Я с трудом сохранил серьезное выражение лица, но эта расхожая формула, судя по всему, менеджера вполне удовлетворила.
– Его сейчас нет. Он приходит к половине третьего, работает в вечернюю смену.
– Мы еще вернемся. Пожалуйста, не рассказывайте ему, что мы им интересовались.
Майло вручил ему свою визитку. Когда мы уходили, менеджер изучал ее, словно карту, на которой крестиком отмечен закопанный пиратами клад.
До Нортриджа мы за каких-то полчаса без особых помех доехали по автостраде Вентура-уэст. Въехав на территорию кампуса Калифорнийского государственного университета, направились прямиком к регистрационной стойке. Майло разжился там копией учебного расписания курса Майкла Пенна. Вооруженные этим документом и фотографией из его уголовного дела, мы отыскали парня буквально через двадцать минут – он шел через широкую треугольную лужайку в компании какой-то девушки.
– Мистер Пенн?
– Да?
Симпатичный малый среднего роста, широкоплечий, длинноногий. Светло-каштановые волосы, короткая стильная стрижка. Одет в светло-голубую рубашку-поло, синие джинсы и стильные мокасины на босу ногу. Из его досье я знал, что ему двадцать шесть, но выглядел он лет на пять моложе. Типичная американская физиономия, как с плаката, честная и открытая. Пенн явно не походил на человека, способного намеренно переехать кого-то «Понтиаком Файрбёрд».
– Полиция. – Опять демонстрация значка. – Мы хотели бы побеседовать с вами пару минут.
– О чем? – Карие глаза с серым ободком сузились, губы крепко сжались.
– Мы предпочли бы поговорить с вами с глазу на глаз.
Пенн посмотрел на девушку – совсем молоденькую, не старше девятнадцати, невысокую, темненькую, с короткой стрижкой под Дороти Хэмилл
[35].
– Я на минутку, Джули. – Он пощекотал ее под подбородком.
– Майк?..
– Всего на минутку.
Мы оставили ее стоять на месте и направились к бетонной площадке, обставленной каменными столами и скамейками. Поток студентов обтекал нас со всех сторон. Встать было практически негде. Это кампус для приезжающих, общежитий тут раз-два и обчелся. Многие студенты где-то подрабатывают и втискивают занятия в свободное от работы время. Отличное место, чтобы получить диплом компьютерщика или управленца, учителя или бухгалтера, но если вы мечтаете о знаменитых студенческих проказах или ленивых интеллектуальных дебатах в тени дуба, увитого плющом, то можете об этом прочно забыть.
Вид у Майкла Пенна был взбешенный, но он изо всех сил старался этого не показывать.
– Чего вам надо?
– Когда вы в последний раз видели доктора Мортона Хэндлера?
Он запрокинул голову и расхохотался. Гулко, демонстративно.
– Этого говнюка? Читал, что его убили. Невелика потеря.
– Так когда вы видели его в последний раз?
Теперь Пенн ухмылялся.
– Сто лет назад, офицер. – В его устах это обращение прозвучало как оскорбление. – Когда у него якобы лечился.
– Насколько я понимаю, вы о нем не слишком-то высокого мнения?
– О Хэндлере-то? Он же мозгоправ!
Как будто это все объясняло.
– Похоже, вы вообще невысокого мнения о психотерапевтах.
Пенн вытянул к нам руки ладонями вверх.
– Эй, послушайте! Все это было большой ошибкой. Я просто не справился с управлением, а какой-то параноидный идиот вздумал, будто я пытался его задавить насмерть! Меня избили, посадили, а потом предложили условный срок, если я буду посещать психиатра. Прогнали меня через все эти помоечные тесты.
Эти «помоечные тесты» включали «Миннесотский многоаспектный личностный опросник» и еще несколько проекционных тестов. Далеко не идеал, конечно, но по отношению к таким, как Пенн, на них вполне можно полагаться. Я прочел его профиль ММЛО, и психопатия лезла там из каждого коэффициента.
– Вам не нравился доктор Хэндлер?
– Не вкладывайте эти слова мне в рот, – понизил голос Пенн. Задвигал глазами туда-сюда, беспокойно, дергано. За приятным лицом проступило что-то темное и опасное. На сей раз Хэндлер не ошибся с диагнозом.
– Так что же, выходит, нравился? – Майло играл с ним, как со скатом-хвостоколом, надежно пришпиленным ко дну острогой.
– Мне он не нравился, не нравился! Мне не было от него никакого толку. Я не сумасшедший. И я его не убивал.
– Можете указать свое местонахождение в ночь, когда его убили?
– А когда это было?
Майло назвал ему дату и время.
Пенн хрустнул пальцами и посмотрел куда-то сквозь нас, словно прицеливаясь к какой-то далекой мишени.
– Конечно. Всю ночь я провел со своей девушкой.
– С Джули?
Пенн расхохотался.
– С ней-то? Нет, у меня зрелая женщина, офицер. Самостоятельная. – Тут его брови наморщились, а насмешливое выражение сменилось кислым. – Вы ведь собираетесь тоже с ней встретиться, так ведь?
Майло кивнул.
– Это для меня все здорово усложнит.
– Надо же, Майк, а без того все было просто замечательно?
Пенн бросил на него ненавидящий взгляд, который в какую-то долю секунды вдруг стал вкрадчиво-невинным. Он мог играть своим лицом, как колодой карт, перетасовывая, передергивая, доставая снизу. Вот была шестерка – стал туз, были трефы – стали пики…
– Послушайте, офицер, я не имею к этому происшествию никакого отношения. У меня есть работа, я учусь – через шесть месяцев получу диплом. Я не хочу, чтобы меня во все это вмешивали лишь из-за того, что моя фамилия нашлась в бумагах Хэндлера.
Он вел себя как Уолли в «Проделках Бивера»
[36] – честнейшее простодушие. «Господи, Бив, да я!..»
– Нам надо будет подтвердить ваше алиби, Майк.
– Хорошо-хорошо, подтверждайте. Только не рассказывайте ей слишком много, хорошо? Лучше так… в общих чертах.
«Не выдавайте подробностей, чтобы я смог что-нибудь сфабриковать». Я чуть ли не своими глазами видел, как за высоким загорелым лбом быстро проворачиваются шестеренки.
– Конечно, Майк. – Стёрджис достал карандаш и постучал им по губам.
– Соня Мэгэри. У нее детский бутик «Пафф’н’Стафф» на Плаца-де-Оро в Энсино.
