Красная ракета с «Александра» прервала размышления лейтенанта. Все четыре гидросамолёта уже ревели прогретыми моторами, фон Эссен кинул за борт дымовую шашку, развернул свою «девятку» против ветра и дал газ. Гидропланы оторвались от воды, выстроились пеленгом и, набирая высоту, пошли к берегу.
Летели на пятистах метрах, корректировщики сообщили, что огня по ним никто не ведёт, единственная противоаэропланная батарея после двух залпов почему-то замолчала. Приткнувшиеся к берегу эльпидифоры выглядели игрушечными пароходиками, отдельных людей рассмотреть было очень трудно, со сходней на жёлтый песок вытекали тёмно-серые пятна и, подобно щупальцам осьминога, тянулись к неровным ниткам окопов. Почему цвет был таким, лейтенант догадался почти сразу — чёрные папахи и серые черкески, разгружалась вторая пластунская бригада.
Вторая линия окопов из-за постоянных разрывов выглядела с высоты этакой огненно-пульсирующей гигантской гусеницей. Фон Эссен дважды качнул крыльями, привлекая внимание остальных экипажей, и потянул штурвал на себя, поднимая гидроплан выше, чтобы не мешать «Николашам» азартно утюжить австрияков…
Через пару минут «Дубли» были уже над целью. Полностью передав управление командиру и привстав со своего сиденья, мичман Малышев, ставший в экипаже летнабом, с помощью мощного морского бинокля рассматривал, что творилось внизу. Передний стрелок, рискуя вывалиться из своей «бочки», тоже азартно крутился, оглядывая в цейсовскую оптику левый сектор.
Порядок действий был оговорен и даже отработан пару раз ещё при приёмке гидропланов. Тогда каперанг Кетлинский, вызвав фон Эссена в штаб, вручил ему тонюсенькую брошюру, называвшуюся «Записка по бомбардированию неприятеля с воздуха», и предложил обсудить и опробовать в отряде новую тактику, названную неизвестным автором «каруселью». Смысл её состоял в том, что аэропланы выстраивались в круг и поочерёдно заходили в пологое пикирование для бомбометания. При этом производивший сброс бомб экипаж прикрывался от огня с земли и атак вражеских истребителей пулемётами находившихся вверху аппаратов. Риск при этом состоял лишь в том, что «метать икру» предлагалось с высоты метров двухсот, а не полутора тысяч, как привыкли до этого…
Вот и сейчас настало время проверить всё это в бою. Лейтенант ещё раз качнул плоскостями, передавая «Делай, как я», и его «35-й» пошел вниз, заходя от солнца. Малышев приник к бомбовому прицелу, наглазник которого был обтянут мягкой резиной, ещё одной новинке, установленной на гидроплане, один из задних стрелков, исполняя обязанности метателя-бомбардира, приготовил первую десятифунтовку. Взмах руки пилота, чугунная чушка летит вниз, ещё взмах, следующая бомба уходит к земле, сзади вспухают грибы разрывов, накрывая окопы. Выход из пике, набор высоты с разворотом, «гостинцы» летят уже с «36-го», потом и он поднимается, уступая место «38-й»… Передний и задний стрелки почти одновременно начинают стрелять по ожившей пулемётной точке, открывшей огонь вслед гидроплану, «37-й», дождавшись своей очереди, кладёт рядом с непонятливыми австрийцами пудовую фугаску…
«Карусель» проходит над укреплениями косым, сеющим смерть колесом, фон Эссен заходит на второй круг, снова вниз летят бомбы, но в воздухе поблизости взбухают чёрные облачка разрывов, один почти задевает гидроплан, который вываливается из строя и, неуверенно дёргаясь, со снижением уходит в сторону моря… Тридцать восьмой!.. Корнилович, Бушмарин, Ткач, Олейников, Воронков… Дотянут? Должны дотянуть! Стрелок машет рукой, привлекая внимание Эссена, и показывает влево и вниз. Из рощицы в полутора километрах взлетают красные ракеты, одна вверх, вторая — вправо почти над деревьями. Перед операцией лётчиков предупредили, что в тылу противника могут быть разведчики и указывать цели они будут именно таким образом. Первую часть задания они уже выполнили, эстафету перехватили броненосцы, теперь — свободная охота за подтягивающимися подкреплениями. Гидропланы рассыпаются в стороны, чтобы не угодить под следующий залп, «36-й» и «37-й» уходят вправо, а Эссен задирает нос аппарата, набирая высоту, и доворачивает влево, чтобы разобраться с неизвестно откуда взявшейся батареей…
