Воспоминания о ночном кошмаре и скука выводили Танкмара из себя. Вскоре он уже не искал плоские камешки, которые прыгали раз-два-три-четыре-пять раз по воде, а большие камни. Он швырял их в воду до тех пор, пока у него не заболели плечи, и со злостью смотрел, как они шлепались в воду. Он ходил по берегу взад-вперед. Чего он ждал? Там, на севере, была его родина. Если он все устроит как надо, то через две или три новых луны он сможет уже быть в Хадулоа.
Где же пропадал Исаак? Как долго его не было! С помощью клепсидры он мог бы определить время, однако аппарат остался на перевале, вместе с лошадьми, провиантом, Гислой и Абулом Аббасом. Была бы его воля, они кратчайшим путем отправились бы назад на Мон-Сенис, чтобы собрать то, что пощадил огонь.
С наступлением ночи Исаак вернулся. Он проигнорировал язвительные замечания сакса и пространно изложил новости Танкмару.
Берта и двор предположительно развернулись на север и сейчас находятся на пути в Аахен. Если бы обоз франков направился на юг, такая тысячеголовая процессия непременно оставила бы на местности следы, которых невозможно было бы не увидеть. Однако Исаак не обнаружил ничего подобного, и единственными людьми, которых он встретил, были два тупых плотогона, отдыхавших на берегу и занимавшихся тремя фазанами. Правда, они не сообщили ему ничего сверхъестественного, однако изъявили готовность поменять свой самый маленький плот и одну из птиц на два золотых солидуса.
В ответ на удивленный взгляд Танкмара Исаак продемонстрировал подкладку своего красного плаща, в которой что-то звенело:
– Богатые люди умеют обращаться с иголкой и ниткой, – сказал еврей с улыбкой.
Плот и река должны были доставить их на юг – таким был план Исаака. В Аахене им больше нечего было искать. Надо найти императора, а тот отправился на юг.
Танкмар запротестовал. Почему бы им не поискать Абула Аббаса? И что будет с Гислой?
– Может быть, они вместе блуждают где-то там наверху среди скал, умирая с голоду, или на них напали дикие звери?
Упоминание о медведе и смерти крестьянки придали веса его словам.
Исаак покачал головой и с серьезным выражением лица стал искать объяснения. Миссия мира потерпела неудачу, в Аахене они встретят лишь жирных герцогов. И Берту. Сам же император отправился на юг, чтобы потушить тлеющую сосновую лучину, прежде чем она разгорится и превратится в настоящий лесной пожар. Причем, возьмет Карл Великий ситуацию на юге под контроль или нет, его, Исаака, задачу можно выполнить лишь там.
Танкмар старался выдумать аргументы в пользу своего плана, однако иудей не позволил смягчить себя. Он приказал саксу приготовить фазана и удалился, чтобы промыть свои раны в реке.
Плот был настоящей развалиной. Утром Танкмар с одного взгляда определил, что десяток кое-как связанных между собой березовых стволов не стоили ни единого золотого солидуса.
Связки были перетерты, придававшие плоту плавучесть бурдюки из кожи животных были старыми и дырявыми. Эта развалина ни единого дня не сможет нести на себе по реке двоих мужчин.
Пока сакс ругал плот, осматривая то дерево, то веревки, Исаак молча поглядывал на него, скрестив руки на груди. На вопрос, сможет ли он отремонтировать плот, Танкмар отреагировал так несдержанно, что даже речные птицы прервали утренний концерт. «Даже свинец мог бы плавать лучше, чем это гнилое дерево. Из него невозможно сделать приличный костер», – так он ругался еще некоторое время, бегая туда-сюда, запустив руки в волосы и пиная ногой плот, который упорно отказывался развалиться на отдельные бревна.
– Тыквы, – в конце концов сказал Исаак.
На расстоянии меньше часа пути они нашли поле, на котором росли огромные светло-зеленые тыквы, вызревавшие на осеннем солнце. Они срезали пять штук и вынули из них сердцевину. Вскоре тыквы уже плавали в воде, привязанные к плоту из березового дерева, придавая шаткой конструкции плавучесть.
Танкмар стоял по пояс в холодной воде Роны и хлопал в ладоши. Он с довольным видом посмотрел на Исаака, стоявшего на берегу, и получил от него благодарственный кивок. Раб еще раз проверил все узлы.
– На этом плоту мы сможем продержаться два, а то и три дня. Давай, старик, оседлаем речной поток и будем плыть, пока наш плот не развалится совсем.
Исаак сделал вид, что пропустил мимо ушей такое обращение к себе, и забрался на плот.
– Давай, паромщик, отталкивайся от берега! – крикнул он, и Танкмар вывел плот на течение.
Сначала они беспомощно перемещались от берега к берегу, однако, набравшись некоторого опыта, научились отталкиваться шестами достаточно хорошо, чтобы держаться на середине потока, где скорость движения была выше, а препятствия встречались редко. Река омывала им ноги, доходя при медленной скорости даже до лодыжек, однако благодаря тыквам они буквально покорили Рону.
В пути они молчали, прислушиваясь к реке. Танкмар понимал язык воды. Плеск и бульканье, шорохи и звук падающей воды имели здесь такое же значение, как и на ручьях и реках севера. Он переводил Исааку звуки водяного потока в короткие приказы, которые иудей выполнял беспрекословно.
Осень окрасила черную воду листьями бронзового, красного и золотистого цвета. С севера вдоль речной долины дул порывистый ветер, крепкий, срывающий последние листья с деревьев. Танкмару захотелось, чтобы у его плота был парус.
Исаак не упускал ни единой возможности, чтобы опросить тех немногих людей, чьи дома стояли вдоль реки. Группа закованных в латы всадников? Бои или пожары поблизости? Беженцы, спасающиеся от войны и попавшие сюда с юга? Однако никто не заметил ничего необычного.
Время от времени Танкмар настаивал на том, чтобы прекратить бесполезные поиски и наконец поискать Абула Аббаса и Гислу.
– Ну ладно, – в конце концов недовольно буркнул Исаак. – Мы немедленно поворачиваем обратно. Искать императора кажется тебе непосильной задачей – значит, попытаемся найти слона. Откуда начнем?
Танкмар этого не знал, и плот поплыл дальше на юг.
Ночи на суше были холодными, и даже среди зарослей высокого тростника Исаак и Танкамар не находили защиты. Хотя ветер нес дождевые облака мимо них, однако его порывы трепали волосы и одежду путешественников, унося прочь даже слова, сорвавшиеся с их губ. Каждое утро Танкмар с удивлением убеждался, что шторм не разорвал плот на части.
На третий вечер на реке Исаак вдруг вскочил, уронив из рук судака, которого поймал Танкмар, и, казалось, наугад пошел в ночь от их слабого костра. Танкмар даже не успел удивиться, как еврей снова появился, тяжело дыша, и отошел в сторону, чтобы тут же вернуться назад. В конце концов он остановился и провел дрожащими руками по своему белому как лунь венчику волос.
– Господин? – От страха у Танкмара перехватило горло.
Исаак молчал. Словно призрак, он переместился к берегу и опустился на утес, чтобы всмотреться в темноту. Танкмар не пошел за ним.
