Кэмпбелл указал на то, что все высокие административные посты в Лондоне занимают шотландцы; Англии так и не удалось подчинить себе Шотландию, и если та захочет самоуправления, она, видит бог, его получит. Когда английские войска утрачивали контроль над своими позициями, приходилось посылать за шотландскими офицерами, которые сразу наводили порядок, и когда на фронте приходилось туго, становилось легче при мысли, что джоки где-то поблизости, на левом фланге.
– Спроси любого, кто побывал на войне, приятель, – добавил он, тем самым выказав свое превосходство над Уотерсом, достигшим призывного возраста только к концу войны, – и он непременно поведает, что думает о джоках.
– Ну да, – ответил Уотерс, усмехнувшись, – я знаю, что мне скажут: «Они только и делают, что бахвалятся».
Будучи человеком благовоспитанным да к тому же оказавшимся здесь в меньшинстве, Уотерс оставил без продолжения обидную цитату. Впрочем, Кэмпбелл и сам был в состоянии ее продолжить. Он разразился проклятиями, направленными уже не столько на национальность оппонента, сколько на него лично.
– Проблема шотландцев состоит в том, – произнес Уотерс, когда Кэмпбелл замолчал, чтобы перевести дух, – что в вас сильно развит комплекс неполноценности.
Он с беззаботным видом опустошил свой стакан и с улыбкой взглянул на Уимзи. Вероятно, именно эта улыбка, а не насмешка как таковая, переполнила чашу терпения разъяренного Кэмпбелла. Бросив в адрес своего обидчика несколько достойных осуждения фраз, он выплеснул в лицо Уотерсу часть содержимого собственного стакана.
– О нет, мистер Кэмпбелл! – воскликнул Вулли Мердок, которому не нравилось, когда в его заведении возникали подобные разборки.
Но тут уже и Уотерс не остался в долгу: осыпал Кэмпбелла не менее отвратительными ругательствами, и через мгновение они, сцепившись, катались по полу среди осколков стекла и опилок.
– За это я сверну твою чересчур умную башку! – в ярости бросил Уотерс. – Грязная дворняжка с гор!
– Эй, прекращайте, Уотерс! – попытался остановить англичанина Уимзи, хватая за ворот. – Не глупите. Он же просто пьян.
– Отойди-ка, приятель, – вмешался в дело рыбак Макадам, обхватывая Кэмпбелла своими крепкими мускулистыми руками. – Негоже так себя вести. Успокойся.
Драчуны разошлись в стороны, тяжело дыша.
– Нет, так дело не пойдет, – произнес Уимзи. – Здесь же не Лига наций. Чума на оба ваши дома! Имейте хоть немного здравого смысла.
– Он назвал меня… – пробормотал Уотерс, отирая виски с лица. – Будь я проклят, если оставлю это безнаказанным! Пусть держится от меня подальше. Вот что я скажу. – Он гневно взглянул на Кэмпбелла.
– Всегда к твоим услугам, – не остался в долгу тот. – Я не собираюсь убегать.
– Ну-ну, джентльмены! – снова вмешался Мердок.
– Это он первый начал со своими насмешками! – заявил Кэмпбелл.
– Нет, мистер Кэмпбелл, – возразил хозяин бара. – Это вам не следовало говорить того, что вы ему сказали.
– Буду говорить все, что пожелаю!
– Только не в моем заведении!
– Буду говорить все, что захочу и где захочу, – стоял на своем Кэмпбелл. – И еще раз повторю, что он…
– Да хватит уже! – рявкнул Макадам. – Утром тебе все представится в ином свете. А теперь идем-ка, подкину тебя до Гейтхауса.
– К черту! – ответил Кэмпбелл. – У меня своя машина есть. Так что доеду. Глаза б мои не глядели на ваше отвратительное сборище.
Он стремительно вышел за дверь, и в баре на мгновение воцарилась тишина.
– Ну и ну-у, – протянул Уимзи.
– Пойду-ка, пожалуй, и я подобру-поздорову, – угрюмо пробормотал Уотерс.
Уимзи и Макадам переглянулись.
– Подождите немного, – попросил Макадам. – К чему такая спешка? Всем известно, как вспыльчив Кэмпбелл, а уж если выпьет лишнего, начинает нести чушь.
– Верно, – кивнул Мердок. – Только вот он не имел права оскорблять мистера Уотерса. – Жаль, очень жаль, что так получилось.
– Простите, если я дурно отозвался о шотландцах, – вздохнул Уотерс. – Я не хотел никого обидеть. Просто этот парень вывел меня из себя.
– Мы на вас не в обиде, – произнес Макадам. – Вы же не подразумевали ничего дурного, мистер Уотерс. Выпьете чего-нибудь?
– Да, двойной виски, – ответил тот, пристыженно улыбнувшись.
– Вот это правильно, – сказал Уимзи. – Утопите воспоминания об оскорблении в напитке, производимом на родине обидчика.
Посетитель по имени Макгеок, державшийся во время ссоры в стороне, поднялся со своего места и подошел к стойке.
– Еще пива «Уордингтон»! – бросил он. – Не удивлюсь, если однажды Кэмпбелл попадет в серьезную передрягу. Он переходит всякие границы. Слышали, что Кэмпбелл недавно заявил Стрэчену на площадке для гольфа? Вел себя так, будто он там хозяин. Стрэчен даже пригрозил свернуть ему шею, если Кэмпбелл еще раз там появится.
Присутствующие молча закивали. Ссора между Кэмпбеллом и председателем местного гольф-клуба уже стала притчей во языцех.
– И я нисколько не осуждаю Стрэчена, – продолжил Макгеок. – Кэмпбелл живет в Гейтхаусе лишь два года, а уже успел перессориться со всеми в округе. Он становится настоящим исчадием ада, когда напьется, а протрезвев, превращается в неотесанного деревенщину. Такой стыд. В нашем маленьком художественном сообществе люди прекрасно между собой ладили и не оскорбляли друг друга. А теперь что ни день, то какая-нибудь ссора или драка. И все из-за этого Кэмпбелла.
– Думаю, со временем он утихомирится, – с надеждой протянул Мердок. – Он ведь не местный. Вот и чувствует себя не в своей тарелке. Кстати, несмотря на ту чушь, что он тут нес, Кэмпбелл не шотландец. Всем известно, что сам он из Глазго, а его мать родилась и выросла в Ольстере. Ее девичья фамилия Фланеген.
– Он из тех, что говорят много и не по делу, – вставил Мюррей, банкир и уроженец Керкуолла, выказывающий презрение, и не всегда молчаливое, всякому, кто родился южнее Уика. – Но лучше вообще не обращать внимания на его болтовню. Если Кэмпбелл и получит по заслугам, то вовсе не от кого-то из здесь присутствующих.
– Вы подумали о Хью Фаррене? – предположил Макадам.
– Я не называл никаких имен. Но ни для кого не секрет, что Кэмпбелл нажил себе неприятностей, спутавшись с одной известной всем леди.
– И в том нет ее вины, – решительно произнес Макгеок.
– А я этого и не говорил. Но люди обладают способностью попадать в неприятности без посторонней помощи.
– Не представляю Кэмпбелла в роли соблазнителя! – весело откликнулся Уимзи.
– Я вообще не желаю о нем говорить, – проворчал Уотерс. – Только вот он сам о себе слишком высокого мнения, и не за горами тот день, когда…
– Ну-ну, – поспешил успокоить англичанина Мердок. – Верно, Кэмпбелла тут не слишком-то жалуют, но лучше проявить снисхождение и постараться не обращать на него внимания.
