Довоенный
[82] Бейрут — традиционный коммерческий, интеллектуальный, культурный и туристический центр Восточного Средиземноморья, не был похож ни на один ближневосточный город. Это был оазис, напоминавший бурлящий котел, в котором перемешались все нации, расы, религии и культуры. Яркие вывески казино, дискотеки и рестораны соседствовали с многочисленными церквями и мечетями. Длинноногие западные туристки модельной внешности в вызывающе коротких юбках ходили по одним и тем же улицам с девушками в традиционных мусульманских хиджабах. Шумные «средневековые» рынки и современные европейские бутики естественно вписывались в общий городской ландшафт. Запах восточных специй перемешивался с парижским парфюмом. Колокольные перезвоны не мешали муэдзинам пять раз в день зазывать правоверных мусульман к молитве. Все общины старались мирно сосуществовать, извлекая немалую выгоду из прекрасно развитой туристической инфраструктуры города. «маленький ближневосточный Париж» ни на секунду не засыпал. Но он был не только колоссальной индустрией развлечений. Здесь соседствовали роскошь и нищета, фешенебельные центральные районы и окраины, заселенные беженцами. В начале 1970-х годов Бейрут также считался одним из наиболее активных центров международного терроризма. Палестинские террористические организации, изгнанные королем Хусейном, в результате гражданской войны (1970–1971) осели в Ливане, практически полностью взяв под контроль некоторые районы Бейрута и приграничную с Израилем территорию
[83]. Ливанская столица стала не просто очередным пристанищем террористов, она стала столицей палестинского терроризма. По Каирскому соглашению 1969 года палестинцам была предоставлена возможность иметь свои собственные вооруженные силы, «при условии ненанесения ущерба суверенитету и благополучию Ливана». Вооруженные автоматами боевики свободно разгуливали по центру Бейрута. Здесь они чувствовали себя вполне комфортно. Ливанская жандармерия и полиция старались их «не замечать», а местные власти, поздно осознав допущенную ошибку, не решались вступать с палестинцами в открытую конфронтацию, опасаясь нарушить хрупкое этнополитическое равновесие. С течением времени так называемые палестинские анклавы превратились в настоящие «государства в государстве», на территории которых не действовало ливанское законодательство.
Многие районы Бейрута, в особенности его окраины, были перекроены на сектора, подконтрольные палестинским группировкам, в которые даже правительственная армия не имела доступа, въезд в них был перекрыт укрепленными блокпостами. В самом же центре Бейрута были размещены официальные штаб-квартиры палестинских террористических организаций. Здесь разрабатывалась операция по захвату израильских спортсменов на ХХ летних Олимпийских играх. Отсюда отдавались приказы на взрыв пассажирских самолетов, захваты посольств, организовывались теракты, сотрясавшие не только Ближний Восток, но и остальные части мира.
Сознавая исключительную сложность проведения антитеррористической операции в Бейруте, израильские спецслужбы всё же упорно стремились к ее реализации. Прячась в многомиллионном Бейруте, палестинские террористы упивались своей безнаказанностью, словно находясь на другой планете. Необходимо было «отрезвить» палестинских лидеров и хотя бы на некоторое время погасить волну террора. В доходчивой форме «объяснить», что в мире не существует ни одного места, где они могли бы чувствовать себя в полной безопасности.
Розыск и уничтожение высокопоставленных функционеров ФАТХ и «Черного сентября» были поручены «Моссаду». Бейрутский проект начался еще в середине сентября 1972 года и являлся частью широкомасштабной операции возмездия «Гнев Божий». Объекты достаточно быстро были обнаружены. Они жили совершенно открыто в центре Бейрута, ни от кого не скрываясь и ничего не опасаясь. Охрана палестинских лидеров тут была нацелена главным образом на предотвращение покушений со стороны других конкурирующих группировок. Однако после нескольких недель наблюдения за объектами в «Моссаде» пришли к неутешительным выводам. При слишком высоком риске шансы на успех миссии были несопоставимо малы. Управление специальных операций «Кейсария» не обладало необходимым ресурсом для ликвидации высших руководителей ФАТХ, которых усиленно охраняли десятки боевиков, вооруженных автоматами Калашникова. Это могла сделать только армия. Кроме лидера «Черного сентября» Абу Ияда, никто из палестинского руководства не воспринимал всерьез возможность высадки израильского военного десанта в самом центре Бейрута. Все предшествовавшие вылазки израильтян, включая операцию «Возмездие» в Бейрутском международном аэропорту, проводились за пределами городской черты. В городе с миллионным населением это казалось невозможным. Но именно этим хотели воспользоваться израильтяне. Нанести удар там, где их никто не ждал.
Самый первый план, даже не план, а предложение, выдвинутое некоторыми офицерами Генштаба, состояло в том, чтобы высадить в центре Бейрута крупное воинское соединение, оцепить район операции, окружить дома террористов и, выведя всех жильцов на улицу, приступить к опознанию и методичной зачистке зданий. Целью операции был захват лидеров палестинских террористов и последующий их вывоз в Израиль. Однако начальник Генерального штаба сразу отверг эту идею, даже не вдаваясь в подробности. Подобный «бред», как он выразился, мог бы обернуться не только большими жертвами с обеих сторон, но и стать причиной новой войны на Ближнем Востоке. К тому же правительство не ставило перед армией и спецслужбами задачу захватить и вывести террористов, а уничтожить их на месте.
Тогда генерал Кути Адам, временно откомандированный в «Моссад» на период подготовки операции, предложил Цви Замиру задействовать группу спецназа и при оперативной поддержке людей Майка Харари нанести точечный удар. Генерал Рафаэль Эйтан, недавно освободивший должность командующего воздушно-десантными и пехотными войсками, предложил свой план нападения на Бейрут силами отряда из 50 отборных бойцов, имевших опыт антитеррористических вылазок в глубокий тыл противника. Однако, по мнению генерала Кути Адама, лучше всех с этой задачей могли справиться бойцы «Сайерет Маткаль». Его мнение никто не стал оспаривать, поскольку за последние годы спецподразделение Армии обороны Израиля бесспорно доказало, что является лучшим.
«Сайерет Маткаль» — это был особый мир, закрытый для посторонних глаз, очень опасный и совершенно непредсказуемый, но в то же время это была единая, большая семья, живущая в атмосфере дружбы и взаимовыручки. Здесь не было места интригам, склокам и карьеризму. Эту атмосферу традиционно поддерживали командиры подразделения, знавшие всё о своих бойцах, вхожие в семьи как офицеров, так и рядовых спецназовцев. Попасть в ряды «Сайерет Маткаль» было заветной мечтой большинства израильских мальчишек. Но конкурс на зачисление в этот спецназ был много выше, чем в любой из университетов страны. Будущий боец спецназа Генерального штаба должен был соответствовать высоким требованиям и пройти множество проверок, в том числе и по линии ШАБАК. Во время отбора в «Сайерет Маткаль» призывники проходили тяжелейшие физические, психологические и интеллектуальные испытания. Но, помимо проверки бойцовских качеств, физических данных и выносливости, особое внимание обращали на личные, человеческие качества и психологическую совместимость с «сообществом избранных спецназовцев». Только несколько человек на сотню новобранцев допускались к отбору, но уже девяносто пять процентов из них отсеивались в первые же дни. Вакансий в «Сайерет Маткаль», как правило, не было. Израиль никогда не испытывал недостатка в хороших призывниках и опытных боевых офицерах.
