– Стой. Не надо. Не сейчас, – тихо и слабо прошептала Кристин, обманывая сама себя. Она желала возлюбленного, хотела отправиться с ним в выдуманный мир их наслаждений, но сейчас еще слишком рано. Услышав протест избранницы, вампир вмиг оторвался от нее и оба влюбленных зашагали в разные стороны по свежей траве, не сказав больше ни слова.
Глава 18
Одинокая, темная тень медленно скользила по стене, передавая все то ужасное настроение хозяйки. Кристин, укутавшись в плащ, медленно ходила по пустынным коридорам, где за каждым углом веяло трауром и печалью. Прошло всего два дня со смерти Агафоклии, и свежие раны с невероятной силой кровоточили в душах служителей Тьмы. Каждый вампир считал, что именно она, Мария из мира живых, как ее прозвали, сеет беду и боль каждым своим шагом. Прошла та забота, рука помощи, сожаление, уже никто не вспоминал о том кошмаре, что пережила девушка всего несколько месяцев назад, теперь все смотрели на новоиспеченную меджампиршу с ненавистью и призрением. Кристин больше не могла находиться в общем зале с братьями, там она буквально сходила с ума от всей злобы и ненависти и проводила свои долгие часы на заброшенном кладбище, все же понимая, что так больше продолжаться не может. Молодую женщину ненавидят, именно ее считают виновной в гибели сестры, Маркеллин вновь куда-то уехал, сила не слушается и с каждым днем управлять способностями все тяжелее и тяжелее… Англичанке казалось, что она просто не вытерпит весь этот ужас. Возможно, Лун и прав: ее место – в Монстро-Меджамп, а не в замке Кораоэ. С этими удручающими мыслями Мария забрела в холодную, пустую галерею и внезапно остановилась, услышав какие-то странные, давящие на уши, звуки. Вдруг глаза девушки застелила мутная пелена, а через мгновение возник расплывчатый, неясный силуэт, создающий вокруг себя светящийся ореол.
– Не бойся, я Эмбер Эйдриан, вампирша, ушедшая из этого мира всего столетие назад. Я любила этот замок, вечно пустынные коридоры, отдающие запахом свежей крови, мне нравилось наблюдать за багровым закатом солнца, и, вкушая свежесть прохладной ночи, выходить на ожесточенную охоту. Я являлась единственной в нашем клане, кто питался животной кровью, за что и поплатилась. Меня убили всего в возрасте ста двадцати лет, когда у каждого вампира начинается самый главный период жизни: расцвет молодости и пик силы. Я совершила ошибку, и по этой дороге сейчас идешь и ты. Сверни с нее, пока не поздно, – Кристин не успела ничего сказать, как призрак исчез. Почувствовав во всем этом скрытую угрозу, Мария решила все таки побыстрее вернуться в свою скудную, крошечную комнатку в левом крыле замка.
Забежав в покои, меджампир крепко закрыла двери на несколько замков и проследовала к маленькому окошечку. Мария мечтательно прикрыла глаза, любуясь вечерним, нежным пейзажем, но вдруг вздрогнула, расслышав где-то поблизости тяжелые, неизвестные шаги. Рука девушки легла на рукоять серебряного кинжала, но этими незваными гостями являлись отнюдь не вампиры, англичанка не чувствовала их запаха, он принадлежал словно какому-то зверю. Движения становились все отчетливее и отчетливее, и, наконец, перед растерянной англичанкой возникло некое подобие волка. Лохматое чудовище возвышалось над неподвижной жертвой, яростно облизывая свои окровавленные, огромные клыки размером с детскую руку. Монстр приблизился, заставляя Кристин отойти как можно дальше, туда, откуда уже невозможно сбежать. Делая судорожные шаги, девушка вскрикнула, почувствовав за спиной стену. Ей просто некуда отойди, спасти себя, а зубы волка все ближе и ближе к шее. Мария попыталась использовать силу, но тихо застонала, почувствовав томящую, противную боль в груди. Англичанке казалось, что это чудовище отбирает у нее все способности. Кристин зажмурилась, готовясь принять ужасающую смерть, но внезапно ее слух резанул хриплый, нечеловеческий возглас. Девушка растерянно смотрела, как хищник, покрытый свежей, льющейся кровью, медленно оседает на пол. Все еще не понимая, что происходит, Мария испуганно дернулась, почувствовав, как чьи-то пальцы в кромешной тьме аккуратно обвили ее запястье: – Тихо, не делай резких движений. Доверься мне. Мы обязаны выйти отсюда живыми, – лишь спустя минуту Кристин поняла, что голос принадлежит Маркеллину. Не желая сопротивляться, молодая женщина расслабилась и позволила вампиру вывести ее из комнаты. Когда за возлюбленными закрылись двери, англичанка, разрыдавшись, уткнулась лицом в грудь любимого, с наслаждением чувствуя, как его руки успокаивающе скользят по голове: – Все хорошо, успокойся. Тише, любовь моя, не плачь, тише… Все закончилось, я рядом…, – служитель Тьмы нежно вытер серебряные дорожки на щеках избранницы, и, опустив голову, молча зашагал по коридору. Кристин же продолжала неподвижно стоять, всматриваясь в след уходящему возлюбленному. Девушка окончательно поняла, что так больше продолжаться не может… Она уедет. Забудет. Оставит. Разорвет. Она это сделает.
