Нет, дураков жизнь ничему не учит! Без передового дозора, вопя как на базаре, в «горлышко» вваливается ещё одна группа мстителей. Сколько ж вас там?.. Полвзвода? Нет, больше… Ну, давайте поближе!
Короткий свист «Атака», «льюис» и две «беты» валят догоняльщиков на щебёнку, почти одновременно сверху летят уже видимые в алом рассветном свете чушки гранат, взрывы накрывают остальных турок, пара осколков звякает о камни рядом с нами. Да, в горах не те дистанции боя…
Высовываемся из-за укрытия, несколько очередей и лимонка сверху «на добавку» заставляют замереть тех, кто ещё шевелился. Надеюсь, что навсегда. Держим на прицеле кучу тел, пока не спустятся метальщики. Остальные гранаты уходят на минирование трупов и растяжки… Теперь уходим. До своих уже рукой подать…
Глава 23
В блиндаже подъесаула пытаюсь овладеть смежной специальностью. Абсолютно мирной — цирюльника и брадобрея. Это довольно занимательно, учитывая, что в роли клиента, намертво притороченного к неизвестно откуда взявшемуся здесь стулу, выступает ещё не до конца осознавший перемены в своей судьбе Халиль-бей. А вместо бритвы — «оборотень», минут пять демонстративно правленый на куске ремня с пастой ГОИ, коей стараниями Павлова у меня в достатке. Рядом за столом подъесаул с помощью Гургена и ещё одного армянина, знающего турецкий, пытаются разобраться в бумагах, захваченных у юзбаши. Чуйка моя почему-то уверенно подсказывает, что непростой экземплярчик попался, вот и хочу разобраться, кто есть who и who есть кто.
— Вот мы и поменялись ролями, Халиль-бей. Я отведал вашего гостеприимства, теперь очередь за вами. — Начинаю аккуратно скоблить турку скулу возле левого уха, несмотря на отчаянные попытки отодвинуться. — Не дёргайтесь, могу порезать!.. Ну вот, я же предупреждал!
«Нечаянный» порез начинает наполняться капельками крови, стираю их тряпочкой и кладу ему на колени, чтобы видел.
— Сидите неподвижно, я же не могу везти вас в Москву неопрятным… Да-да, в лагерь для военнопленных вы пока не попадаете… Но вернёмся к нашим баранам. Я хочу понять, зачем вы зверски убивали наших солдат и издевались над трупами. Вы же, турки, стремитесь сравняться с цивилизованными европейцами…
— Равняться с неверными? — Халиль-бей пытается высокомерно улыбнуться, но выходит это у него не слишком удачно, мешает нож у кадыка. — Мы более шести веков охраняли Восток от христианского нашествия. Наши предки умели писать и знали многие науки, когда ваши ещё жили в выкопанных норах и бегали по лесам в звериных шкурах… Я не желаю больше ни с кем разговаривать и требую, чтобы меня отправили к остальным пленным!
— А-астарожно! — Лёгкими движениями руки щегольские усы превращаются в щёточку а-ля Адольф, подчищаю пару плохо выбрившихся мест на губе и пока клиент в лёгком шоке, возвращаю разговор в нужное русло. — Боюсь, что слово «требую» на неопределённое время стоит исключить из лексикона, могут неправильно понять и возникнут проблемы со здоровьем. Вашим здоровьем. Видите того казачьего офицера? Он просил отдать вас ему после того, как я закончу. Чтобы его подчинённые превратили обрезание в отрезание. У вас, конечно, евнухи иногда тоже в почёте, но сама процедура, сделанная без наркоза и не очень умелыми руками, будет крайне неприятной.
Делаю ещё один порез на подбородке и снова промокаю тряпочкой, пусть полюбуется и проникнется. Никто с ним политесы разводить не собирается ни сейчас, ни вообще.
— И насчёт нежелания говорить — это вы тоже погорячились. Очень скоро наступит время, когда вы будете изнемогать от желания рассказать что-нибудь ещё, лишь бы не испытывать повторно те муки, которые вам уготованы. Нет, никто не будет вырывать вам ногти, жечь калёным железом, выкалывать глаза, сдирать живьём кожу и посыпать раны солью. Это ведь такими способами вы защищались от кровожадных христиан. Вам придётся испытать нечто более ужасное. Считайте, что в буквальном смысле попадёте в ад… Но мы снова отвлеклись. Повторяю вопрос: чья была идея издеваться над трупами? — На этот раз кончик ножа скользит по надбровью.
— Бахчо… Его отряд должен был проводить акции устрашения неверных…
— И, естественно, с вашего молчаливого согласия и при полном одобрении…
— Он — дальний родственник влиятельного вождя одного из самых многочисленных курдских племён. Было приказано ему не препятствовать.
— Почему именно здесь?..
— Денис Анатольевич, кажется, мы нашли кое-что интересное. — Подъесаул прерывает нашу философскую дискуссию о добре и зле, протягивая мне пухлую тетрадку и какую-то брошюрку. — Там, на пятой странице…
Открываю книженцию и вижу ненаучно-фантастическую карту. Ну, Турция, Афганистан, вся Средняя Азия, Тунис, Египет, Марокко — это ещё можно понять. Так в единые с ними границы хотят запихнуть и Татарстан, и Башкирию, и Алтай с бурятами… И даже камчадалов с якутами!.. Интересно, чукчей они тоже собираются родственниками объявить?.. И назвать весь этот коктейль Великим Тураном? Ню-ню…
А тетрадочка, судя по пестрящим датам, — скорее всего, дневник нашего борца с христианством. Надо будет попросить перевести и почитать на досуге…
— Тама в тэтрады какой-то асобый ор-га-ны-за-цыя напысан. Тешкилят-и-Махсуса называэцца, — поясняет Гурген. — Кто такие — нэ знаю.
— А вот мы сейчас и спросим. — Поворачиваюсь к турку, снова переходя на немецкий: — Халиль-бей, расскажите-ка нам о… Тешкилят-и-Махсуса. И желательно со всеми подробностями!
Оп-па, а басурманин что-то заволновался! Побледнел, глазки туда-сюда забегали… Продолжим бритьё, пока ещё волосы остались?..
— Вашбродь, дозвольте! — В блиндаж влетает слегка запыхавшийся солдат-посыльный.
— Ну шо там у тебя? — раздражённо интересуется подъесаул.
— Тама от его превосходительства приехали, ваше благородие ищут, — боец обращается уже ко мне.
Ну вот, не дали поговорить! Ничего, дорога длинная, успеем. Да и потом ещё встретимся, наверное, и не раз… Интересно, зачем я начдиву занадобился? Ладно, скоро узнаем…
* * *
— И как я должен обращаться к вам, сударь? Господин штабс-капитан или господин подполковник? — Генерал отчасти был в курсе, кто я такой, и именно поэтому не давал выхода начальственному гневу, только обдал волной ядовитого сарказма.
— Штабс-капитан Пупкин, ваше превосходительство.
— А не перебарщиваете ли вы там у себя в столицах со всяческими секретными игрищами? Тут, знаете ли, фронт, ведутся боевые действия! А вы театры устраиваете с переодеваниями, прямо костюмированные балы, да и только! Я, конечно, принимаю во внимание, что нам, грешным, не всё дозволено знать, но вашими стараниями во вверенной мне дивизии происходят какие-то непонятные события, о которых я узнаю последним и пост-фактум! Может, объяснитесь, зачем лично полезли к туркам, ранение получили, в плен попали? А если бы всё хуже обернулось?..
Кажется, дяденька перепугался, что его из-за столичного гостя в неудобную позу поставят и будут в винительном падеже склонять…