Второй залп приходится в пустоту, чёрные комки разрывов остаются далеко в стороне, наводчикам невозможно даже разглядеть гидроплан в лучах восходящего солнца, не говоря уже о том, чтобы как следует прицелиться. Лейтенант точно выводит «Дубль» на цель, высота уже почти критическая, метров сто, но и промахнуться очень трудно. Оставшиеся два пудовых «поросёнка» ухают вниз, десятифунтовки летят следом, одна из них попадает в зарядную двуколку, взрывная волна догоняет аппарат и подбрасывает немного вверх. Кормовые пулемёты добавляют сумятицы внизу, Эссен закладывает вираж, чтобы увидеть содеянное и, при необходимости, добавить огоньку, но этого уже не требуется. Перевёрнутые зарядные ящики, одно орудие лежит на боку, ещё два смотрят в разные стороны, четвёртое… А не видно четвёртого, на его месте — большая воронка… Те, кто не остался неподвижно лежать посреди только что созданного «натюрморта», пытаются добежать до рощи, чтобы укрыться. Боковым зрением лейтенант замечает отчаянно семафорящего руками Малышева и смотрит в нужном направлении. С другой стороны тех же зарослей на открытое место выскакивают несколько человек и пытаются добраться до холмистой гряды, поросшей кустарником, раньше, чем их догонит неизвестно откуда взявшийся эскадрон… Разведчики!.. Те, которые нашли и обозначили батарею!.. Эссен снова доворачивает штурвал и спустя десять секунд два «льюиса» начинают длинными очередями долбить по кавалеристам. Гидроплан проносится над ними, теперь огнём плюются кормовые пулемёты. Кто-то из самых смелых или, наоборот, самых глупых австрийцев пытается отстреливаться из карабинов…
Управлять аппаратом вдруг становится тяжелее, лейтенант смотрит вправо, на летнаба. Тот, откинувшись, насколько это позволяет тесное сиденье назад и выпустив из рук дублирующий штурвал, зажимает левой рукой плечо. Ранен?! Лететь к «Александру»?.. Малышев, будто бы угадав мысли командира, отрицательно мотает головой и, подняв на секунду здоровую руку, показывает разворот и заход в атаку. Вираж, пикирование, грохот пулемётов, набор высоты… Передний стрелок оборачивается и поднимает вверх палец — у него остался один диск. Эссен оборачивается к кормовым стрелкам, те, поняв немой вопрос, тоже поднимают руки… Два… И ещё два… Гидроплан снова разворачивается и, давая возможность разведчикам добраться до спасительных кустов, заходит в очередную атаку…
Глава 39
— …Ваше высокопревосходительство!.. Да японский, блин, городовой! Долго я буду ещё пинать свою ж…пку из угла в угол по всему штабу?! Из меня кабинетный стратег, как из …известной субстанции — пуля! Батальон третьи сутки воюет, а его командир бумажки с места на место перекладывает.
— Денис Анатольевич, а вы не помните, как некий господин подполковник дал в Москве слово офицера мне и академику Павлову, что не полезет поперёд батьки в пекло на ту самую ж…пку приключений искать? Ни на линии фронта, ни за оной. — Келлер язвительно отвечает вопросом на вопрос. — Что ты теперь, как та гимназистка в кустах? Буду не буду, хочу не хочу!.. Да уясни, ты, Денис, своей упрямой и твердолобой головой, что войне, считай, уже конец. И в последний момент потерять тебя из-за шальной пули или ещё какой-то нелепой случайности… Фейерверк посмотрел вблизи — и будь доволен!..
