– Входите, – лишь одним легким движением слуга распахнул тяжелые, обвитые рубинами, двери, сделанные из красного, редкого дерева. Сжав руки в кулаки, молодая женина зашла вовнутрь, непонимающе оглядываясь по сторонам. Это была просторная, наполненная все тем же приятным ароматом, и такая же шикарная, комната. Внезапно взгляд Кристин приковался к стоявшему у окна мужчины, чье сильное, загорелое тело так и манило к себе, а легкий шелк рубашки не скрывал натренированных мускул. Волосы молодого человека, залитые солнечным светом, играющим на витражных стеклах, непокорно развеивались на ветру, из-за чего англичанка не могла рассмотреть даже профиль незнакомца. Вдруг неизвестный шагнул назад, но по-прежнему стоял спиной к прибывшим гостям. Только один волевой, твердый кивок головы, и прислуга в мгновение ока скрылся за порогом, оставив Марию наедине со странным красавцем.
Молодая женщина не знала, что делать, стоит ли первой заговорить, или продолжать молчать, словно мумия. Мужчина манил к себе девушку какой-то странной, всепоглощающей силой, отчего кружилась голова, а холодная кровь, казалось, вот-вот забурлит в жилах. Нет, она не должна, ради Маркеллина, ради их любви… Кристин внезапно осеклась. При мыслях об избраннике взгляд англичанки самопроизвольно обращался на этого милорда, но почему? Мария попыталась прочитать мысли незнакомца, но не смогла даже использовать самые легкие способности, поняв, что в этом помещении слабее любого простого человека.
– Кто ты такой? – недружелюбно бросила девушка, пытаясь подойти ближе, но от резкого жеста молодого человека отскочила назад: – Где Маркеллин? Что вы с ним сделали? Ты – предводитель Малягби? Но я слышала, что ими руководит женщина, это неправда? – Кристин продолжала осыпать господина вопросами. Прошло несколько минут, пока незнакомец, так и стоявший к женщине спиной, наконец, заговорил:
– Хочешь знать истину? – прозвучал стальной, словно наполненный диким холодом, голос, отдающий эхом в каждом уголочке опочивальни, но Марии он почему-то показался каким-то до боли знакомым.
– Хочу! – дерзко вскрикнула англичанка, вперив в собеседника ненавистный, наполненный яростью, взгляд. Внезапно все свечи в мгновение ока потухли, портьеры, пропускающие в покои хоть немного солнечного света, с шумом задернулись. Мария издала приглушенный вскрик, резко дернувшись к двери, но не успела. Чьи-то руки, мягкие, нежные, схватили девушку за талию и толкнули на тигриную шкуру, устилающую полы. Кристин уперлась похолодевшими ладонями в плечи насильника, не позволяя тому прикоснуться к ней, но замерла, ощутив такой знакомый запах… Ослабив хватку, молодая женщина с наслаждением закатила глаза, выгнувшись вперед от наслаждения. Губы мужчины, гладкие, отдающие освежающей прохладой, заскользили по разгорячившейся шее девушки, опускаясь все ниже и ниже, под взмокший шелк платья. Запустив пальцы во взъерошенные волосы прекрасного «негодяя», девушка стала дерзко покусывать его за мочку уха, тихо стоная. Волны неземного наслаждения пронзили тела любовников, и, с трудом оторвавшись от своей «идеальной жертвы», мужчина нежно и робко впился ей в уста хрупким поцелуем. Его аромат… Это был его аромат: немного едкий, веющий холодом и запахом полевых цветов, лишающий здравого разума, аромат, от которого кружилась голова, а стрелы желания пульсировали ниже живота.
Судорожно сглотнув несколько раз, девушка смогла прошептать лишь одно слово: – Маркеллин…, – слово, произнося которое, хотелось жить, дышать, существовать в этом мире жестоких правил.