* * *
Аквитания, Бордо, порт «Тихая зоря»…
Мария устало протянула щуплому капитану несколько золотых монет, и с мнимой улыбкой поднялась на палубу, желая не обворачиваться, не смотреть, не прощаться. Говорили, если страна – не твоя родина, ты с легкостью оставишь ее, забудешь, но, оказалось, все совсем по-другому. Девушка не провела здесь даже года, но до беспамятства влюбилась в вечно жаркое солнца, поляны, устеленные редкими цветами, в отдаленный замок на краю оврага, в дурманящий запах крови и писк попавшейся жертвы. Никто не пришел проводить молодую женщину, даже те, кто обещал всегда быть рядом. Кристин успокаивали, говоря, что Монстро-Меджамп – не навечно, правда, из него можно уехать только через пятьдесят лет, но для бессмертных – это очень короткие сроки. Но англичанка, увы, уже ни о чем не думала, ибо знала, что сейчас собственными руками вырывает себе могилу.
Мария безразлично спустилась в крохотную, дурно пахнущую каюту, но лишь на ее аренду хватило денег. На ходу развязывая потертый плащ, девушка вмиг остановилась на лестнице, и почувствовала, как вовнутрь проник какой-то знакомый, сладковатый аромат. Он щекотал ноздри, заставлял сердце трепетать, словно птичке в клетке, и, не выдержав, Кристин обернулась, едва не упав со ступеней. На нее с какой-то яростной улыбкой взирал…Маркеллин. Его сильное, натренированное тело так и манило к себе, немного взъерошенные волосы отдавали солнечным светом, что потоком лился из приоткрытого маленького окошка. Не став сдерживаться, Кристин в мгновение ока оказалась в крепких объятиях любимого, дрожащими руками заскользив по его влажным щекам. Тяжело дыша, девушка впилась разгорячившимися губами в уста избранника, чувствуя, как ее язык страстно проникает все глубже и глубже. Обвив руками шею Маркеллина, молодая женщина сбросила с него плащ и вмиг вскрикнула от наслаждения, почувствовав, как любовник нежно и в то же время дерзко укусил ее за мочку уха, потом опустился на шею, где напряженно подрагивала синеватая жилка. На долю секунды Кристин испугалась, все же понимая, что этот человек, прежде всего, вампир, но его губы так сладко завораживали. Возлюбленных отделял лишь тонкий слой одежды, и, сорвав с девушки верхнее платье, мсье д’Азулье приступил к лифу, где умело скрывалась горячая грудь любовницы. Мария от неожиданности вскрикнула, когда вампир резко наклонил ее над полом, да так, что затрещали деревянные доски. Молодая женщина уже ничего не понимала, вся ее сущность, каждый кусочек тела полыхал огнем его поцелуев, казалось, тело не слушается свою хозяйку, а полностью принадлежит этому волевому, умелому молодому человеку. Из бездны наслаждений Кристин услышала свой собственный голос: – Я хочу тебя…хочу,…возьми меня, сейчас…в эту секунду…не медли…, – англичанка вздрогнула и резко выгнулась, когда низ живота пронзила горячая, сладкая боль, а по ногам заструилось несколько капель алой жидкости, это была ее собственная кровь, стена между возлюбленными, и сейчас она разрушилась.
