Краткая биографическая справка
Брюс Рой Дуглас Маккензи родился в 1919 году в ЮАР. Поступив в 1939 году в Южноафриканские военно-воздушные силы, с началом Второй мировой войны был командирован в Королевские ВВС Великобритании. Принял участие в воздушных боях на североафриканском и европейском театрах военных действий.
После окончания Второй мировой войны демобилизовался из армии и в 1948 году эмигрировал в Кению, став одним из наиболее успешных фермеров.
В 1960-х годах с приходом к власти Джомо Кениаты Брюс Маккензи вошел в большую политику, став одним из самых влиятельных людей в Кении.
В 1971 году после военного переворота в Уганде и захвата власти Иди Амином Дада Уме именно Брюс Маккензи убедил британское правительство поддержать нового африканского диктатора.
В январе 1976 года Маккензи способствовал похищению «Моссадом» двух западногерманских и трех палестинских террористов. В июне того же года принял активное участие в подготовке антитеррористической операции «Шаровая молния», проведенной израильским спецназом в угандийском аэропорту «Энтеббе».
24 мая 1978 года Брюс Маккензи был взорван в частном пассажирском самолете по приказу угандийского диктатора Иди Амина.
По иронии судьбы, за пять лет до описываемых событий, когда в 1971 году в Уганде к власти пришел Иди Амин, именно Маккензи убеждал английское правительство в том, что Амина надо поддержать: «…Не стоит упускать такой рынок сбыта оружия». Тогда Амин еще не успел поссориться с британцами и израильтянами. Через него же в Уганду попали израильские военные советники, подготовившие и осуществившие военный переворот. Однако после войны Судного дня (1973), после того как премьер-министр Голда Меир отказалась продавать Амину оружие для войны с Танзанией, черный диктатор отвернулся от израильтян и британцев, поддержавших его приход к власти, и переметнулся на сторону ООП. Он разорвал дипломатические отношения с еврейским государством и выслал всех израильтян.
Связавшись с Брюсом Маккензи, израильтяне попросили его убедить президента Джомо Кениата предоставить территорию Кении в качестве плацдарма для подготовки антитеррористической операции. Тяжелые военно-транспортные самолеты на своем горючем могли достигнуть только самой Уганды, на обратном пути им требовалась дозаправка. Такое разрешение было получено от кенийских властей, но при одной оговорке: всю операцию следовало обставить как обычную дозаправку самолетов, зафрахтованных авиакомпанией EL AL. Таким образом, формально будут соблюдены все международные юридические нормы, что позволило бы Кении отмежеваться от высадки израильского десанта в угандийском аэропорту.
Тем временем к 1 июля стали известны окончательные списки заложников. Сотрудники израильской службы безопасности ШАБАК навестили их родственников и настоятельно рекомендовали сохранять в строжайшей тайне, что их близкие удерживались в Уганде. Израильские спецслужбы небеспочвенно опасались, что у заложников в Израиле и за рубежом могли оказаться высокопоставленные родственники, что еще более усложнило бы ситуацию, поскольку террористы получили бы дополнительное преимущество. В демократическом обществе пресса практически не контролируется органами государственной безопасности, и самой незначительной утечки информации было вполне достаточно, чтобы она попала на страницы газет.
Подобная тактика, предпринятая сотрудниками ШАБАК, как нельзя лучше оправдала себя в последующие дни. Так, выяснилось, что среди заложников находилась некая Нили Толифман, единственная дочь Йосефа Толифмана, директора израильского ядерного центра в Димоне. Террористы даже не догадывались, какая «козырная карта» находилась в их «прикупе» — дочь одного из самых засекреченных людей Израиля. Жутко даже представить, каковы могли быть последствия, если бы эта информация просочилась к террористам.
