Имма долго неподвижно сидела, обезумев от страха, вины и ужаса. Через несколько часов рассвет разогнал ночь. Копоть и дым, словно утренний туман, повисли в воздухе вокруг. Когда взошло солнце, Имма поднялась на ноги. Все вокруг было спокойно. Она убедилась, что Ротруд еще жива. Затем пошла назад, в сердце лабиринта. Нужно разбудить Аделинду.
Послушница проспала наступление новой эпохи.
9
Танкмар ехал будто верхом на дьяволе. Он восседал на покрытой складками кожи шее слона, направляя его по глубоким колеям вдоль главного торгового пути. Маленькая процессия неспешно шла по стране, минуя усадьбы, пересекая смешанные леса, проходя мимо скошенных полей. Абдул Аббас вызывал любопытство, где бы они ни появлялись. Крестьяне опускали косы и серпы и долго смотрели вслед процессии. Вороны взмывали вверх, и, словно тени, проносились над головами путешественников. Запряженные волами повозки поспешно съезжали с узкой дороги, чтобы уступить ее им. Возницы крестились и плевали через плечо, как только процессия проходила мимо.
На спине великана Танкмар чувствовал себя королем. Он величественно возвышался над остальными всадниками, ехавшими на лошадях впереди него. Белые тюрбаны раздражали его, как быка красные тряпки. С каким удовольствием он бросил бы камень в арабов, а затем спрятался от их гнева здесь, на слоне! Но он держал себя в руках. Спор между Масруком аль-Атаром и Исааком из Кёльна за последние два дня затих, как и остальные разговоры между мужчинами. Лишь Санад, Халид и Хубаиш разговаривали между собой. Хубаиш во время езды держал перед собой, будто древко знамени, свое копье, которое он именовал qanah
[26].
К концу копья он прицепил кусок черной материи, которая развевалась под франкским ветром, словно боевое знамя аббасидов. Это было молчаливое предупреждение. Исаак же ограничивался лишь короткими приказаниями, также и по отношению к своему рабу.
Танкмару было не по себе.
На Абула Аббаса, казалось, раздражение не производило никакого впечатления. Со времени выхода из Генуи толстокожее животное шло за остальными, словно это доставляло ему удовольствие. Три ночи подряд Танкмар спал на широкой спине слона и за это время оценил безопасность своего спального места. Все опасения оказались безосновательными. Абул Аббас не был чудовищем, пожиравшим людей. Танкмару скорее казалось, что у слона довольно терпеливый характер. Он и днем не слезал с Абула Аббаса и ехал верхом на слоне, даже если не мог управлять им. Слон следовал за всадниками совершенно добровольно, пребывая в восторге от хвостов лошадей.
Абул Аббас проявлял здоровый аппетит. Когда они останавливались на привал, он добирался до листьев и ветвей, обрывая деревья до голых веток, или же хоботом и бивнями разгребал землю в поисках корешков. Зачастую лес вокруг до наступления утра был изрядно ощипан. Двигаясь дальше, группа оставляла после себя «залысины» в кустарнике, которые зарастут снова лишь следующей весной.
Как бы ни был силен голод слона, его жажду, казалось, невозможно было утолить. Едва прохлада какого-нибудь водоема достигала его хобота, Абул Аббас останавливался, принюхивался, а затем бросался напролом через кусты. Танкмар снова и снова старался направить беглеца на дорогу, вжимая свои колени в затылок слона, дергая за уши и пытаясь уговорить упрямое животное. Напрасно. Ему приходилось пригибаться под нависающими ветвями, покорившись судьбе. Он не решался спрыгнуть с такой высоты, но он также боялся, что слон убежит и спрячется в чаще. Так что он оставался на его спине и беспомощно позволял возить себя по кустарнику до тех пор, пока Абул Аббас не останавливался возле ручья или какого-нибудь небольшого пруда.
Там животное окунало хобот в воду, набирало и выливало фонтаны воды себе в рот.
