с собой в такие минуты, – до дрожи сжав ладонь подруги, француз жалобно взглянул ей в глаза, на самое дно зеленоватой бездны:
– Почему, за какие грехи я страдаю, за что расплачиваюсь? Раньше я думал, что уже ничто не потревожит мою сущность, никогда эти ощущения не пронзят разум. Пройдя через огонь и воду, сражаясь с бессмертными врагами и, испуская кровь на поле боя, я надеялся, что никогда ничего не буду чувствовать, но эта любовь оказалась самой сильной мукой в моей долгой жизни. Я до умопомрачения люблю ее, дышу ей, но не могу даже обнять, утешить и утереть слезы. Я понимаю, что Кристин боится меня, но так больше не может продолжаться, – мгновенно вскочив, молодой человек непокорно взглянул вдаль, словно бросая вызов всему миру: – Эти подлые Гастингсе, Рочелл, все, кто имеет хоть какое-то отношение к амулету, понесут заслуженное наказание. Я собственными руками вонжу им в сердца серебряные клинки
[34], и с радостью буду наблюдать, как негодяи корчатся от боли, испуская дух. Их кровь окончательно смоет слезы моей любимой. Агафоклия, – мужчина повернулся к молчаливой, подавленной девушке и с бодрящей улыбкой поцеловал ее в лоб: – Я уезжаю, уезжаю, чтобы разрушить это проклятие. Прошу тебя, береги и защищай Марию, рискуя даже собственной жизнью, никогда не отходи даже на шаг от нее, всегда крепко держи подругу за руку. Только тебе и Гурии я могу доверить возлюбленную, – легонько убрав со своих плеч ладони давнего товарища, вампирша укоризненно взглянула ему в глаза:
– Как бы я ни старалась, только ты можешь помочь Кристин, лишь благодаря тебе ей никто не причинит вред. Уезжаю сейчас, ты просто бросаешь любимую, особенно в такие тяжелые минуты. Я понимаю, твоя плоть бунтует, требует близости, но неужели ради этого ты готов рисковать своей избранницей?
– Я делаю это только ради возлюбленной, мне страшно смотреть в ее глаза, наполненные немым страхом. Я отлично осознаю, что мое присутствие пугает ее, отталкивает, отдаляет, но когда-то мы оба не сдержимся. Весь этот кошмар должен кончаться, – Маркеллин смело зашагал по свежей траве, но вдруг остановился, услышав следующие слова Агафоклии:
– Ты понимаешь, что сейчас идешь на верную смерть? Победить Гастингсе – нереально в одиночку, – обернувшись, молодой человек с горестной улыбкой покачал головой:
– Знаешь, а любовь сильнее смерти, – с этими словами мсье д’Азулье с невероятной скоростью скрылся за отдаленной линией лилового горизонта, окрашенного в цвет приближающегося заката. Молодая женщина еще долго стояла посреди пустынного поля, обхватив руками озябшие плечи и окидывая величественный, грозный замок насмешливым взглядом. Здесь, под этим куполом, им много лет назад твердили, что любви не бывает, поскольку она – это слабость, удел жалких людишек, а они, непоколебимые, великие вампиры смотрят глубже и отдаются более важным чувствам. Но разве печаль, радость, ненависть, счастье – это не составляющая любви? Не всегда лишь враги убивают, порой это делают и возлюбленные. И сейчас, заглянув в далекое, пасмурное будущее Агафоклия ужаснулась от увиденного…
* * *
Мария, вытирая дрожащими пальцами, серебряные дорожки от слез, покорно кивнула, готовясь принять всю правду: – Хорошо, рассказывай. Что бы там ни было, я обязана это знать, – придвинув стул как можно ближе к собеседнице, Лун с печальной улыбкой начал:
– Я понимаю, ты боишься стать вампиром, для тебя это что-то страшное, нереальное, ужасное, но, возможно, ты заметила, как в последнее время очень изменилась. Твое лицо приобрело яркую красоту, глаза – странный блеск, а кожа избавилась от тех страшных следов…
– Пожалуйста, не надо об этом, – тихо взмолилась Кристин, опустив подбородок на скрещенные руки.
– Хочешь ты или нет, именно об этом пойдет сегодняшняя речь. Мне очень жаль, ведь я отлично понимаю, что именно из-за меня ты пострадала и в тот роковой день решилась сбежать. Гурии по моей просьбе подбросил к твоей двери письмо, благодаря этому посланию я хотел узнать, решишься ли ты оставить Маркеллина, предать его. Да, сейчас ты скажешь, что это не предательство, но он воспринял это так. Возбужденный и потерявший веру в счастье, раздавленный возлюбленный принял очень сильный наркотик, из-за которого на долгое время погрузился в глубокий сон и его великая Сила, оповещающая об опасности, покинула изнеможенное тело. Маркеллин не смог увидеть, что ты совершаешь ужасную ошибку, потеряв его поддержку, ты потеряла и последнюю надежду на спасение. Кристин, я знаю, что тебе пришлось пережить в комнате негодяйки Гертрудис, воскресив в своей памяти это зрелище, я едва устоял на ногах. После того, как,…как огонь коснулся твоего лица, у каждого из нас внутри что-то щелкнуло, как всегда случалось, если с людьми, дорогими нам, происходили ужасные вещи. Я послал вампиров, чтобы они спасли тебя, тем временем мерзавка просто выбросила тебя на улицу, где ты могла в считанные минуты умереть. Благодаря великой удаче, мсье д’Азулье удалось найти тебя и принести к нам в замок, но, увы, как оказалось, безрезультатно. Ты умирала у всех на глазах, даже наши силы не помогали, оставался только один крайний выход: напоить тебя соком Кровавого Цветка. В семейных хрониках Кораоэ я нашел лишь один документ, в котором говорилось, что человек, выпивший эту кровь, освободился от смертельного недуга, все остальные бумаги кричали о страшном: смерть, организм не может принять незнакомую жидкость и сердце вмиг останавливается. Мы знали, что яд, находившийся в мини капле, скорее всего, убьет тебя, но все же рискнули, и произошло чудо: ты открыла глаза, а ожоги стали очень быстро затягиваться. Но произошла редкая реакция: твоя собственная кровь смешалась с соком, образуя Гидрокифлик, крохотные частицы, полностью менявшие свою жертву. Я знаю, что в первые дни ты даже не шевелилась ни от печали, а от дикой тяжести в каждом кусочке тела. Твоя сущность менялась, медленно, мучительно ты перерождалась в уникальное существо: меджампира, что с итальянского означает «полу вампир – полу человек». Такие «люди» лишь раз появились в нашем роду, и то, через двадцать четыре часа они испустили дух в страшных муках. Я боялся, что такое произойдет и с тобой, но, слава Небесам, этого не случилось, ты первый меджампир, переживший «пробный период». Я понимаю, как ты сейчас растеряна и подавлена, знаю, что невозможность долго находиться на солнце и тяга к крови – ужасные вещи, но увидь в своем новом облике и приятные стороны: теперь ты обладаешь огромной силой, способной передвигать предметы с помощью одного взгляда, руководить воздухом, отталкивать ветром недоброжелателей, словом, эти новые способности великолепны, но очень опасны, если во время не научиться их сдерживать. Понимаешь меня? – девушка вымученно пожала плечами. Безусловно, в эти речи тяжело, практически нереально поверить, но Кристин чувствовала, что все это – чистая правда. Там, на самой глубине души, вибрировала какая-то новая часть, твердившая лишь одно: смирись и воспользуйся этим уникальным шансом.
