Француз, не обращая внимания на возражения молодой женщины, продолжал рассказывать: – Однажды она уже поверила, но ее душу растоптали, а лицо изуродовали. Несчастная потеряла все, что имела: дом, друзей, знакомых, собственную красоту и память. Она забыла, но я знал… Девушка была никем в этом мире, ее внешность отталкивала любого, но я горячо влюбился именно в душу прекрасной незнакомки, и внезапно понял, что уже не смогу жить без блеска серых глаз. Но девочка даже не знала о моих чувствах, ни разу меня самого она не видела, и я до безумия боялся, что могу причинить вред этому цветочку, боялся навредить. Потом узнал про чудовищный план братьев и решил, во что бы то ни стало отгородить избранницу от опасности. О клане Малягби ходили страшные, леденящие душу, легенды, говорили, что чудовище в муках убивает жертву, но я не боялся. Идти на верную смерть из-за неизвестной женщины – глупо, ведь так? Но у любви нет правил, законов, она не спрашивает твоего согласия, любовь – это госпожа, и я стал ее вечным рабом. Пошел в ужасное место, переступил черту и встретился с самим стражем. Я представлял какого-то оборотня, мертвеца, но передо мной предстал обычный парень, лишившийся рассудка много лет назад, с окровавленным лицом, голодным взглядом, с сотнями синяков и царапин на теле. Юноша сжимал в руках огромный, острый, серебряный топор, стоит его только поднять, и он напополам разделит голову любого существа. А я произнес лишь одно слово: любовь. Слово, перед которым отступается сам дьявол, слово, услышав которое, все падают ниц. Я пошел дальше. Знаешь, а я впервые захотел по-настоящему убить. Я – вампир, обязанный лишать каждого человека жизни лишь ради капли крови, впервые за свою долгую жизнь пожелал пронзить сердце острым клинком.
– Знаю, – кивнула Кристин, вспоминая всех тех жертв, что умирали от ее руки.
– Повелительницей великих Малягби оказалась обычная женщина, обращенная в вампира против своей воли. Я не смотрел ей в глаза, а просто подошел и убил. Серебро сразу же уничтожает любого служителя Тьмы, но она еще дышала и, широко распахнув свои очи, прочитала мои мысли, протянув мне перстень владыки со словами: «Я покоряюсь любви». В этой династии существовал странный обычай: если незнакомец решает убить кого-то из них, они не бросаются на помощь, а стоят в стороне и наблюдают, считая, что вопрос жизни и смерти решает великая богиня клана – Сингзда, превращенная в камень из-за безответной страсти к вампиру, – дальше рассказывать уже не имело смысла. Мария, все это время придерживаемая Маркеллином, почувствовала, как он разомкнул на ее талии руки и отошел назад.
– Теперь ты все знаешь. Хочешь, уходи, а хочешь, останься, – девушка сглотнула ледяные слезы, и, подойдя к любимому, провела ладонью по его щеке:
– Прости, что обвиняла тебя. Получается, ты влюбился в меня, когда я была еще на корабле, слепо доверяя Рочелл? – Маркеллин лишь молча кивнул, оставив на запястье избранницы хрупкий поцелуй: – И ты ради моей безопасности убил саму госпожу, – уже не вопросительно, а утвердительно прошептала Кристин: – Выходит, если бы тогда, поверив Парамону, я пошла в тоннель, чудовище меня не убило бы, ведь ты – его хозяин?
– Как я мог рисковать твоей жизнью, любимая? – сладко прошептал Маркеллин, и его губы растянулись в улыбке.
– А проклятие? Это ведь тоже ложь? – с надеждой проговорила молодая женщина, но вздрогнула, увидев ледяные отблески в глазах избранника: – Нет… Пожалуйста, не говори, что это правда… Умоляю…
– Алая Книга на самом деле находится в этом замке, но после смерти хозяйки она закрыта, и откроется лишь тогда, когда к замку́ прикоснется царица. Лилия, мы можем сделать это сейчас, – вампир взял англичанку за руку: – Ты хочешь, чтобы сегодня наша любовь стала бессмертной, а души навеки воссоединились? Желаешь стать со мной одним целым?