Вампир лишь одним легким движением приподнял любимую, усадив себе на колени, и легонько развернул к себе ее вспыхнувшее лицо: – Посмотри на меня, – жарко взмолился служитель Тьмы, зная, что эти прекрасные, серые глаза с голубым оттенком – лучшая награда для него и самое страшное наказание. Тяжело дыша и приложив ладони к внезапно выпрыгивающему сердцу, (Кристин даже предположить не могла, что в такие мгновения и кровопийцы становятся простыми людьми), Мария только покачала головой, не в силах оправдать свои догадки. Одна одинокая, ледяная слезинка заскользила по щеке молодой женщины, и, почувствовав, как мужчина аккуратно ее вытер, англичанка все же решилась. Лишь один незначительный поворот головы – и рай, перемешанный с адом, тихо проскользнул между возлюбленными. Несмотря на полную темноту, девушка отчетливо видела очи, внимательно всматривавшиеся в ее собственные глаза. Этот миг… Миг слияния двух душ, миг, от которого хотелось убежать, и одновременно жгло желание повторять его и повторять. Миг истины… Той, о которой говорил молодой человек… Суровой, беспощадной истины… Тихо застонав, Кристин сползла на пол, обхватив дрожащими руками такие же колени.
– Тебе плохо? – спохватился мсье д’Азулье, но Мария лишь отрицательно покачала головой, продолжая тихо всхлипывать. Вытерев ладонями серебристые дорожки на лице, Мария внимательно посмотрела на сидевшего рядом Маркеллина:
– Почему? Почему так? Зачем ты врал мне? Я верила тебе, а ты… уже два раза…
– Нет! – резко перебил француз, приложив палец к губам избранницы, не решаясь больше взглянуть ей в глаза, опасаясь того самого щелчка внутри: – Я многое скрывал от тебя, но врать… Прошу, выслушай меня. Я играл в эти ужасные игры, строил такие беспощадные интриги, словом, грешил лишь ради тебя, ради твоей безопасности, Лилия! Об этом никто и никогда не знал, эта тайна – сама сильная в моей долгой жизни. Даже собственной матери, той, что сейчас страдает в камере пыток, я не рассказывал столько, сколько поведал сегодня тебе лишь одним взглядом. Да, я и есть повелитель Малягби, да, тот люк, та пещера, этот дворец принадлежат мне. Женщины внизу – мои рабыни, служанки, те, что обязаны каждую ночь удовлетворять неистовые желания господина, а днем превращаться в беспощадных, жестоких хищниц. Хочешь знать, как я взял этот клан под узды? Тогда слушай, заперев свое женское самолюбие и ревность, – резко вскрикнул мсье д’Азулье, отойдя от любимой на приличное расстояние и опустившись в бархатное кресло. Они так и сидела в темноте, поскольку Маркеллин знал, что не сможет выдержать взгляд Кристин, когда станет рассказывать роковую правду.
– Была девушка… Совсем еще юная, нежная, похожая на маленький, нераскрытый бутончик. Когда она смеялась, казалось, весь мир погружается в теплое сияние ясного солнца, ее глаза отражали всю синеву летнего неба, а длинные, бархатные ресницы, словно тени в полночь, бросали отблески на милое личико. Нет, эта девочка не обладала роскошной красотой, точеной фигурой, но внутри нее горели лучи, способные растопить сердца самых жестоких людей. Брошенная, одинокая, наивная, бедняжка не знала, что этот мир не так чист, как в ее идеальных мечтах. Здесь тот, кто вчера протягивал крепкую руку помощи, сегодня мог предать, забыть, убить… Она не знала… Забыла… Не хотела знать!.. Девушку просто использовали, а она улыбалась в ответ, отчаянно веря в справедливость. Ангел… Ее сердце представляло собой свежий лепесток сочного цветка, внутри которого так мило сжимались крылья. Но их сломали, а лепесток покрыли кровью, болью, недоверием и отрешенностью. Ее убивали, но не кинжалами, а словами, в которые глупышка безоглядно верила. Знаешь, как звали этого ангела? Лилия…, – не выдержав, Кристин вскочила и помчалась к двери, не желая мириться с мыслей, что у любимого была другая, и он называл эту женщину так же, как и ее. Мария, не успев даже переступить порог, дернулась, когда Маркеллин сцепил руки на ее талии, не позволяя уйти. Губы вампира вновь так нежно заскользили по щеке, по шее, что девушка уже не могла противиться, хоть и ненавидела себя при мысли, что ласки этого мужчины делают из нее безвольную рабыню. Но это рабство так прекрасно…
