– Спасибо, – отвечает Эушен и добавляет: – А туалет тут есть где-нибудь?
– Да, по пути отсюда, напротив комнаты ожидания, – отвечает врач и протягивает руку, чтобы попрощаться.
Эушен благодарит и выходит.
– Хорошо, что вы делаете такое основательное изучение проблемы, – говорит Харриет доктору, когда Эушен скрывается из виду. Она пытается придать голосу бодрый тон. Врач долго рассматривает её. Очки опять сползли ему на кончик носа.
– Как я уже сказал ранее, депрессия, бессонница и одиночество могут привести к нарушениям памяти и спутанности сознания. Это не обязательно что-нибудь серьёзное, но это может быть признаками деменции. Хорошо, что ты нам сразу позвонила. Молодец, что так заботишься об отце.
Харриет понимает, что он всё равно ничего не скажет, пока не будет уверен. Может быть, есть основания тому, что он её обнадёживает, что всё не так страшно. Но её нутро нашёптывает ей иное. Она знает, что что-то не так. Какая-то её часть всегда ждала этого дня. Эушен стар и был для неё таким всю её жизнь. Он не может быть вечным.
– Не стоит волноваться, пока у нас нет полной картины, – говорит врач и ободряюще кладёт руку ей на плечо.
– Спасибо, – говорит Харриет и пытается изобразить улыбку. Хотелось бы что-нибудь ответить, но голос срывается и слёзы наворачиваются на глаза. Врач протягивает ей руку. Она отвечает на рукопожатие, кивает и выходит из кабинета.
Эушена в коридоре не видно. Ужасно, что Пола здесь нет. Харриет вынимает сотовый и стискивает его. Нет никакого смысла звонить сейчас, когда в приёмном покое масса народу и медсёстры бегают туда-сюда. Она никогда не любила говорить о личных делах, когда знала, что разговор слышат другие. Вместо звонка она пишет сообщение.
Только что была в больнице с папой, чтобы проверить его кратковременную память. Мне кажется, что у него спутанное сознание. Тяжело. Боюсь, что это серьёзно. Врач хороший, возьмут много анализов. Можешь мне позвонить?
Она нажимает на кнопку «Отправить» и надеется на быстрый ответ.
Гараж полиции и склад для изъятых вещей находятся в сером бетонном здании напротив участка. Хоть это и дерьмовая работа, но всё равно она рада сбежать туда, вырваться на свободу. У Харриет не хватает душевных сил на разговоры с кем бы то ни было, и эта работа, не требующая особых мозговых усилий, именно то, что ей сейчас нужно, чтобы отключиться.
Всё равно она ловит себя на том, что стоит совершенно неподвижно и таращится на грязную стенку гаража. Как она выдержит это время ожидания ответа? И хочет ли она вообще знать ответ?
Она вытирает мокрые щёки рукавом свитера, сморкается и нажимает на выключатель. Трубки люминесцентных ламп на потолке несколько раз мигают, а потом всё же включаются. Во всяком случае её совесть спокойна, она вернулась на работу.
В гараже воняет бензином и соляркой, и её подташнивает, когда запахи настигают её. Это напоминает ей о хлеве, в котором лежала Лаура.
«Мазда» цвета красного вина, ржавчина разрослась по краям, словно сорняки. Кажется, что автомобиль развалится на части, если Харриет слишком сильно хлопнет дверцей. Она надевает перчатки и открывает багажник. Специальный набор для маркировки изъятых вещей ей выдала вахтёрша Лена с ресепшн. Она сильно воодушевилась, когда Харриет спросила её об этикетках, которые выбивают специальной машинкой. Покачивая волосами, завязанными хвостом, и серьгами в виде фламинго, она с превеликим удовольствием рассказывала об этих аппаратах.
– На одном застревает лента с этикетками, а на втором не хватает буквы Р. Патрика и Йорана это раздражает. Ты только представь их имена без этой буквы. Я предложила, чтоб все они поменяли имена на Патйик и Йоян. А ещё Майгайета и Якель. – После этих фантазий она засмеялась и покраснела.
Раздаётся скрип, когда Харриет открывает багажник, но потом крышка скользит наверх сама по себе. Замок сломан. Заднее сиденье опущено, и вся площадь заполнена чем попало. Ножи, топоры, клещи, болторезы, арматурные кусачки и просто железный лом. Вдоль одного борта лежат три отвёртки и дрель. Такое впечатление, что всё это перекатывалось во время движения взад-вперёд. А может быть, беспорядок возник во время изъятия машины или Тони забрасывал туда инструменты как попало. Харриет вздыхает и начинает вытаскивать орудия взлома и всё остальное. Она старается не порезаться о какой-нибудь из ножей. Аппарат для этикеток работает плохо, а менять буквы в перчатках неудобно. Я с ума сойду, пока помечу всё это дерьмо, думает она, когда пластмассовая лента в машинке снова застревает и вместо буквы Р на чёрной этикетке появляется бесформенная штука. Она, пожалуй, созрела, чтобы разделить антипатию «Патйика» к этому аппарату.
В самой глубине багажника лежит куча тряпок или старая одежда. Харриет всё это перетряхивает. Несколько резиновых перчаток, сотовых телефонов и целая гроздь пластиковых держателей для сим-карт падает на пол с таким шумом, что в гараже возникает эхо. Она пытается почесать голову, но в перчатках делать этого не хочется, противно.
Неужели всё это ей предстоит регистрировать, даже если оно выглядит как старые тряпки и мусор? Где провести границу? Маргарета всё равно сделает замечание, как бы она ни исхитрялась. Она поднимает комок одежды. В карманах всегда что-нибудь лежит, это она точно знает. В нагрудном кармане вещи, похожей на фланелевую рубашку размера XXL, лежит пакет из алюминиевой фольги и три пакетика величиной с почтовую марку. Харриет кладёт их на кучу лома, а сама встряхивает грязные джинсы, воняющие мочой. На пол приземляется пластиковый пакетик с белыми таблетками. Харриет кладёт брюки обратно и осторожно открывает пакетик из фольги. Содержимое, величиной с раскрошившийся кусок сахара, только коричневого цвета и грязный, крошится у неё в руках. Гашиш.
Пакетики величиной с почтовую марку содержат жёлто-белый порошок, пахнущий чем-то цветочным, почти как ваниль. Она не эксперт по наркотикам, но почти уверена, что это амфетамин.
Она вынимает последний ящик с мусором, освобождая багажник, в котором теперь пусто. На полу багажника выемка для запасного колеса. Харриет берёт один из ножей, которые она только что зарегистрировала, и пытается подцепить крючок, чтобы поднять крышку над запаской. Там темно. Резервное колесо занимает почти всё предназначенное для него место, и всё же такое впечатление, что под скатом что-то зажато. Она берёт фонарик, который принесла с собой. Запаска лежит криво, и Харриет приходится орудовать обеими руками, чтобы высвободить её. Ладоням всё ещё больно от ран, которые возникли, когда она расцарапала себе руки об контейнер.
Она зажимает фонарик зубами и садится на край машины. Добраться до запаски трудно, на лбу выступает пот. Как она ни пытается извернуться, спине эти движения неудобны. Сноп света прыгает, и ей приходится всё время всасывать слюну и одновременно работать руками. Ещё один рывок – и ей удаётся вытащить запаску.
