– Многие падали с нее лицом вниз и выживали, – ответила Чарли. – Видимо, опьянение делает тело мягким и податливым.
Пройдя вперед, она открыла скрипучую дверь комнаты, расположенной прямо над ее спальней.
– Предполагалось, что ты будешь жить здесь.
Юхан оглядел стены. Кто нарисовал все эти машинки? И когда Чарли объяснила, что их нарисовала Бетти, он сказал, что ее мама очень талантливая художница.
– Я пыталась убедить ее нарисовать что-то другое, – сказала Чарли. – Говорила ей, что ты наверняка уже перерос машинки.
– Знаешь, – проговорил Юхан, поглаживая машину на стене, напоминающую «Вольво», – Думаю, мне бы здесь все равно понравилось.
Чарли промолчала. Она вовсе не разделяла его уверенности.
– А это что такое?
Юхан указал на неоконченный деревянный каркас, стоявший вдоль стены.
– Предполагалось, что это будет кровать. Маттиас хотел сделать ее встроенной, но у него не очень получилось.
Юхан подошел и сел на то, что должно было бы стать его кроватью.
– Как ты думаешь, что ним случилось?
– Он утонул, – ответила Чарли.
– Да, но почему его не нашли? Если он утонул, то должен был всплыть?
– Но ведь не все всплывают.
– А как же? – возразил Юхан. – Рано или поздно все всплывают.
Чарли хотела рассказать ему о подводных течениях, об омутах, турбине, но вовремя осознала, что это будет звучать слишком ужасно, и сказала только, что он, должно быть, где-то застрял, и что через некоторое время поиски прекратились.
– Они должны были его найти, – проговорил Юхан. – Мне так хотелось бы иметь могилку, на которую я мог бы прийти. Эта история для меня так и осталась незаконченной. В смысле – раз нет могилки.
«Когда есть могилка, ничуть не легче», – подумала Чарли.
– Я все видела, – внезапно выпалила она. – Я сидела на мостках, когда он уплыл на лодке, я просто сидела и смотрела, как он тонул, так что я знаю – он где-то там.
Последовал долгая пауза. Чарли казалось, что биение ее сердца заметно через тонкое платье. Она пыталась понять выражение лица Юхана. Горе, гнев, облегчение?
– Ты не виновата, – сказал наконец Юхан.
– Меня не покидает чувство вины.
– А что ты могла сделать?
– Наверное, могла бы его спасти.
– Каким образом? Ведь ты была еще ребенком.
– Я должна была, по крайней мере, попытаться. Но я как будто… как будто онемела, и не могла пошевелиться. Понимаю, это звучит дико, но…
– Звучит так, будто ты сама была в шоке, – сказал Юхан.
Чарли кивнула, хотя и знала, что это неправда.
– Я пойму, если ты не сможешь простить меня. Пойму, если ты…
– Не надо ему было садиться в лодку по пьяной лавочке, – сказал Юхан. – Остался бы он на берегу – ничего бы не случилось.
Он поднялся, подошел к окну, открыл его, протянул Чарли сигарету и сам достал одну.
– Как бы там ни было, я рад, что ты мне все это рассказала.
– Самое ужасное, – проговорила Чарли, – что ты вот-вот должен был приехать, он собирался забрать тебя к себе. Жаль, что он не дожил до этого дня.
– Не думаю, чтобы это получилось, – сказал Юхан. – Мама никогда бы меня не отпустила. После того, как папа однажды забыл меня на вокзале в Копенгагене, она никогда не отпускала меня с ним одного. Она ни за что не позволила бы мне жить с папой.
– Похоже, твоя мать – мудрая женщина.
– Была, – вздохнул Юхан. – К сожалению, она умерла несколько лет назад. От рака.
– Горько.
– Да. Такая пустота. Я хотел сказать – я единственный ребенок, получается, только я и остался. Честно говоря, временами бывает очень хреново. Ну, ты, наверное, сама понимаешь.
Чарли кивнула. Она понимает. Понимает как никто.
В ту ночь
Они переместились в гостиную и уселись в кружок на полу. Сигарета ходила по кругу. И тот, на кого падал пепел, должен был честно ответить на любой вопрос.
Девчонка, которую Аннабель встретила на лестнице и имени которой не могла вспомнить, была слишком под кайфом, чтобы соблюдать правила. Она отвечала на вопросы, заданные не ей, смеялась без причины и не могла усидеть на месте.
– Ты меня ни о чем не хочешь спросить, Сванте? – захихикала она, когда горящий пепел упал ей на колени. – Ты разве не спросишь, что произошло в сарае…
– Даже не знаю, о чем ты, – сказал Сванте. – Кстати, Сандра, тебе разрешают гулять так поздно?
Девочка посмотрела на него упрямым взглядом и ответила, что ее зовут Сара и что она может гулять, сколько захочет. Ей уже тринадцать лет.
Парень классом старше Аннабель посмотрел на Сванте и сказал, что в таком случае тот занимается противозаконным делом.
– Да брось, – отмахнулся Сванте. – даже не знаю, о чем она там бормочет. Послушай, Сандра, – продолжал он, обращаясь к ней. – Может быть, тебе стоит пойти покормить черепашку? Она наверняка проголодалась.
Сара поднялась и пошла, пошатываясь, в другую комнату. Они слышали, как она спрашивала у кого-то про черепаший корм, но потом все стихло.
Сигарета снова пошла по кругу, и в следующий раз пепел упал на колени Аннабель. Впрочем, она успела стряхнуть его, пока он не прожег платье.
– Не повезло, – усмехнулся Сванте. – Теперь все могут задавать вопросы Аннабель.
Аннабель вздохнула и сказала, что все это глупая игра – она не собирается им отвечать.
– Если уж села играть… – сказал Юнас.
– Правда или действие. Ты можешь выбрать действие, – сказал Сванте.
Аннабель рассмеялась. Может, еще в бутылочку сыграем? Им, что, по пять лет?
– Хорошо, давайте действие. Только не просите меня проскакать вокруг дома на одной ноге.
– Сделай мне минет, – сказал Сванте, указывая пальцем себе между ног. – Я слышал, что ты отличная флейтистка.
– Ты что, серьезно? – спросила Аннабель, уставившись на него.
Сванте кивнул. Он никогда не шутит, когда речь заходит о таких серьезных вещах.
– Перестань, Сванте, – сказал Юнас.
– А че? – сказал Сванте. – Ты же сам только что сказал – если уж села играть…
– Да, но…
– Снимай штаны, – прервала Аннабель. – Ну да, я не смогу этого сделать, пока ты в штанах. Что, испугался?
Сванте ответил, что с ним такого не бывает. Отставив стакан, он расстегнул джинсы.
Аннабель поползла к нему на четвереньках. Сванте сидел в своих белых боксерах и ухмылялся.
