— Прошу меня извинить, но великие князья тоже носят фамилию Романовы. И судить их может только император…
Меня уже агитируют! Да я обеими руками «за», но слово должно быть сказано!
— Двух своих сыновей я потеряла из-за неизлечимой болезни! Сейчас чуть не потеряла третьего! Девочки и Алексей остались по злой воле сиротами! Все хоть как-то виновные в этом должны умереть! — Вдовствующая императрица подходит к Михаилу и становится рядом, как бы закрывая от опасности. И я почему-то вместо пожилой женщины вижу разъярённую валькирию Дагмар Христиандоттир.
— Ваше императорское величество! Ваше императорское высочество! Я жду дальнейших указаний!
Раз уж здесь появились валькирии, то почему бы мне не стать их хирдманном-берсерком? Как там пели викинги — «Ветер попутный нам и смерти»?..
Глава 12
Через два дня его императорское высочество регент Михаил со свойственной венценосным особам непосредственностью через Келлера напомнил, что я до сих пор числюсь офицером по особым поручениям, и вот прямо в сей момент таковое и надо исполнить. Для чего явиться в Зимний сегодня к четырнадцати ноль-ноль без опозданий и при самом полном параде, то есть нацепив на себя всё, что только можно.
Пришлось с сожалением прервать игру «Верю — не верю» с коммандером мистером Френсисом Кроми, которая заключалась в том, что британец изо всех сил пытался изобразить свою непричастность к заговору, а также свою уникальную белопушистость. А злой русский подпол никак не хотел верить его отчаянным фантазиям и постоянно докапывался до мелочей, в которых просвещённые мореплаватели с Острова привыкли верить друг другу на слово. В общем, попался тупой русский чурбан, который никак не хотел понять, что слово джентльмена является таким же убойным доказательством, что и найденная неопровержимая улика…
«Мон женераль» Фёдор Артурович ещё раз осмотрелся в зеркале сам, затем придирчиво устроил мне персональный строевой смотр и, наконец, предложил прокатиться до Зимнего вместе в генеральском автомобиле. А пока есть время, попить чайку и поговорить о некоем деле. Важном и для нас новом…
— А скажите-ка мне, любезнейший Денис Анатольевич… Насколько вам дороги ваши ордена? И как посмотрите на то, чтобы лишиться одного-двух?
— Силой отбирать будете, ваше высокопревосходительство, или полцарства и принцессу в нагрузку предложите? Так я свою королевну уже нашёл. А полцарства, если надо будет, отберём у кого-нибудь. Вот чьи сейчас Канары, к примеру?..
— Нет, я серьёзно. Павлов, кстати, персональный автор сей задумки, просил похлопотать перед вами, мол, уважьте старика. Михаил Александрович тоже в курсе, хоть и сомневается в успехе. Но просил просто поговорить и не принуждать. А дело вот в чём…
Последовавшую за этим предисловием идею я обдумывал всю дорогу к дворцу. Идиотская фантазия чёрного пиарщика с диагнозом «шизофрения в стадии хронического обострения». Но ведь может и выгореть!..
В кабинете регента помимо меня были ещё двое штатских. Которые оказались министрами дел. Николай Николаевич Покровский — иностранных, Александр Дмитриевич Протопопов — внутренних. Ожидание было недолгим, минут через семь появился великий князь Михаил, а ещё через минуту громко-торжественным голосом было возвещено о прибытии на аудиенцию полномочного посла Британской империи сэра Джорджа Бьюкенена. Коим оказался тощий, полностью седой старикашка с бывшими когда-то изящными усами и взглядом типичного англицкого джентльмена, надменно взирающего на мир через призму величия своей империи и себя любимого. В сопровождении, скорее всего, личного секретаря и переводчика. За восемь лет жизни в Питере не выучить русский язык — характерный штришок, однако…
После традиционно-протокольных приветствий и пожеланий долгих лет жизни, мудрого, долгого и просвещённого руководства такой великой страной, как Российская империя, Бьюкенен переходит к сути вопроса, заставившего его просить аудиенции:
— Ваше императорское высочество, его величество король Георг Пятый выражает своё восхищение усилиями вашего императорского высочества и верных вашему императорскому высочеству войск по скорейшему восстановлению законного порядка и подавлению мятежа. Хочу выразить особую благодарность лично от себя за обеспечение безопасности посольства Британской империи во время беспорядков, произошедших в Петрограде. Его величество король Георг Пятый также выражает уверенность, что все виновные в заговоре понесут ответственность, но тем не менее надеется, что в данном вопросе ваше императорское высочество проявит себя как справедливый и милосердный правитель.
Ещё одной причиной, заставившей меня просить аудиенции у вашего императорского высочества, является беспокойство за жизнь подданных Британской короны, пропавших за последние дни. В первую очередь это касается служащих Бюро военного паспортного контроля Британской империи, которых мои сотрудники до сих пор не могут найти. Я, как представитель его величества короля Георга Пятого, беспокоюсь за их судьбу и прошу дать указания к их немедленному розыску…
М-да? Беспокоишься? Ну, ничего, побеспокойся ещё немного. Как только закончат ребята с помощью мистера Скополамина откровенничать, сразу вернём. Возможно. Даже целыми, а не по частям. Они уже много начирикали. Чуть-чуть осталось…
— Прошу передать его величеству королю Георгу Пятому нашу искреннюю благодарность, — регент совсем не по-дипломатически скуп на слова. — Что касается подданных Британской короны, о которых ваше превосходительство беспокоится, то нами уже дано указание и учиняется розыск данных лиц. Всё, что станет известно, будет незамедлительно доведено до сведения вашего превосходительства.
— Ваше императорское высочество, могу ли я просить о конфиденциальной беседе? — переводчик бесцветным голосом переводит фразу Бьюкенена.
— Хорошо. — Великий князь выдерживает паузу и обращается к министрам: — Господа, оставьте нас на время. Господин подполковник, останьтесь.
Протопопов и Покровский в сопровождении толмача исчезают за дверью, а Михаил Александрович переходит на английский:
— You can speak freely, don’t be afraid. He doesn’t know English
[7].
Делаю тупую, но решительную морду, всем своим видом показывая, что на вопрос «Ду ю спик инглиш?» всегда отвечал «Дую, но дюже погано».
— Ваше императорское высочество. Я хотел бы говорить как частное лицо, как ваш искренний доброжелатель и человек, желающий России только блага… То, что я сейчас скажу, не является официальной точкой зрения британского правительства. Но тем не менее вам прекрасно известно, что и ваш покорный слуга, и посол Франции мистер Палеолог поддерживаем тесные связи с аристократическими кругами Российской империи… Существует мнение, что прискорбный случай взрыва недовольства, вылившийся в вооружённый мятеж, явился следствием нежелания вашего венценосного брата прислушаться к мнению общества и, как частность. — не совсем правильным действиям министра внутренних дел господина Протопопова.