К несчастью, слон любил изливать влагу целыми потоками также и себе на спину, при этом нисколько не заботясь о своем наезднике. Через какое-то время Абул Аббас снова присоединялся к группе, которая уже приучилась ожидать слона. Огромный и блестящий, он появлялся перед ними, а Танкмар сидел на нем мокрый как тряпка.
Павия появилась на горизонте, и берега Тичино придвинулись вплотную к дороге. Раздававшийся вблизи плеск воды привлек слона, решившего принять ванну. В этот раз Танкмар вовремя спустился на твердую почву.
Сопровождаемый проклятиями арабов Абул Аббас бросился в поток воды. Гигант упал набок в реку, дрыгая ногами и разбрызгивая воду на дорогу. Мусульмане и Исаак стояли на безопасном расстоянии и хмуро ожидали его. Один лишь Танкмар сидел на излучине реки и смеялся от души. В конце концов слон закончил купание и вышел из воды; вокруг его бивней обвились водные растения. Глаза его искрились от радости.
Таким образом Абул Аббас трижды прерывал в тот день путешествие. Когда он в третий раз искупался, произошло нечто странное. Лишь только слон, освежившись, вышел из реки Тичино и лошади сделали первые шаги в направлении Павии, как он хоботом поднял что-то с дороги.
Танкмар заметил блеск между складками кожи. Он перегородил дорогу животному, чтобы с любопытством осмотреть находку. Однако Абул Аббас держал эту блестящую вещь в вытянутом хоботе вне пределов досягаемости. На Танкмара градом посыпались капли воды, когда он попытался схватить хобот. Слон оттолкнул его бивнем в сторону. Танкмар упал на землю. Толстокожее животное поднесло блестевшую находку хоботом к глазам, опустило, а затем снова подняло. И тут на нее упал луч света – искра отразилась в глазах слона. От испуга Абул Аббас бросил вещь на песок на берегу.
Он издал хоботом адский звук. Из зарослей на берегу реки поднялись целые стаи ласточек. Мулы и лошади встали на дыбы. Вороной жеребец Санада взбыркнул и сбросил всадника на землю. Танкмар заткнул уши. Еще один трубный звук вырвался из хобота слона. Затем, казалось, Абул Аббас успокоился. Наклонив голову, он опустил хобот на землю и некоторое время искал свою находку, а затем снова занял привычную позицию вслед за лошадьми.
Однако Танкмар заметил, куда исчезла эта блестящая вещь. Он поспешно сполз вниз, к реке. Не унесла ли вода эту находку? Нет. Он выловил ее из речного песка. Красные драгоценные камни вспыхнули перед его глазами. И золото. Вещь, должно быть, имела огромную ценность. Через отверстие в нее был вдет кожаный ремешок. Амулет. Кому он мог принадлежать? Как долго он лежал здесь?
Танкмар осмотрел его. В одном месте украшение было сломано. Тем не менее казалось, что кто-то носил его как подвеску. От любопытства у Танкмара загорелись глаза.
– Раб! Хватит бездельничать! – крикнул издали Исаак. Танкмар распрямил кожаный ремешок, повесил амулет себе на шею и опустил в вырез туники. Затем он, хромая, бросился догонять свое своенравное подседельное животное.
Когда они наконец добрались до городских ворот, Павия лежала в темноте. Они проехали мимо городской мельницы, где блудницы предлагали свои услуги. В свете факелов у ворот Танкмар рассмотрел виселицы, которые, словно черные знаки предупреждения, были выставлены вдоль городской стены. На них висели трупы, мертвая плоть которых была отдана на откуп воронам. Трое из них были повешены головой вниз. Танкмар слышал о такой практике, когда осужденных вешали головой вниз. Если эти опозоренные люди через три дня все еще оставались живы, к их высунутым языкам цепляли камни, чтобы они задохнулись. Танкмар в ужасе отвел глаза в сторону.
