Норвежским следователям она представилась независимой канадской журналисткой, случайно встретившей в аэропорту Цюриха своего давнего знакомого британца Лесли Орбаума, с которым они вместе решили продолжить путешествовать по северу Норвегии. В Осло они познакомились с симпатичной скандинавской парой — Мэриан Гладникофф и Даном Эрбэль. В целях экономии они решили вместе снять квартиру, даже не подозревая, что имеют дело с агентами «Моссада». Увидев перед собой показания Дана Эрбэля, обличавшие ее как сотрудницу израильской внешней разведки, она спокойно заявила следователям, что он намеренно ее опорочил, узнав, что она антисемитка и сотрудничает с пропалестинскими журналами. К ней даже был приглашен опытный лингвист, который попытался выявить ее израильский акцент. Но на иврите она говорила всего лишь несколько лет, прежде чем задействовать в оперативной работе, ее намеренно отправили на год жить в Канаду. На каком-то этапе норвежцы уже были готовы ей поверить, но ответ на запрос, пришедший из Канады, разрушил легенду о свободной фотожурналистке Патрисии Руксберг.
На этом волна арестов не закончилась. В личных вещах Дана Эрбэля и Мэриан Гладникофф следователи нашли телефонный номер, который привел к аресту еще двух израильтян — Михаэля Дорфа и Цви Штейнберга, которые, узнав о провале, попытались найти временное укрытие в доме Игаля Ияля — офицера безопасности израильского посольства в Осло. Михаэль Дорф и Цви Штейнберг были связными «Моссада» и занимались логистическим обеспечением. В их личных вещах норвежские следователи также нашли дополнительные изобличающие улики, от которых разведчики не успели избавиться или в спешке не обратили на них внимания. Таким образом, число арестованных израильтян составило шесть человек.
Провал в Лиллехаммере вскрыл целый ряд грубейших нарушений. Люди Харари были высокомерны, чрезмерно самоуверенны и пренебрегали элементарными нормами безопасности, что стало главной причиной ареста шестерых сотрудников «Моссада». Большинство сотрудников «Кейсарии», работавших в Лиллехаммере, были смуглолицыми молодыми мужчинами. Внешне они выделялись на фоне местного светловолосого населения, да еще в маленьком городе, где четверть жителей знает друг друга в лицо. Они вели слежку за предполагаемым «объектом» на дорогих машинах представительского класса с регистрационными номерами Осло, что тоже бросалось в глаза. Норвежской полиции не составило большого труда, опросив соседей жертвы, восстановить общую картину последних дней, предшествовавших убийству марокканского официанта.
Вообще, к Управлению специальных операций «Кейсария» вопросов было слишком много. Почему Али Хасан Саламе, живший в Бейруте как саудовский принц, собиравший коллекцию дорогих автомобилей, ездил на старом велосипеде и рейсовом автобусе в удаленном норвежском горнолыжном курорте? Почему ходил в кинотеатр вместо баров и ночных клубов? Наконец, почему вел образ жизни совершенно несвойственный его характеру и привычкам? Как он смог за пару дней так хорошо изучить незнакомый город, что свободно ориентировался во всех проулках и дворах? Как у него в норвежской провинции появилась местная беременная подруга? Если это была давняя романтическая связь, зачем ее прятать от всех? Али Хасан Саламе был известным плейбоем и, несмотря на жену и двоих сыновей, совершенно не скрывал ни от кого свои романтические связи на стороне. Чтобы представить, что Саламе вел двойную жизнь за несколько тысяч километров от Бейрута в провинциальном норвежском городишке, нужно было иметь необузданную фантазию. И последний, самый главный вопрос: почему никто не додумался провести обыск в квартире его подруги, чтобы получить неопровержимые доказательства личности Саламе, попытаться найти документы «Черного сентября» и ФАТХ, а также сведения о планируемом теракте?
Возможно лишь одно логическое объяснение — Майк Харари и его люди так хотели достать Али Хасана, что пренебрегли всеми правилами.
Майк Харари не считал себя виновным в провале и аресте своих людей, но готов был взять на себя ответственность за случившееся. «Когда мои бойцы добиваются успеха — это мой успех, когда они терпят провал — это мой провал», — ответил он военному секретарю премьер-министра, бригадному генералу Исраэлю Лиору. За день до этого Майк Харари и директор «Моссада» Цви Замир в присутствии бригадного генерала Исраэля Лиора положили на стол Голды Меир прошения об отставке, на что премьер-министр ответила: «Сейчас наши люди находятся в тюрьме. Вы не можете просто так взять и уйти. Есть работа, которую необходимо делать».
Разгорелся крупный международный скандал. Норвегия расценила действия израильской внешней разведки как наглое нарушение своего суверенитета. «Моссад» обвинили в международном терроризме. Хотя израильская внешняя разведка не взяла на себя ответственность за убийство марокканского эмигранта, все улики, добытые во время оперативно-следственных мероприятий, свидетельствовали об обратном. Спецслужбы западноевропейских стран вновь подняли уголовные дела о загадочных убийствах палестинских деятелей. В Париже была раскрыта главная конспиративная штаб-квартира «Кейсарии», из которой Майк Харари координировал работу своих групп, действовавших на территории европейских стран. Стали известны многие подробности участия «Кейсарии» в подготовке операции «Весна молодости» и планов «Моссада» в отношении Ясира Арафата.
Вообще, израильская внешняя разведка понесла колоссальный урон. Пришлось всё выстраивать заново. Инцидент в Лиллехаммере раскрыл масштабы деятельности «Моссада». Это заставило израильтян в корне менять методы работы. Но самое страшное — была подорвана репутация «Моссада», это сразу негативно отразилось на взаимоотношениях с европейским разведывательным сообществом.
Провал в Лиллехаммере заставил Голду Меир отозвать группу Майка Харари и свернуть операцию «Гнев Божий». Преследование палестинских террористов в Европе прекратилось.
Ошибка «Моссада», стоившая жизни невинного человека, имела глубоко идущие последствия и погрузила израильское общество в удручающее состояние. Сразу после инцидента в Лиллехаммере значительно ухудшились двусторонние отношения с Норвегией и другими западноевропейскими странами. Утром 22 июля 1973 года Израиль предстал перед мировым сообществом в качестве страны, создающей международную террористическую сеть. Палестинцы подхватили поднявшуюся волну возмущения, использовав ее в своих пропагандистских целях, пытаясь представить свои террористические акции как легитимную вынужденную защиту против сионистской агрессии.
Правительство Израиля долгое время пребывало в растерянности, не зная, как реагировать на случившееся в Норвегии: признать вину или, как обычно, всё отрицать. Необходимо было спасать свою разведгруппу, членам которой грозило длительное тюремное заключение. Воплотился наяву один из самых страшных кошмаров Голды Меир. В конечном итоге правительство Израиля приняло промежуточное решение: официально не признавать вину, но направить в Норвегию юридического советника МИДа, который должен будет присутствовать на всех судебных заседаниях, наладить контакты с правоохранительными и судебными органами Норвегии, чтобы оказывать всю необходимую помощь арестованным израильтянам. Для разведчиков наняли лучших норвежских адвокатов, одновременно задействовав дипломатические рычаги, политические и личные связи. Все понимали, что суда не избежать, но необходимо было попытаться хотя бы смягчить наказание.