Срок ультиматума, выдвинутого угонщиками самолета, подходил к концу. Напряжение росло. Были все основания полагать, что террористы, желая продемонстрировать всему миру серьезность своих намерений, по истечении срока ультиматума выборочно казнят часть заложников. Чтобы выиграть еще немного времени, 1 июля 1976 года в 13:00 премьер-министр Израиля Ицхак Рабин заявил, что его правительство готово пойти на обмен заложников, вступив в прямые переговоры с угонщиками самолета, и попросил продлить срок ультиматума до утра 4 июля. Угандийский диктатор Иди Амин поддержал просьбу израильтян, лично обратившись к угонщикам. Перенос срока ультиматума давал возможность Иди Амину совершить дипломатическую поездку в столицу Маврикия Порт-Луи, чтобы передать пост председателя «Организации африканского единства» и очередной раз покрасоваться на высоком международном форуме. Отъезд Иди Амина гарантировал, что в его отсутствие террористы не решатся тронуть заложников. Эти 62 часа были крайне необходимы израильтянам, чтобы подготовить спасательную операцию, которая для всех без исключения казалась полным безумием.
В пятницу 2 июля полковник Эхуд Барак был срочно вызван в канцелярию начальника Генерального штаба. Услышанное возмутило и потрясло Барака до глубины души. Как оказалось, после того как из Кении пришел положительный ответ, Мота Гур решил отстранить Барака от командования десантом и специальным рейсом отправить его в Найроби, чтобы заняться приемом военно-транспортных самолетов. Между Эхудом Бараком и Мота Гуром произошел нелицеприятный разговор. Полковник Барак в довольно грубой форме настаивал на том, что именно он должен возглавить наземную операцию, поскольку в Израиле на тот момент, как он полагал, никто не имел за своими плечами такого опыта. В ответ начальник Генерального штаба аргументировал свое решение тем, что Барак был посвящен во все детали предстоящей операции и, если она по каким-то причинам пойдет не в том русле, именно ему придется организовать высадку десанта с территории Кении. Учитывая боевой опыт Барака, по мнению Мота Гура, ни один человек не смог бы справиться с этой задачей лучше полковника. К тому же на его отстранении от наземной операции продолжал настаивать начальник Управления военной разведки АМАН генерал-майор Шломо Газит. Поскольку полковник Эхуд Барак занимал в Управлении военной разведки АМАН высокую и очень «чувствительную» должность, он был человеком более чем информированным, и его пленение могло нанести серьезный ущерб обороноспособности государства.
Так или иначе, не важно, чем закончился их спор, но уже через два часа после непростого разговора с начальником Генерального штаба полковник Эхуд Барак вместе с офицерами АМАН и старшими сотрудниками «Моссада» летел спецрейсом в Найроби.
В связи с тем что весь радиоэфир прослушивался, перед вылетом спецрейса в Кению были оговорены не вызывающие подозрения секретные коды. Так, глава правительства получил код «тесть Аврамеле», поскольку зятем Ицхака Рабина был Авраам Бен-Арци. Сама же операция «Шаровая молния» проходила под кодом «бар-мицва»
[126].
Тем временем черные агенты, нанятые Брюсом Маккензи, нелегально пересекли угандийскую границу и проникли на территорию аэропорта «Энтеббе». Оперативная информация поступала сплошным потоком. Израильским пилотам крайне необходимо было уточнить разметку взлетно-посадочных полос аэропорта, чтобы осуществить посадку многотонных воздушных транспортов в ночных условиях. Сотрудники «Моссада» через третьих лиц установили контакты с представителями Восточноафриканского управления гражданской авиации. Диспетчеры и технические работники управления, хорошо знакомые с повседневной жизнью аэропорта «Энтеббе», сообщили сотрудникам EL AL массу полезных сведений, не догадываясь о жизненной важности выдаваемой ими информации. Сам Брюс Маккензи на своем небольшом спортивном самолете 3 июля сделал несколько вылетов, сфотографировав для израильской внешней разведки аэропорт и его окрестности. Снимки, предоставленные им и его агентами, были бесценны. Ознакомившись с результатами аэрофотосъемки, Эхуд Барак вздохнул с облегчением. На пути между местом посадки военно-транспортных самолетов и старым пассажирским терминалом не оказалось никаких препятствий. Тут же он передал в Тель-Авив шифрованное послание: «…Вещи, которые просил тесть Аврамеле, по дороге к тебе. Нет никаких проблем. Можно делать бар-мицву…»