Сквозь соленую пелену, Мария вопросительно посмотрела на служителя Тьмы, чувствуя, как в душу врывается такой теплый вихрь: – Ты предлагаешь…выйти за тебя замуж? Хочешь одеть мне на палец обручальное кольцо? Прямо сейчас? Ты уверен? – засмеявшись, Кристин обвила руками шею любимого, страстно поцеловав его в губы: – Это самый прекрасный миг в моей жизни, клянусь. Я не верю в такое счастье… Но я согласна, – радостно подхватив избранницу, Маркеллин крепко прижал ее к груди, боясь потерять:
– Любимая… Единственная… Моя… Я больше никуда не отпущу тебя, всегда буду рядом, ты станешь засыпать в моих объятиях, а просыпаться от прикосновений поцелуя, обещаю. Боль, страхи, болезни, даже сама смерть отступится от нашей любви. Мы всегда будем вместе, крепко держась за руки.
– Когда мы поженимся, я смогу разрушить проклятие? – с надеждой прошептала англичанка, вновь невинно взглянув на вампира, так, как в момент их первой встречи.
– Все тот же взгляд… Я думал, что уже никогда не увижу его. Теперь передо мной вновь тот ангел, вновь нежный цветочек.
– Твоя любовь очищает мою душу, благодаря ей я верю, что этот мир прекрасен, – нежно обняв избранницу, Маркеллин чутко вдохнул аромат ее роскошных волос, чувствуя, как бремя забот покидает сердце. Влюбленные так и стояли, молча прижавшись, друг к другу. Все же сумев оторваться от Кристин, француз тихо прошептал:
– Идем. Я хочу, чтобы как можно быстрее настал этот долгожданный миг, – вложив свои холодные пальцы в открытую ладонь вампира, Мария с нескрываемой улыбкой зашагала рядом, моля Всевышнего, чтобы эти минуты никогда не заканчивались. Девушке казалось, что сейчас все зло покинуло эти места, а яркое, светлое солнце никогда не скроется за тучами. Увы, прекрасное проходит так же быстро, как и наступает…
Буквально через несколько секунд перед парой возникли тяжелые, сделанные из грубого дерева, двери, тщательно охранявшиеся какими-то двумя мускулистыми женщинами. Охранники загадочно улыбнулись, увидев господина, идущего со своей избранницей, в Заветный Зал, комнату, где испокон веков члены клана Малягби соединялись брачными узами с любимыми. Переступив порог особенных покоев, Мария ахнула от удивления, созерцая взглядом такую непривычную обстановку. Вместо стен здесь находились простые стекла, завешанные алой, насыщенной тканью, потолок представлял собой некое подобие купола, а в центре громоздилась каменная статуя Сингзды, высшей повелительницы и великой богини этих загадочных вампиров. Около возвышения располагались десятки зажженных свечей, а сама скульптура купалась в свежих лепестках редкой, черной розы.
Опустившись на колени перед своим божеством, Маркеллин что-то долго шептал, упираясь лбом в ледяной пьедестал. Наконец, закончив странную молитву, служитель Тьмы жестом попросил удивленную Кристин подойти и легонько провел ножом по ее запястью, наблюдая, как кровь, словно цветки лотоса, медленно падает в низкую вазу с водой. Когда подготовительный обряд закончился, влюбленные присели на тонкую ткань, устилающую подножие, и, взяв друг друга за руки, скрепили все сказанное хрупким, долгим, отдающим ароматом нарциссов, поцелуем.
– Богиня Сингзда благословляет нас, отныне ни одно серебро, ни огонь, ни способен разорвать нашу любовь. С этого момента и до конца, мы – одно целое, – Мария, едва сдерживая внутри слезы счастья, внезапно поймала себя на мысли, что ей, бывшей послушнице монастыря, все равно, что церемония прошла по языческим обычаям, а сама она преклонила колени перед неизвестным, окровавленным божеством.
