Крюгер прервал рассказ, тяжело дыша, и прикрыл глаза.
– Гас тогда сразу же сказал, что надо разобраться и с училкой, но решил подождать, проверить, не рассказала ли она кому-нибудь еще. Отправил следить за ней Холстеда. Тот понаблюдал за ее домом. Ее там не оказалось. Только соседка по комнате. Холстед хотел ее похитить и все из нее выбить, проверить, не знает ли она что-нибудь. А потом увидел, как училка возвращается с каким-то парнем – это был Хэндлер, – чтобы забрать свое барахло. Типа как она переезжает к нему. Холстед сообщил об этом Гасу. Теперь все значительно усложнилось. Они продолжали наблюдать за этими двумя и наконец увидели, как те встречаются с Бруно. Мы знали Бруно – он записался волонтером в Ла-Каса, казался отличным парнем. Очень общительным. Детишки его обожали. В тот момент стало ясно, что он шпион. Теперь надо было заткнуть уже три рта.
А через несколько дней начались звонки. Это был Бруно; он изменил голос, но мы знали, что это он. Сказал, что у него есть кассеты, на которых этот мелкий Немет все рассказывает. Даже проиграл несколько секунд по телефону. Они были любители – не знали, что Гас с самого первого дня держит их на мушке. Довольно жалкая попытка.
Как «жалкий», описывался следующий сценарий. Сначала на сцене появляется одна хорошая девушка – Илена Гутиэрес, воспитанная в латиноамериканском районе, привлекательная, чуткая. Малость меркантильная, но добросердечная. Одаренный педагог. Разочаровавшаяся в своей работе, «выгоревшая», она ищет помощи, посещает сеансы психотерапии Мортона Хэндлера, доктора медицины – психопата и психиатра в одном лице. В итоге оказывается в постели Хэндлера, но продолжает рассказывать ему о своих проблемах – одну из наиболее серьезных представляет собой мальчишка, который раньше не говорил и который неожиданно открывается ей и рассказывает жуткие вещи про странных людей, занимающихся с ним плохими вещами. Он открывается мисс Гутиэрес, потому что та проявляет по отношению к нему теплоту и понимание. У нее настоящий дар заставить таких детей проявиться, по словам Ракель Очоа. Дар работать с теми, кто не откликается на попытки всех остальных. Дар, который стоил Илене жизни. Потому что в этой человеческой трагедии Мортон Хэндлер почуял запах поживы. Грязные вещи в высших сферах – что может быть заманчивей?
Естественно, Хэндлер размышляет об открывшихся возможностях, но держит свои планы при себе. В конце концов, может, парнишка все это насочинял. Может, и сама Илена сгущает краски – сами знаете этих женщин, особенно латиноамериканок, – так что он советует ей продолжать слушать, постоянно подчеркивая, какое доброе дело она делает, каким источником поддержки для ребенка является. Выигрывает время.
«Может, надо куда-то сообщить?» – спрашивает она его. «Подожди, дорогая, будь осторожна, пока не узнаешь больше». Но ребенок-то взывает о помощи, плохие люди по-прежнему приходят за ним… Илена по своей инициативе связывается с лечащим врачом Гэри. И тем самым подписывает ему смертный приговор.
Когда Илена узнает о смерти ребенка, то подозревает страшную правду; она полностью расклеивается. Хэндлер пичкает ее транквилизаторами, всячески успокаивает. И все это время его психопатический ум делает «щелк-щелк-щелк», потому что теперь он знает, на чем можно сделать деньги.
Тут вступает Морис Бруно – сотоварищ-психопат, бывший пациент и новый приятель. Настоящий галантный кавалер. Хэндлер подряжает его и предлагает долю в доходах, если тот внедрится в «джентльменскую бригаду» и выяснит как можно больше. Имена, места, даты. Илена хочет позвонить в полицию. Хэндлер утихомиривает ее усиленной порцией таблеток и усиленной порцией убалтывания. «От полиции проку не будет, дорогая. Ничего они предпринимать не станут. Знаю по собственному опыту». Медленно, исподволь он подводит ее к плану шантажа. Это реальный способ их наказать, уверяет он ее. Бей по самому больному месту. Она слушает – такая неуверенная, такая запутавшаяся. Это так нехорошо – получать выгоду от убийства беспомощного маленького мальчика, но опять-таки: обратно его уже не вернешь, а Мортон вроде бы знает, о чем говорит. Его речи звучат весьма убедительно, а потом, есть еще этот «Датсун 280 Зет-Экс», который она всегда хотела, и все эти наряды, которые она видела на прошлой неделе в витрине «Неймана-Маркуса»
[116]… Ей их никогда не потянуть на те гроши, которые ей платят в школе. И кто, блин, вообще для нее хоть что-нибудь сделал? Действуй в собственных интересах, твердит Мортон, и, может, в этом он и прав…
– Эрл и Холстед стали искать эти кассеты, – говорил Крюгер, – после того, как связали доктора с училкой. Стали пытать их, чтобы те выдали, где их держат, но ничего от обоих не добились. Холстед жаловался Гасу, что все равно их расколол бы, но Эрл слишком уж быстро орудовал ножом. Хэндлер умер, когда тот перерезал ему горло, а девушка уже совершенно ничего не соображала, визжала, и им пришлось чем-то заткнуть ей рот. Она стала задыхаться, и Эрл ее тоже прикончил, когда вдоволь наигрался.
– Но ты в конце концов все-таки нашел кассеты, так ведь, Тимми?
– Да. Она держала их у матери. Я получил их у ее братца-наркота. Использовал ширево как взятку.
– Расскажи поподробней.
– Дело было так. Они пытались прижать Гаса. Он раз-другой им заплатил – большие суммы, потому что я видел большие скрутки денег, – но это только для того, чтобы создать у них ложное чувство уверенности. У них не было шансов с самого начала. Деньги мы так и не вернули, но не думаю, что это имело большое значение. Это была капля в море. А потом деньги Гаса, судя по всему, никогда особо не заводили. Он живет просто, питается дешево. Большие деньги текут рекой каждый день. От правительства – штата и федерального. Частные пожертвования. Не говоря уже о тысячах, которые ему платят извращенцы за свои развлечения. Гас что-то откладывает, но я никогда не видел, чтобы он особо шиковал. Его главная цель – власть, а не хлеб насущный.
– Где сейчас эти кассеты?
– Я отдал их Гасу.
– Да ладно!
– Говорю же, отдал! Он меня за ними послал, а я их раздобыл и принес ему.
– На вид эта коленка довольно крепкая. Жаль будет раздробить ее в костную муку. – Я наступил ему на заднюю часть ляжки и прицелился. Это вынудило его задрать голову, причинив боль самому себе.
– Стойте! Хорошо. Я сделал копию. Пришлось. Для подстраховки. А что, если Гас в один прекрасный день захочет и меня тоже устранить? В смысле, сейчас я его золотой мальчик, но никогда ведь не знаешь наверняка, верно?
– Где они?
– У меня в спальне. Под матрасом, приклеены скотчем.
– Никуда не уходи. – Я убрал ногу.
Крюгер оскалился, как угодившая в сети акула.
Я нашел три непомеченные кассеты там, где он сказал, положил в карман и вернулся.
– Назови мне несколько имен. Извращенцев из «бригады».
Он послушно, как ребенок на конфирмации, отбарабанил их. Автоматически. Нервно. Будто не раз это репетировал.
